Конкистадор - Висенте Бласко Ибаньес

– Помните, ваша светлость, что я – ваш человек и последую за вами даже в ад, если потребуется.

Веселый ловелас Эрнандо Кортес не видел необходимости в новых заявлениях. Он просто продолжал дружить с отважным Рыцарем Пресвятой Богородицы и собирался идти только с ним.

В итоге в Санто-Доминго нашлись порядка ста колонистов, которые предпочли оказаться в команде нищего Охеды, чем искать покровительства богатого Никуэсы. Дон Алонсо мог даже позволить себе не брать в экспедицию людей, пусть и опытных, но неприятных ему. Напрасно Хуан де ла Коса, получивший в Испании титул Главного альгвасила Новой Андалусии и собиравшийся стать вице-губернатором этой провинции, настойчиво уговаривал своего друга включить в состав экспедиции некоего идальго, которого штурман знал еще со времен экспедиции Бастидаса.

Звали его Васко Нуньес де Бальбоа, и был он уроженцем города Херес-де-лос-Кабальерос, что в Эстремадуре. Друзья прозвали его «фехтовальщик»: то ли за его умение обращаться со шпагой, то ли за то, что в некоторые периоды своей полной риска жизни он зарабатывал уроками фехтования.

Когда экспедиция Бастидаса потерпела кораблекрушение у берегов Эспаньолы и моряки, разделившись на три отряда, преодолевали те семьдесят лиг, что отделяли их от Санто-Доминго, Бальбоа оказался в отряде под командованием Хуана де ла Косы, который оценил его способность выживать в трудных условиях и редкий дар воодушевлять людей своим героическим оптимизмом.

После этого Бальбоа остался в Санто-Доминго и занялся земледелием, поскольку этот «фехтовальщик» и поклонник военных приключений в то же время чувствовал тягу к целинным землям, к той торжествующей радости, которую испытывают первопроходцы, собирающие первый урожай.

Однако его сельскохозяйственные предприятия были еще более неудачными, чем первые воинские и морские походы. Бальбоа приобрел несколько земельных наделов в недавно основанной деревеньке Сальватьерра неподалеку от Санто-Доминго, однако его разорили циклоны, участившиеся в последние годы, и низкая урожайность некоторых культур, которые он пытался вырастить из семян, привезенных из Европы, но так и не сумевших адаптироваться к смене климатических условий.

Кредиторы преследовали его за долги, он потерял всякое желание бороться с природой, а потому решил вновь отправиться на поиски новых земель. Поскольку Бальбоа оценивал капитанов исходя из их отваги, а не их богатства, то был полон решимости отправиться с доном Алонсо де Охедой к берегам Новой Андалусии.

Но губернатор, едва услышав имя Бальбоа, лишь пренебрежительно отмахнулся. Охеда встречал его несколько раз на перекрестке Четырех улиц, когда еще только прибыл в город и искал общения со старыми друзьями по оружию. Бальбоа демонстрировал почтение и открыто восхищался похитителем Каонабо, однако Охеда недоверчиво относился к подобным проявлениям расположения. Он видел в Фехтовальщике отражение самого себя. Такой человек, куда бы он ни направился, всегда стремится или стать первым, или умереть, если этого не удастся достичь.

– Ваш протеже не нравится мне, – отказал он Хуану де ла Косе не терпящим возражений тоном. – Мне не нужны в экспедиции люди подобного сорта.

Больше о Бальбоа они не говорили.

Сейчас Охеду больше всего занимали деньги. С одной стороны, ему нужно было делать вид, что средств – в избытке, дабы не давать повода конкурентам потешаться над ним, но в тоже время тайно продолжать их поиск. Без нового взноса в капитал экспедиции ее отправка будет невозможна.

И тогда он решительно направился на поиски бакалавра Мартина Фернандеса де Энсисо; Охеда предложил ему стать компаньоном в этой экспедиции, инвестировав в нее две тысячи кастельяно золотом. В обмен дон Алонсо предлагал ему часть будущего дохода от шахт, а также, пользуясь полученными от короля полномочиями, был готов пожаловать ему титул Главного алькальда Новой Андалусии.

Адвокат, прежде всегда боровшийся с судьями, почувствовал прилив тщеславия при мысли о том, что станет первым судьей на такой огромной территории, и уже представлял, как все ее жители, и белые, и меднокожие, будут подчиняться его решениям. Кроме того, его манили приключения и исследования диких земель, непосредственное изучение морей и тех стран, куда никогда не ступала нога европейца. Он был страстным поклонником как научных изысканий, так и военных приключений, и несколько лет спустя, вернувшись в Испанию, Энсисо станет первым, кто напишет знаменитую в те времена «Географию Америки», а также труд «Искусство навигации между Новым и Старым Светом через Океан».

Бакалавр Энсисо согласился на свое участие в предприятии Охеды и Хуана де ла Косы и передал все деньги, заработанные им защитой в судебных процессах; но даже после получения этих средств дон Алонсо ощущал превосходство Никуэсы, а поскольку оба они имели характер заносчивый и при этом деятельный и беспокойный, то часто вспыхивали споры по поводу трактовки данных королем привилегий и понимания губернаторами одного и того же указа.

Каждый день Фернандо Куэвас ожидал стычки между двумя капитанами, в далекой юности бывшими друзьями.

– Люди такого статуса, – размышлял Куэвас, – да еще и соперники при этом, не могут жить долго в таком маленьком городке, как Санто-Доминго, чтобы дело не закончилось дракой.

Король предоставил им остров Ямайка для совместного владения, где бы они могли пополнять запасы, но оба новоиспеченных губернатора тут же начали спорить, кому достанется лучший кусок этого острова. К тому же граница между двумя их губернаторствами была слишком неопределенной, и потому каждый стремился включить в свои владения провинцию Дарьен.

Никуэса, будучи придворным, обладал даром убеждения. Церемонный и дальновидный, он мог в любой момент обуздать свой буйный характер и в дискуссиях вел себя так, что всегда озадачивал Охеду своими аргументами и выставлял его посмешищем в глазах других людей. Оказавшись в проигрыше на этой территории, дон Алонсо решил, что шпагой он владеет лучше, чем словами, и в конце концов принял логичное решение вызвать Никуэсу на дуэль.

Он отправился на поиски Фернандо Куэваса и Франсиско Писарро, чтобы те от его имени вызвали на поединок губернатора Кастилии-дель-Оро.

– Лучше будет, если мы поубиваем друг друга, – сказал он своим посланникам, – а если кто-то из нас и останется в живых, ему достанется все.

Прежде чем секунданты отправились к Никуэсе, Охеда настоятельно посоветовал им никоим образом не упоминать об этом при сеньоре Хуане де ла Косе, поскольку тот, будучи человеком благоразумным, был противником дуэлей и сторонником мирного урегулирования конфликтов.

Дон Диего де Никуэса явно удивился неожиданному вызову от своего соперника. Он был так же смел, как и Охеда, однако имел более реальный взгляд на возможности слов и действий, а потому считал этот поединок глупостью.

В глубине души посмеявшись над запальчивостью своего соперника, он публично предложил посланникам Охеды: для того чтобы они сразились за что-нибудь дельное, перед дуэлью каждый из них должен приготовить пять тысяч золотых кастельяно, которые станут призом для победителя.