Полупризнание - Хидео Ёкояма

Уэмура снова ахнул.

Уже сам факт того, что полицейский инспектор убил жену, — значительная новость. Но то, что вокруг этого дела развернулась тайная борьба между полицией и прокуратурой…

Такое встречается редко. И в суде предстоит изрядная битва. В момент, когда Уэмура подумал об этом, его сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Он дождался семи часов и позвонил домой Симамуре Ясуко. Та сказала, что уже накануне вечером нашла заметку о деде Кадзи, но, поскольку было поздно, не решилась связаться с Уэмурой.

— Я собираюсь ехать прямо сейчас; сообщите, пожалуйста, название дома престарелых и адрес.

Записав информацию и договорившись о встрече во второй половине дня, Уэмура быстро собрался и вышел из дома. До автобусной остановки пять минут. Оттуда до станции К. примерно полчаса. Если он и дальше будет жить в провинции, ему понадобятся водительские права…

На станции К. Уэмура сел в обычный поезд. В северном направлении — час с небольшим. Вагон был пустой. Уэмура сидел один в ряду из четырех мест и смотрел на удалявшиеся дома.

Сердце по-прежнему сильно колотилось.

Суд по делу Кадзи привлечет внимание общественности. Он, Уэмура, выступит защитником. Если все пройдет хорошо, его имя станет известным во всей префектуре.

Можно будет стать независимым…

Он признавал, что это трудно. Практически нет людей, которые в повседневной жизни осознают наличие адвокатов и пользуются их услугами. Несмотря на это, в городской части префектуры В. неожиданно много адвокатов, и, если смотреть на их соотношение с численностью населения и количеством компаний, то его коллег почти переизбыток. Большинство учреждают фирмы там, где они родились, и работают по общинному принципу, используя связи времен средней и старшей школы. То есть существует неофициальная сегрегация. И попасть в этот круг для чужака, не имеющего ни знакомств, ни связей, довольно непросто.

В населенных пунктах, находящихся в горах, существует много мест, которые называются «районами ноль-один», где адвокат либо только один, либо его нет совсем. Деревня С., в которой родился Уэмура, относится к этому типу. Но даже если основать дело в подобных местах, ничего не получится. По деревенским правилам конфликты разрешаются с помощью переговоров при посредничестве старшего. Наверное, возможно проводить безвозмездные консультации, но если, размахивая законом, вклиниваться между людьми, которые и завтра, и послезавтра, и до самой смерти продолжат сталкиваться друг с другом, и зарабатывать этим на жизнь, то необходимо обладать изрядной решимостью, чтобы не побояться развалить деревенскую общину.

Вот поэтому Уэмура ждал смерти Фудзими Тайдзо. Он надеялся, что придет день, когда они вместе с его сыном Норио будут вести дела фирмы. А может быть, получится и самому…

Уэмура думал, что небольшое пламя, разгоравшееся сейчас в его душе, — возможно, последнее проявление твердости характера.

Он прибыл к месту назначения, на станцию Д.

Здесь тоже наверняка «район ноль-один». Около станции всего три магазина, а впереди простираются бесконечные темно-коричневые поля, над которыми холодный ветер поднимает облака пыли…

Служащий станции, у которого Уэмура спросил, далеко ли находится дом престарелых, ответил, что примерно три километра к западу, и махнул рукой в сторону находящейся перед глазами сувенирной лавки. Он пообещал ему такси — но уже примерно через пять минут Уэмуру окликнули из машины нелегального извозчика.

* * *

«Дом престарелых Сэйсэйэн».

Это было производившее мрачное впечатление здание с серыми стенами, почти целиком потемневшими от времени и непогоды. Уэмура вошел в коридор и постучал в маленькое окошко, располагавшееся с правой стороны. Визитная карточка адвоката имеет такую же значимость, как удостоверение сотрудника полиции. Худая, как засохшее дерево, сотрудница, даже не спросив цели посещения, живо проводила Уэмуру в комнату.

Кадзи Сёсукэ лежал на кровати у окна.

Он был настолько тощим, что костлявая сотрудница рядом с ним выглядела пухлой. Она несколько раз раздраженно прокричала что-то ему на ухо, и, пока он — еле-еле душа в теле — не приоткрыл помутневшие глаза, Уэмура сомневался, жив ли находящийся перед ним старик.

— Это конфиденциальный разговор, поэтому выйдите, пожалуйста.

Оставшись со стариком наедине, он сложил обе руки рупором и наклонился к темно-фиолетовому уху.

— Вы Кадзи Сёсукэ, да?

Реакции не было.

Уэмура пытался несколько раз, но безуспешно. В конце концов он попробовал орать, как это делала сотрудница, но не смог заставить стодвухлетнего старика даже кивнуть.

Уэмура оглядел комнату. Кровати стояли в два ряда. Казалось, что все старики находились примерно в том же состоянии, что и Кадзи Сёсукэ. Был лишь один старик, который, приподнявшись, смотрел на Уэмуру. Было ощущение, что его несфокусированные впалые глаза всматривались или в далекое прошлое, или в сторону того света.

Было тихо. Из коридора тоже не доносилось ни звука.

Уэмура открыл стоявшую у ног сумку, достал бланк заявления о назначении адвоката — пальцы чуть дрожали — и взял руку Кадзи Сёсукэ, лежащую у того на животе. Она была ледяная. Он вложил в эту ледяную руку ручку, сверху прижал своей рукой и начал заполнять бланк. Адрес, имя…

Затем убрал ручку, вытащил красную штемпельную краску и прижал большой палец старика. Узор, появившийся на бланке, был похож то ли на отпечаток пальца, то ли на одну большую морщину. Протер салфеткой палец. Все это время он осматривал комнату. На него был направлен лишь взгляд безвольных впалых глаз.

Уэмура покинул дом престарелых, как будто совершал побег.

На ожидавшем его нелегальном такси он вернулся на станцию Д. и как раз успел вскочить в отправлявшийся поезд.

Только когда поезд тронулся, он вспомнил об этом…

От станции Д. до деревни С. на поезде примерно полчаса. «Если останется время, съезжу-ка, навещу маму», — так рассеянно думал он, сидя в поезде по дороге в дом престарелых.