Псевдоним украденной жизни - Галина Владимировна Романова

Парень, которого они стащили с кровати, выбив дверь, смотрел на них испуганными глазами.

– Вы чего, менты, охренели совсем, да? – Он широко открывал и закрывал рот, как рыба, словно ему не хватало воздуха. – Врываетесь в квартиру без ордера. Нет ведь ордера, нет?

Исхаков с Сашей переглянулись. Кажется, они погорячились, решив, что Горохова кто-то достал раньше них. Увидели разбитое стекло в окне его кухни и подумали, что…

– Да это стекло разбито уже три дня. – Горохов почесал макушку, медленно поднялся на ноги, подтянул широкие семейные трусы и одернул футболку. – Пацаны со второго этажа резвились с шайбой. Обещал их отец вставить через пару дней. Жду…

Он снова осмотрел их подозрительным взглядом, подошел к окну спальни и прижался к подоконнику тощим задом.

– А вы точно менты?

– Ты что, ксивы не видел? – неуверенно улыбнулся Исхаков.

Если парень захочет доставить им проблем, у него есть все основания. Налицо превышение полномочий.

– Так дверь на хрена вышибать?

Он глянул за их спины на дверь, прислоненную к проему.

– Ее-то мне кто вставит?

– Все устроим, не переживай. Сейчас позвоню в управляющую компанию. И окно вставят, и дверь починят. А то, может, и новую организуют, – пообещал Исхаков и принялся набирать номер знакомого.

– Может! – фыркнул Горохов. – Все-то у вас может! А если они пошлют и вас, и меня? Как мне без двери то?

Его губы задрожали, а глаза наполнились самыми настоящими слезами. Парень, видимо, очень любил себя жалеть. Саша скользнул взглядом по его развороченной постели. Менялась она, видимо, еще в прошлом году, и тогда же выбивался затоптанный ковер у кровати.

– Мы, собственно, почему решились на такие меры, Валера… – заговорил он проникновенным голосом, пока Исхаков с кем-то договаривался по телефону о ремонте двери и окна.

– Почему?

– Думали, вас уже нет в живых.

– Чего это? С какой стати? – По худым плечам и рукам Горохова помчались крупные мурашки.

– Мы думали, что убийца до вас уже добрался, – продолжил запугивать бедного малого Саша.

– Убийца?! Какой убийца?! – Тощая шея Валеры ушла в плечи, глаза сделались еще крупнее и испуганнее.

– Тот, которому вы одалживали свой телефон.

Саша обернулся на Исхакова – тот уже закончил говорить и внимательно их слушал. На его вопросительный взгляд он одобрительно кивнул.

– Кому вы давали свой телефон, Валерий?

– Телефон?

Тот обнял себя за плечи и задрожал. Может, от страха, а может, от холода. Из кухни сильно дуло. Даже плотно закрытая дверь не спасала.

– С вашего телефона с электронной почты было отправлено письмо, – осторожно начал Корнеев, подходя к парню. – Вспомните, когда это было?

– К-какая электронная п-почта?! – Он начал заикаться, обводя их безумным взглядом. – Я даже не знаю, что это такое! Нет, знаю, конечно, но не пользуюсь. У меня ее даже нет.

– А вот тут ты ошибаешься, парень, – вступил Исхаков. – У нас есть распечатка всех сообщений, отправленных с твоей электронной почты.

– Всех?! Что значит, всех?! – Валера Горохов сполз на пол и прижался тощей спиной к батарее. – И сколько их?

– Одно. Только одно сообщение с твоей электронной почты. Знаешь, кому? – Исхаков дождался отрицательного жеста Горохова и продолжил: – Той самой блогерше, которую жестоко убили в собственной квартире. После того как она вывалила на свет божий нехорошую историю.

– К-какую историю?

На Горохова было больно смотреть, так его ломало. Пальцы судорожно стискивали колени. Кадык без конца дергался под небритой кожей.

– Не в этом суть. – Исхаков шагнул к нему и присел на корточках. – А в том, что вся эта возня началась именно с сообщения, которое было отправлено с твоей электронной почты. И я повторяю вопрос: если ты этого не делал, то кто?

– Ща… Ща, погоди, командир…

Он медленно поднялся и принялся ходить на подгибающихся ногах между Исхаковым и Сашей, без конца повторяя:

– Ща, ща, погоди… Командир, погоди…

– К слову, Валера, – остановил его за локоть майор. – Через полчаса здесь будут мастера. Дверь поставят на место и окно застеклят.

Он, кажется, даже не понял, о чем ему говорят. Поводил рассеянным взглядом по комнате и неожиданно широко заулыбался. Шлепнул себя ладонями по худым волосатым ляжкам и закричал:

– Я вспомнил! Вспомнил, командир!

– Что?

– Вспомнил мужика, которому давал телефон!

Он вытянул руки и схватил Исхакова за нагрудный карман куртки. Его глаза сделались совершенно безумными, и слюни полетели, майор еле успевал уворачиваться.

– Я его вспомнил! Это уже прилично, как давно было! – орал во все горло Горохов. – Я стекла ему протер – он попросил. Он вышел из машины, чтобы пообедать. Вернулся, побазарили о пустяках.

– О каких? – тут же задал вопрос майор.

– О погоде-природе. Так ерунда, уже не помню. Он достал свой телефон – дорогой такой, последней модели – и заволновался, что разрядился. А ему типа надо срочно сообщение отправить. Он мой попросил: заплачу, говорит, за трафик. А мне жалко, что ли! Он отъехал от входа в кафе в тупик, встал у машины и чего то такое начал делать.

– С твоим телефоном? – уточнил Исхаков.

– Да. Чет тыкал там пальцами, тыкал. Потом два рубля мне дал. В смысле, две тысячи. Телефон вернул и уехал. Больше я его не видел.

– Как он выглядел? Какая машина у него была? В кафе платил наличкой или по карте? – засыпал его вопросами майор. – На камере видеонаблюдения его можно увидеть?

Горохов встал столбом, выслушал майора с выпученными глазами, а потом, медленно пожав плечами выдохнул:

– Ну, ты, блин, командир, застрочил! Еще бы вспомнить…

Его пальцы ерошили и без того всклокоченную шевелюру, пока он крутил головой и таращил глаза, пытаясь вспомнить. Он страшно мерз из-за сквозняка с кухни, но не делал ни единой попытки набросить на себя что-нибудь. Саше Корнееву все время хотелось схватить с постели одеяло и швырнуть его парню, чтобы он укутался и не трясся от холода. У него самого от чужого озноба стало сводить зубы.

– С камерами вряд ли что получится. Записи каждую неделю обновляются, а прошло-то уже… Как платил, тоже не знаю, это к кассирам. Я не уточнял у них. Зачем мне? Как выглядел? Обычно. Самый обычный мужик, командир. Высокий вроде. Выше меня. – Горохов приподнял ладонь над своей головой сантиметров на пять. – Весь в черном. Куртка, штаны, кепка козырьком на глаза. Очки темные. Я еще подумал, что солнца нет, а он в очках солнцезащитных. Странно как-то. Ничего в нем такого, чтобы запомнить. Ботинки только приметные.