Русский вираж - Алексей Свиридов

Девушка перевела, а потом глянула на него, и уголки ее губ брезгливо опустились вниз:

— А ты действительно сделаешь это? — спросила она, как будто не сразу поняла смысл этих слов.

— Не знаю, — признался Казак. — Наверное, придется…

Представив, как будет выполнять свое намерение, он скривился едва ли не сильнее Наташи — и именно отвращение на его лице заставило охранника поверить и испугаться. Если бы этот гяур грозно размахивал своим странным оружием и продолжал корчить пугающие рожи, то это говорило бы только о том, что он и сам не верит в свои угрозы. Но когда врагу самому противно то, что он собирается сделать…

Оказалось, что многого охранник не знал, да и не мог знать Немногим больше мог бы помочь дежурный, в чьи обязанности входил опрос и регистрация приезжающих, а в редких случаях и их отправление назад несолоно хлебавши — случайные люди здесь почти не появлялись, а неслучайные уже имели все полагающиеся пропуска. Однако глаза дежурного продолжали оставаться закатившимися, и попытки привести его в себя не увенчались успехом. Может быть, дело было в том, что Казак для страховки притянул у него друг к другу и здоровую, и сломанную руку, и боль в поврежденной руке не давала вернуться сознанию, однако развязывать его он не стал.

Пришлось удовольствоваться малым. Внимательно выслушав перевод Наташи, Казак нажал несколько кнопок на пульте и убедился, что тревоги нет — по крайней мере сообщения об этом на пост въездного контроля не поступили. Затем, задав еще несколько вопросов, он попробовал узнать что-нибудь про Хомяка: через восьмибуквенный пароль вошел в информационную систему, вызвал бланк запроса… и, забывшись, громко обозвал себя чудаком с другой буквы. Наташа заметила, кивнув на лежащего:

— У него красивее получалось. Чего ругаешься?

— Да я… Я же так и не спросил у Андрея, как Хомяка по-настоящему зовут! Хрен мне теперь эта железяка ответ даст!

Наташа пожала плечами, заметив:

— А кто тебе сказал, что он тут под своим именем будет значиться?

Казак промолчал: об этом он как-то и не подумал, и вновь, правда уже про себя, припомнил пару ласковых выражений.

Наверное, Казак не был бы так зол, если бы знал, что любой запрос относительно большинства пациентов клиники доктора Зуфира с использованием их реальных имени и фамилии автоматически отмечался информационной системой как попытка получить конфиденциальные сведения. Тем более когда этот запрос касался пациентов с особым режимом пребывания, сообщение о таком запросе сразу поступало в службу безопасности на предмет тщательного расследования: кто, откуда и почему начал задавать подобные вопросы. Казак и не думал о том, какую тревогу мог бы поднять, и совершенно искренне был огорчен своим промахом.

— Наташа, — позвал он, — ты в компьютерах разбираешься? Ну, модемы всякие, сети?

— Нет, только печатать умею, — призналась она.

— Вот ведь незадача… Были б мы в кино, сейчас бы обязательно какой-нибудь очкарик под руками оказался. Все бы узнал и все отключил!

Казак раздосадованно махнул рукой и отвернулся от терминала.

— Ладно. Давай думать логически: Хомяк жив и в сознании, а про него говорят, что он без сознания. Значит, его должны скрывать. Так? Того, кого скрывают, должны хорошо охранять. Значит, искать Хомяка надо там, где сильнее всего охрана. Наверно, так… Наташа, давай работать. Пусть этот красавец расскажет тебе, где в госпитале охрана сильнее всего!

— А вдруг сильнее всего охраняют что-то другое? Например, сейф с деньгами?

— Значит, разбогатеем! — отрезал Казак. — У тебя есть другие идеи?

— Нет, — согласилась девушка и принялась за допрос. Обменявшись с пленным десятком фраз, она сообщила: — Он почти ничего не знает, там свое подразделение дежурит. Ему кажется, что самый строгий режим на шестом, седьмом и восьмом этажах.

— Да… небогато, — заключил Казак, задав еще несколько вопросов и выяснив, что пленный больше почти ничего не знает. — Хотя и то хлеб. Ну что, поехали дальше?

Наташа кивнула и вдруг спохватилась:

— А как же эти?

— Пусть полежат пока. До утра не помрут, а к тому времени разберемся!

— Я не про это. Ведь мне теперь прикрыться нечем! — Действительно, на охранников ушел почти весь Наташин маскарадный костюм, даже часть халата. Оказавшиеся под ним черные джинсовые брюки и джинсовая же рубашка, а главное — светлые волосы не позволяли девушке сойти за местную жительницу. Казак смерил ее взглядом и согласился:

— Да… Думаю, что изображать кроткую женщину Востока тебе больше не придется. — Он бросил Наташе вторую половину колготок. — На вот, будешь теперь в Фантомаса играть

— Сам-то… Ниндзя! — язвительно ответила она, но колготину все же взяла Светлые волосы скрылись под черной поблескивающей лайкрой, и обтянутая синтетикой голова приобрела вид головы робота из плохого фильма. А когда Наташа маникюрными ножничками простригла глазницы — получилось гораздо аккуратнее, чем рваные дыры у Казака, он не смог удержаться от смешка.

— Видела бы ты себя со стороны… Теперь точно наша возьмет: все просто со страху разбегутся.

— На себя посмотри! И вообще, может, хватит трепаться?

«Действительно, чего это я? Пока ведь ни хрена не сделано, а у меня уже настрой — как на рыбалку!» — одернул себя Казак и заговорил деловито:

— Так сколько, этот хмырь сказал, до основного здания?

— Метров четыреста. А что?

— Да так… Как ты думаешь, мы сможем тот мотоцикл на руках прокатить столько?

— Может быть, и сможем… А зачем?

— На всякий случай, если придется сматываться ускоренным маршем. У нас должен быть шанс на спасение! — Последние слова прозвучали несколько наигранно, и от этого Казак почувствовал себя неловко.

— Ладно. Только я водить мотоцикл не умею! — с сомнением ответила девушка.

— Зато я умею. Пошли! — и Казак с Наташей двинулись к выходу. Лежащий на полу охранник посмотрел им вслед, а потом, насколько позволили разбитые губы, зло усмехнулся. Он действительно ответил на все вопросы, которые ему задавала эта белокурая женщина с подачи парня в дурацком черном чулке на голове. Но кое про что этот гяур спросить не догадался — что ж, справедлив Аллах, затуманивший неверному мозги…

Снаружи пост при въезде на территорию клиники выглядел все точно так же: ограда, ворота, пустая площадка, неподвижный свет прожекторов и уходящая под опущенный шлагбаум дорога. О том, что произошло внутри, догадаться было невозможно, и пожилой водитель такси, уже давно заехавший под крышу паркинга, даже удивился, когда увидел, что из двери сначала вышел парень, а потом и девушка — его странные пассажиры. Больше никто не появлялся, и таксист понял, что по крайней мере начало у них прошло удачно.

Казак осторожно осмотрелся — вроде бы все спокойно и направился к площадке, на которой стоял мотоцикл. Ночной воздух не был особенно прохладен — нагретые за день земля и песок щедро продолжали отдавать тепло обратно, — но Казаку и Наташе он показался удивительно свежим, чуть ли не сладким.