Интифада - Андрей Правов

Между тем, насколько это понимал Панов, и Ясир Арафат не имел каких-то широких возможностей для компромисса. По многим оценкам руководитель Палестинской национальной администрации не мог принять иного решения, кроме провозглашения независимого государства, «не смотря ни на что». И в столь сложную ситуацию, считала Соня, «загнали» Арафата во многом сами израильтяне. Сначала они четко доказали, что не может быть мирного соглашения с Сирией, во всяком случае в ближайшее время, а следовательно приоритетным остается палестинское направление на переговорах. Палестинцы это поняли мгновенно и «подняли планку требований». Затем, неожиданно для многих, израильтяне вывели свои войска из Ливана, заявив при этом, что выполнили резолюцию ООН номер 425. Почему же, действительно, в таком случае им не выполнить и резолюцию номер 242?

Чем палестинцы хуже? – постоянно задавали Панову вопрос в Газе. Египту в свое время Израиль отдал все захваченные земли. Из Ливана ушел. Сирия даже говорить с Израилем отказывается, вынося как предусловие для переговоров полный, до сантиметра, уход его войск с Голанских высот. Почему же палестинцы должны отступать от своих принципиальных позиций? Рассказывали, что Ясир Арафат в телефонном разговоре с президентом США Биллом Клинтоном сказал, что готов скорее уехать в изгнание, чем принять решение об отказе палестинцев от Восточного Иерусалима или от возвращения беженцев.

Кроме того, и это становилось все более очевидным, вывод израильских войск из Южного Ливана, однозначно расцененный в арабском мире как победа движения «Хезболла», породил в умах палестинцев идею, что с Израилем можно и нужно говорить языком силы. «Хезболла», дескать, это понимала, ни на какие переговоры с агрессором не шла и победила. Именно с таким «мандатом от народа» и поехал в Кэмп-Дэвид Ясир Арафат.

То есть позиция палестинцев, как считали многие израильтяне, была очень жесткой, и, скорее всего, для их страны мало приемлемой. Какие такие невероятные варианты решения проблем придумал премьер-министр Барак, направляясь в Кэмп-Дэвид? – задавали вопрос израильтяне. Почему, не смотря ни на что, он был так уверен в успехе встречи в верхах? Может быть, спрашивали люди, Барак действительно верит в Чудо?

И как соотнести с жесткой позицией палестинцев некоторые заявления главы израильского правительства? Например, на одном из последних заседаний кабинета министров Эхуд Барак снова подчеркнул, что израильская армия не будет отведена за линию границы 1967 года, Иерусалим останется «вечной, единой и неделимой» столицей Израиля, а еврейское государство не будет нести ответственности за возвращение домой палестинских беженцев.

– Где же «точки соприкосновения»? – задавал вопрос тот же Марк. – Откуда у Барака берется уверенность в том, что он договорится с Арафатом? А главное, что же будет, если стороны разъедутся «каждый при своем», то есть не договорившись?

Марк считал, что это был очень вероятный вариант развития событий. Скорее всего, указывал он, в таком случае Ближний Восток ожидает новый серьезнейший кризис, а возможно и конфликт, причем даже более ожесточенный, чем в годы кампании гражданского неповиновения палестинцев, то есть новая Интифады.

Прежде всего, рассуждал Марк, палестинцы даже в случае провала переговоров, попробуют провозгласить свое независимое государство в одностороннем порядке.

– И что тогда будет? – спрашивал Панов.

– Как говорит Натан, необходимо будет немедленно аннексировать все территории, на которых расположены еврейские поселения – на Западном берегу и в Газе. На силу, надо отвечать силой.

Довольно однозначные заявления звучали и с другой стороны. «Скоро начнется бой за Иерусалим», указывал, например, министр связи Палестинской национальной администрации Имад Аль-Фалуджи, – Ни один израильтянин не будет счастлив на захваченной территории, мы не позволим вернуться в свои дома ни одному поселенцу».

А перед прощанием в Газе Азиза даже рассказала Панову о возможности, что тысячи безоружных палестинцев легко и быстро захватят все еврейские поселения, если пойдут «живой стеной».

– Что будут в таком случае делать израильтяне? – спрашивала девушка. – Начнут стрелять? Это может, во-первых, вызвать самую нежелательную реакцию толпы, которая только быстрее «все сметет». А, во-вторых, применение оружия против безоружных людей будет однозначно отрицательно расценено и международным общественным мнением. А для Израиля это далеко не безразлично…

– Такое возможно? – спрашивал Панов.

– Многое возможно, – жестко отвечала девушка. – Ситуация обостряется. И, если саммит в Кэмп-Дэвиде результатов не даст, нельзя исключать начала беспорядков на территориях Палестинской автономии уже в самое ближайшее время.

– Азиза права, – делала вывод Соня, выслушав рассказ Панова об очередной его встрече с ее школьной подругой. – Так что сторонам на переговорах в Кэмп-Дэвиде предстоит сделать очень трудный, но в то же время очень важный выбор. Как бы высокопарно не звучало, но выбор этот: война или мир?

На следующий, после прилета Марка, день, Панов, как и обещал, отвез его в Москву. Только, как выяснилось утром, начинать надо было не с больницы, где в морге находилось тело Веры Соломоновны, а с дома престарелых. Он находился неподалеку от станции метро «Медведково», с окнами на МКАД.

Немолодой директор дома был довольно немногословен. Он поблагодарил Марка за то, что тот прилетел и тут же передал ему все необходимые документы и личные вещи, оставшиеся от усопшей.

– Не знаю, – сказал он, – все ли здесь. Или что-то уже разобрали наши подопечные…

– Да мне эти вещи и не нужны, – робко заметил Лурье, глядя на ворох старушечьих кофт, юбок и платьев. Может быть, они кому-нибудь еще пригодятся? Ведь не везти же мне все это в Израиль?

– Хорошо, хорошо, – быстро согласился директор. – Все это здесь действительно может пригодиться. А то ведь, знаете, у моих подопечных денег совсем нет. А гардероб серьезно поизносился за годы пребывания в нашем доме. Ко многим вообще никто и никогда не приходит. Ничего не приносят. Так что, я думаю, что старушки будут рады…

– А что мне делать дальше? – робко спросил Марк.

– Дальше вам надо договариваться с агентом по ритуальным услугам. Если хотите, я могу вас с одним из них связать по телефону. Это наш постоянный помощник. У семьи умершей есть место на кладбище?

– В принципе было когда-то. На Хаванском. Но все документы давно потеряны.

– Тогда это будет сложно. Для того, чтобы восстановить документы потребуется время и много денег. У вас они есть?

– Есть, но немного.

– Так я и думал. Поэтому, советую переговорить с агентом, и он определит для вашей тетушки недорогое место на кладбище где-нибудь за городом. Хорошо?

– Буду вам благодарен.

– Не надо благодарности. Я разбираюсь в людях и вижу, что у вас для благодарности денег нет. И ладно. Так я звоню агенту?