Война - судья жестокий - Анатолий Полянский

— Что ж за порядки у вас, Степан Иванович? — сердито спросил Гривцов. — У службы артвооружения сейчас один из самых ответственных участков, а вы даже за исполнением собственных указаний проследить не можете!

— Разрешите, товарищ полковник? — вмешался Шелест. — Хочу спросить товарища Хомутова, откуда вообще появилось отслужившее свой срок оружие? Как могло случиться, что не была проведена тщательная ревизия перед отправкой полка в Чечню? Не на прогулку же ехали!

Искоса брошенный взгляд мог прожечь следователя насквозь, но Шелест никак не отреагировал.

— Недосмотрели, — пробормотал Хомутов, — была такая спешка…

— Нет, полковник, тут не недосмотр, — перебил его Гривцов. — Это иначе называется.

— Понимаю, халатность, — виновато опустив голову, выдавил из себя Хомутов.

— Не то, не то, — возразил командир полка. — Тут пахнет должностным преступлением. По законам военного времени иначе классифицировать не могу. Так? — посмотрел он на Горобца.

— Так точно, товарищ полковник!

— А как вы считаете, товарищ следователь? Я правильно сформулировал?

Хомутов снова вскинул полный ненависти взгляд на капитана, справедливо полагая, что он и есть его главный противник, от которого зависит если не все, то многое. Шелест, безусловно, заметил реакцию подполковника, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Гривцов, наоборот, разволновался. Ему не доводилось попадать в столь щекотливую ситуацию.

— Отстраняю вас, Хомутов, от занимаемой должности, — отчеканил он. — Пока временно, а там видно будет… Теперь дело за вами, — обратился Гривцов к Шелесту. — Подполковник отныне находится в полном вашем распоряжении. Разбирайтесь, потом мне доложите.

— Я буду жаловаться! — воскликнул очнувшийся от шока Хомутов. Обвисшие багровые щеки его заколыхались.

— Это ваше право, — холодно заметил Гривцов. — Но не советую.

— Настоящий произвол, — крикнул Хомутов. — Не имеете права!

— Ошибаетесь, подполковник. По законам военного времени я должен был бы арестовать вас! — Гривцов опять схватил телефонную трубку: — Дежурный? Где же прапорщик Столбун? Как нет?.. Я приказал найти!.. Плохо ищите!.. Он швырнул трубку и ядовито спросил: — Может, вы, Хомутов, скажете, где ваш подчиненный?

— Он мне не докладывал.

— Хороша дисциплина в вашей службе, — едко заметил Гривцов. — Все свободны!

Я выскочил из кабинета как ошпаренный. Недаром говорится: паны дерутся, у холопов чубы трещат. Если Хомутов сумеет выкрутиться, он потом припомнит мне, свидетелю своего унижения. Подполковник слыл в части человеком злопамятным.

Первый допрос начальника артвооружения проходил без моего участия. В присутствии солдата Хомутов мог не сказать того, что выложит наедине. Позже Шелест пересказал разговор. Начальник артвооружения отрицал решительно все. Недостатки, ошибки, даже халатность — да, это ему можно приписать, но не более.

— Хомутов нашел самую удобную позицию, — задумчиво протянул Шелест. — С каких только сторон не подъезжал — непробиваемая стена.

— А Столбуна отыскали? — поинтересовался я.

— Увы, как в воду канул!

— Понял, что запахло жареным, и сделал ноги?

— Этот тип очень хитер. Вряд ли он пустится в бега, что было бы равносильно признанию. Думаю, Столбун нашел для отлучки какой-либо разумный предлог. Увидишь, прапорщик доставит еще немало хлопот.

— Полагаете, по его наводке боевики напали на склад?

— Вероятнее всего, но недоказуемо, а предположения к делу не пришьешь.

Нашу беседу прервал прибежавший из штаба полка посыльный.

— Товарищ капитан, дежурный велел вам доложить, — выпалил он, — подполковник Хомутов уехал.

— Как? — вскочил Шелест. — Я же приказал дежурному не спускать с него глаз и, в случае чего, сразу же мне сообщить.

— А что он мог сделать?.. Подполковник пошел в автопарк и, не вызывая своего водителя, сам сел за руль.

— Куда он направился?

— Взял направление на Ханкалу.

Когда посыльный ушел, Шелест взволнованно заходил по палатке.

— Ты что-нибудь понимаешь, Костя? Хомутов умный мужик, прекрасно понимающий ситуацию. Командир полка ясно дал понять, что отлучаться тот не имеет права. За невыполнение приказа в военное время по шерстке не погладят.

— Может, у него есть наверху влиятельные покровители, которым Гривцов не указ?

— Возможно, — подумав, согласился капитан. — И все же подполковник очень рискует. С военной прокуратурой лучше не шутить.

— Это раньше так было, — усмехнулся я. — Боялись милиции, КГБ, старших начальников. Теперь такого чувства перед органами правопорядка нет. Демократия…

— Не все так плохо и однозначно, — возразил Шелест. — Здравомыслящий человек не полезет на рожон. Но в какой-то мере ты прав, помощник. Я решил ехать в Ханкалу. Доложу о случившемся начальству и посоветуюсь с коллегами… Ты остаешься на хозяйстве, Костя. Столбун, если он не дурак, может вот-вот появиться. Легенды у него на всякий случай припасены, но присмотреть за ним нужно. Только не лезь на рожон.

Следователь уехал. Помимо прочего у него было намерение проследить путь Хомутова в штабе объединенного командования, если он, конечно, там появится. Не знал Шелест и предположить не мог, что в его отсутствие опять разыграются драматические события.

Столбун объявился под вечер. Об этом я получил информацию от своих ребят, несущих службу возле складов. Прапорщик громко похвастался начальнику караула, что сумел добыть партию новых ракетных установок, о которых мы давно слышали, но в полк они еще не поступали. Он был оживлен, весел, даже шутил. Хочет прикрыть страх перед разоблачением?.. Ведь о ночной вылазке боевиков и снятии с должности непосредственного начальника, и даже о том, что тот умчался в неизвестном или известном ему направлении, Столбун, безусловно, знал.

Подумал я и о другом. Возможно, завскладом просто чувствует себя неуязвимым. Понимает: у нас нет фактов, одни догадки… Но как бы там ни было, проследить за ним я обязан, поэтому отправился вместе с группой солдат, направленных на склад для погрузочно-разгрузочных работ. Естественно, Столбун меня сразу засек, хотя я старательно таскал ящики и укладывал их в штабеля.

— Как, Иванцов? — спросил он насмешливо. — Окончилась твоя прокурорская служба?

— Так точно, товарищ прапорщик! — отчеканил я.

— Ты, говорят, вчера ночью отличился? — заметил Столбун, доставая пачку импортных сигарет, курить которые обыкновенному прапору было не по карману.

— Было дело! — ответил я тем же бодреньким тоном.

Столбун поманил меня пальцем и приглушенно сказал:

— Одного не пойму, Иванцов, как ты умудрился оказаться в нужный час в том месте, куда нацелились боевики.