Офицерская баллада - Тимур Максютов

– Газу, Шухрат, газу! – кричал лейтенант и колотил от возбуждения кулаками по торпеде. Фарухову передался азарт – он лихо вел машину, крича что-то по-узбекски.

Беглецы, наконец, сообразили, что на дороге отрываться от погони будут долго, и свернули в степь. «Зилок» рванул за ними, завывая движком и прыгая на кочках. Скорость, конечно, упала.

– Уйдут! – страдал Марат.

– Не, кутынг яски! Не уйдут. – прокричал Шухрат. Выжал из «зилка» последние силы, поравнялся с хищным приземистым телом БМП.

Грузовик вырвался вперед на корпус. Будто два жеребца неслись сейчас через степь, не разбирая дороги и стремясь к невидимой финишной ленточке.

Фарухов всхлипнул и рванул руль резко вправо, перерезая путь диверсантам подставленным бортом. Загрохотало, ломаясь, железо; затрещал деревянный борт. Тагиров с ужасом увидел в боковое стекло огромный зеленый клин морды БМП, валящий «зилок» набок. И полетел куда-то вниз, ударяясь разными частями тела об огромное количество твердых предметов, неожиданно заполнивших кабину. Упал на мягкое. Снизу просипел Фарухов, вообще без ошибок и без акцента:

– А вот теперь звездец, начальник…

* * *

Раньше Тагиров и не представлял себе, насколько трудно и неловко выбираться из кабины лежащего на боку грузовика. Пару раз соскальзывал и наступал унтами на голову тихо ругающегося Фарухова. Наконец, откинул вверх дверь, выбрался наружу. Сполз по стоящему вертикально капоту на землю. На броне БМП сидел здоровенный мужик в грязном бушлате, держась рукой за короткую пушку, и грустно осматривал последствия катастрофы. Сказал простуженно:

– Ты долбанулся, армейский! Куда ты на своей трахоме под броню лезешь? Мозгов у тебя нету совсем, вот что я тебе скажу. Была б война – я бы тебя из пулемета еще за километр грохнул.

Марат узнал этот голос, несмотря на простуженный хрип. Веселясь, сказал:

– Деряба, если война – вас давно бы уже вертолеты загнали и сожгли, твоя коробочка в степи – как на ладони. А так, конечно, вы мастера в соловьи-разбойники играть, против безобидных армейских.

– Е-мое, комсомол! – обрадовался майор, – я мог бы сразу догадаться: на всю тридцать девятую армию только один такой дурачок.

Слез с брони, обнялись. Богдан выглядел жутко: морда небритая, обветренная, огромный фингал под глазом.

– Курево есть? Второй день без курева – уши все опухли, – заявил Деряба.

Марат, смеясь, протянул пачку:

– На. Согласно Женевской конвенции, к пленным у нас отношение гуманное.

– Это кто еще здесь пленный, а? – набычился майор. – Я никому тут не сдавался. Где ты видел пленного русского спецназовца? Вот сейчас завяжу тебя морским узлом – всем рембатом не разберете, где будет голова, а где задница.

– Ладно, ладно! – Марат выставил перед собой руки и на всякий случай отступил на шаг. – Я говорю, спиртяшка у нас есть. Очень доброжелательно мы относимся к гостям. Согласно, опять же, конвенции. Сегодня борщ и макароны по-флотски.

– И-эх, сволочь, вкусно рассказываешь! Шесть суток всухомятку, на морозе. – Богдан затянулся дареной сигаретой, закатил глаза. – Во, блин, аж башка забалдела с голодухи! А вода у вас есть горячая?

– По ведру на брата гарантирую, – продолжал охмурять Тагиров, – и кунг отдельный предоставим – выспитесь в тепле.

– Гад-искуситель, – хохотнул Богдан. Грохнул огромным кулаком по броне. – Вылазь, славяне, закончили выполнение учебно-боевой задачи!

Фарухов завершил обход покалеченного «зилка». Вздохнул:

– Не понимаю тебя вас, начальники. Если знакомый друзья – зачем этот дурь? Гнаться, машина поломать?

* * *

Учениям объявили «отбой». Ремонтники быстро свернули лагерь, пошли колонной в гарнизон. Покалеченный «зил» Шухрата эвакуировали тягачом.

Тагирову дали сутки на отдых. Как был – уставший, в грязном комбинезоне – завалился в магазин к Раисе. Та ойкнула, быстро отпустила покупателя. Потянулась к лейтенанту:

– Какой ты… И дымом от тебя пахнет. Через два часа закончу – приду к тебе. Соскучилась – сил нет.

Марат отстранился. Сказал как можно равнодушнее:

– Не надо, Рая. Не приходи. Почудили и хватит. Как говорится в пошлых фильмах, останемся друзьями.

Продавщица вытаращила черешневые глаза. Тагиров подождал еще немного. Развернулся и пошел вон. Уже открывал дверь, когда в спину понеслось:

– Думаешь, ты этой старухе нужен? Плевала она на тебя! Импотент! – злые всхлипывания.

Ухмыльнулся: «Последнее – вряд ли». И вышел на улицу.

* * *

Горячая вода была. Не веря своему счастью, Марат долго стоял под дымящимися струями, смывая недельный чад и усталость. В голове было пусто до звона. Потом очнулся, нашел мочалку, начал намыливать – в прихожей задребезжал телефон. Матюгнулся, вылез из ванной, пошел босиком, оставляя мокрые следы.

– Алло! Лейтенант Тагиров! Слушаю вас, алло!

В трубке – загадочное молчание. Нажал на рычаг, отпустил. Ежась от холода, подождал минуту. Не перезванивают.

Ругаясь, вернулся в блаженное тепло ванной, залез обратно под обжигающий поток. Господи, хорошо-то как!

Наконец, выключил воду, начал растираться вафельным полотенцем.

Стук в дверь. Тихий, деликатный – так стучится посыльный. Солдатик с журналом нарядов. Гады, обещали же сутки отдыха!

Обмотал бедра полотенцем, побрел к двери, бормоча:

– Ну, чего там опять, а? Ядерная война? Некем дырку в карауле заткнуть?

Мокрые пальцы скользили по замку. Наконец, открыл. Распахнул дверь, готовясь обматерить несчастного посыльного.

На пороге стояла Ольга Андреевна. Остолбеневший лейтенант разинул рот, не в силах что-то сказать.

Ольга смутилась, прошептала:

– Извините, я зря… Конечно, я не вовремя.

Марат попятился, придерживая рукой предательски сползающее полотенце.

– Проходите туда, на кухню, Ольга Андреевна. Я мигом, только оденусь. Извините, что так встречаю, думал, это посыльный, а это вы.

Проскочил в свою комнату, лихорадочно начал искать штаны.

Ольга постояла в дверях. Тихо сказала:

– Я должна извиняться, а не вы, лейтенант. Это я позвонила, но подумала, что лучше не по телефону. Вот, явилась, незваная гостья.

Прикусила губку, шагнула в прихожую. Захлопнула дверь, сбросила шубку, нащупала петельку, прицепила на крючок. Прошла на кухню. Присела на край табуретки.

Марат наконец-то разыскал спортивные штаны и относительно чистую майку. Выковырял из-под кровати тапочки, прошлепал на кухню. Нарочито бодро заявил:

– Я очень рад вашему визиту, Ольга Андреевна! Ради бога, простите за беспорядок – только с учений. Не успел еще прибраться…