Борджиа - Мишель Зевако

Прошло несколько минут. Лукреция вернулась. Она несла серебряный поднос, на котором стоял завтрак. Рагастен заметил, что на подносе был только один кубок.

– Примите это и забудьте хлеб и воду замка Святого Ангела, – сказала, улыбаясь, Лукреция.

– Синьора, что вы делаете? – удивился Рагастен.

– Ну… я вам прислуживаю!

– О, синьора! Вы хотите, чтобы я возгордился? Еще бы!.. Ведь мне прислуживала сама герцогиня Бишелье, блистательная синьора Лукреция… Это слишком, синьора, для такого бедного солдата-авантюриста.

Голос шевалье так дрожал, что Лукреция никак не могла угадать отчего: от возбуждения или от иронии.

– Вот эти самые руки, – с важностью сказала она, – обслуживают папу каждый раз, когда я прихожу в Ватикан. Кроме него, шевалье, ни один другой синьор не может похвалиться, что ему наливала напитки Лукреция…

В само деле, герцогиня наполнила единственный кубок на подносе. Рагастен увидел, как искрится вино, и проницательно посмотрел на кубок, словно желал убедиться, что содержит эта так красиво сверкающая влага.

Что это?.. Жизнь или смерть?..

– Синьора, то, что вы сказали, приводит меня в отчаяние.

– Как это, шевалье?

– Да! Эта незабываемая минута навсегда запечатлится в моем сердце, так долго, пока я смогу жить… Но, видите ли, какова моя неблагодарность… Я не хочу ни есть, ни пить… Мне кажется, что в данный момент я не смогу ничего усвоить…

– Наконец-то! – засмеялась Лукреция и захлопала в ладоши. – Нашлось существо, испугавшее неустрашимого Рагастена!.. И этим существом оказалась я!..

– Испугавшее?

– Ну да, шевалье!.. Мое вино вас испугало.

– Тысяча чертей, синьора! – вознегодовал Рагастен и схватил кубок. – Вы ошиблись. Будь это вино даже отравлено, никто не сможет говорить, что я испугался.

И он залпом опорожнил добрую половину кубка.

– Теперь моя очередь, – сказала Лукреция.

Она спокойно допила вино, прижавшись губами как раз к тому месту, которого только что касались губы Рагастена.

– Теперь видите, – продолжила она, – будь вино отравлено, вы умрете в хорошей компании.

«Какая странная женщина! – подумал Рагастен. – Ее забавляет эта похоронная беседа, словно она перечисляет свои любимые развлечения».

– Никогда я так не забавлялась! – пошутила Лукреция. – Итак, шевалье, вы верите, что я способна отравить человека?

– Синьора, я верю в то, что вы способны на великие дела. Вот и всё. Я полагаю, что если на дороге, которой вы захотите проследовать, появится препятствие – будь то даже живое существо – вы ни перед чем не остановитесь. Вы из тех людей, пролетающих метеорами, которые на своем пути уничтожают всё.

Голос Рагастена странно вибрировал. Лукреция вздрогнула и поняла, что неустрашимый шевалье не капитулирует на этой позиции, да и ни на одной другой. Рагастен ведь прямо в лицо сказал ей, что считает ее отравительницей. И она приняла ужасное обвинение как комплимент. В глубине души Рагастена испугала улыбка, искривившая губы Лукреции.

– Ну что ж, – сказала она, – а теперь расскажите мне, как вы вышли из своей камеры и каким образом я встретила вас, идущего с самым невинным видом в шапке и плаще моего брата, да еще и с его оружием.

Рагастен решился действовать нагло. В том странном и опасном положении, в каком он находился, наглость могла стать идеальным средством защиты.

– Очень просто, синьора, – ответил он простодушно, что удивило Лукрецию. – Синьор брат ваш явился ко мне с бесчестным предложением. Он предложил мне свободу в обмен на то, что выдам тайные мысли одной женщины, если я их, конечно, знаю.

– Кто эта женщина?

– Беатриче, дочь недавно убитой графини Альмы.

– А потом?

– А потом, синьора, я подождал, пока монсиньора Чезаре выведут из себя мои ответы, и тогда он бросится на меня, чтобы убить… Долго ждать мне не пришлось. Я схватил вашего монсиньора брата, немного придушил его, чтобы он не смог сопротивляться, усадил его на мое место и вышел.

– Вы заковали Чезаре в кандалы вместо себя?

Рагастен утвердительно кивнул.

– И вы говорите мне это?.. Мне?

– Вы же спросили, синьора! – столь же простодушно ответил Рагастен.

Лукреция слегка побледнела. Голубоватые полукружия вытянулись под ее несколько тяжеловатыми веками, а глаза казались еще более блестящими, черными, бархатистыми. Она поднялась, сделала несколько шагов, подавила глубокий вздох.

«Вот он, момент! – подумал Рагастен. – Теперь только держись! Сейчас она позовет слуг, и меня заколют, как и ее брата Франческо».

Лукреция подошла к нему.

– То, что вы сделали, знаете ли, превышает всякую меру…

– Вы меня обвиняете, синьора…

– Нет, восхищаюсь вами!

– Э, синьора! Речь ведь шла прежде всего о моей жизни! Мне жаль монсиньора Чезаре, но … в таких случаях делают то, что могут.

– Кто вас порицает? Я же сказала, что восхищаюсь вами… И поверьте, таких слов я до сих пор не расточала…

Рагастен внимательно посмотрел на Лукрецию и всё понял!

«Вот так черт! – подумал он. – Отравительница превращается в соблазнительницу. Я погиб, если позволю себя усыпить. Не позже чем через пять минут мне надо убраться отсюда…»

Лукреция продолжала слегка дрогнувшим голосом:

– А эта женщина, шевалье, вас любит?

– Послушайте, синьора, давайте не будем говорить об этом, прошу вас…

– Вы ее любите… Брат мне говорил… И потом… я же сама это вижу!.. Ладно! Это не важно… Точнее: если захотите, я дам вам ее!.. Это вас удивляет? Я вас еще не раз удивлю… Вы хотите эту женщину, и я дам вам ее. Это я говорю!.. Ах, да! Вы же еще не знаете, на что я способна ради счастья тех, кого люблю… А вас, Рагастен, я люблю… Любите же ее, если это вам так необходимо, но любите и меня… Меня тоже… Люби меня!.. Я принадлежу тебе целиком!

– Синьора…

– Люби меня, Рагастен, люби… Я стану всем, что пожелаешь… Хочешь покинуть Рим? Хочешь бежать?.. В Средиземном море у меня есть остров Капрера. Там я владею укрепленным замком… Никто не осмелится там искать тебя… Твою Беатриче я пришлю тебе туда… И ты будешь любить ее, если только… будешь меня любить…

– Ужас! Синьора, вы предлагаете мне нечто омерзительное…

– Да! Я знаю это… И от этого люблю тебя не так, как раньше…Рагастен, я жажду твоего презрения… Плюнь мне в лицо, если хочешь, но люби меня… Ты не хочешь бежать?.. Хорошо! Может, ты хочешь стать другим Чезаре, только более сильным, более могучим, более великим?.. Хочешь?.. Я спущусь в подвалы Святого Ангела и убью моего брата, прежде чем его освободят… Хочешь?.. Я знаю, чем запугать моего отца… Он будет повиноваться… А если нет, я убью его, тебя же поставлю папой на его место.