Последняя звезда - Рик Янси

Я закатываю глаза. Я уже слышала эту хрень – от самого Эвана Уокера. Так он сказал, когда узнал, что я решила пойти в лагерь смерти на поиски младшего брата. И почему я всегда одна, как островок безумия в океане разума? Мое «нужно» против «не нужно» всех остальных. Мое «сделаю» против всеобщего «лучше не надо».

– Сидеть здесь – тоже самоубийство, – возражаю я. – И бежать в глушь не лучше. Что мы сейчас ни сделаем – все будет самоубийством. Мы дошли до той точки в истории, когда надо выбирать, Рингер. Смерть со смыслом или бессмысленная смерть. – И добавляю: – Он бы ради нас это сделал.

– Нет, – тихо говорит Бен. – Он бы сделал это ради тебя.

– База, куда его забрали, в тысяче миль отсюда, – не уступает Рингер. – Даже если ты туда доберешься, ты все равно опоздаешь. Вош к этому времени с ним расправится. Ты не застанешь Эвана в живых.

– Ты этого не знаешь.

– Знаю.

– Нет, ты говоришь, что знаешь, но на самом деле не знаешь. Точно так же, как не знаешь ничего из того, что якобы знаешь. Но мы должны верить в это, потому что ты у нас светоч разума.

– Что скажешь? – спрашивает Бен.

– В любом случае, оставаться здесь – не вариант, – невозмутимо отвечает Рингер Бену, словно все, что я сказала до этого, не было решающим голом. – Вертолет доставит груз и сразу вернется.

– Груз? – переспрашивает Бен.

– Она имеет в виду Эвана, – перевожу я.

– Зачем им?.. – Тут до него доходит. Убитые Рингер захоронены у дороги. Вертолет вернется за ударной командой. Бен утирает рот тыльной стороной ладони. – Охренеть.

А я думаю: «Вот оно! Вертолет!»

Рингер наблюдает за мной и думает, что знает, о чем я думаю, и это так, но еще не значит, что она постоянно бывает права.

– Забудь, Салливан.

– Что забыть? – спрашиваю я и сразу расписываюсь в слабости: – Тебе же удалось. По крайней мере, ты сказала, что удалось.

– О чем вы? – не понимает Бен.

– Тогда все было иначе, – говорит Рингер.

– И в чем разница?

– В том, что не было пилота. Мой «побег» от Воша не был побегом. Это была проверка двенадцатой системы.

– Что ж, мы можем притвориться, будто у нас тоже проверка. Если это поможет.

– Что еще за проверка? – Бен так раздражен, что у него даже голос повысился на октаву. – О чем базар, черт возьми?

Рингер вздыхает:

– Она хочет угнать «блэкхоук».

У Бена отвисает челюсть. Не знаю почему, но в присутствии Рингер мозги у него вытекают, как вода от спагетти через дуршлаг.

– А как же он? – Рингер кивает в сторону Сэма. – Тоже пойдет?

– Тебе-то какое дело? – огрызаюсь я.

– Ну, лично я не собираюсь с ним нянчиться, пока ты играешь в Дон Кихота.

– Знаешь, твои мутные литературные отсылки не производят на меня впечатления. И да, я знаю, кто такой Дон Кихот.

– Эй, дайте я угадаю, – вмешивается Бен. – Персонаж из «Крестного отца», верно? – Лицо у него серьезное, и непонятно, шутит он или нет. Когда-то поговаривали, что Бен – реальный претендент на стипендию Родса. Я не вру. – Ты собираешься сделать Вошу предложение, от которого он не сможет отказаться?

– С детьми может остаться Бен, – отвечаю я Рингер, как будто все уже продумала и план по спасению Эвана прорабатывался не один месяц. – Пойдем вдвоем, только ты и я.

– С какой стати мне с тобой идти?

– А почему бы тебе со мной не пойти?

Рингер напрягается, а потом, по какой-то непонятной мне причине, смотрит на Бена. Поэтому я тоже поворачиваюсь к Бену, а Бен упирает взор в пол, как будто впервые его видит: «Что это такое удивительное у меня под ногами?»

– А как тебе такой мотив? – Я не оставляю попыток. Почему? Потому иначе проиграю. – Забудь про меня. Забудь про Эвана. Сделай это ради себя.

– Ради себя? – искренне удивляется Рингер.

Ха! В кои-то веки раз она не может притвориться, будто читает мои мысли.

– С тобой он разобрался. Он сделал свое дело. И если ты хочешь покончить с этим, то должна явиться к нему.

Рингер отшатывается, как от затрещины. Хочет прикинуться, будто не понимает, о ком я говорю. Черта с два у нее получится.

Я все увидела у нее на лице, когда она рассказывала свою историю. Услышала в голосе. Оно было там. Между хмурыми минами и долгими паузами. Он – причина того, почему она не сдается, из-за него она держится, он – ее raison d’être[10].

То, ради чего стоит умереть.

– Вош думает, что ты собираешься сделать «зиг»… А ты сделаешь «заг». Он думает, что ты побежишь, а ты пойдешь вперед. Ты не можешь изменить того, что он сотворил, но можешь вырубить его самого.

– Это ничего не изменит, – шепчет Рингер.

– Может быть. Но зато он будет мертв. А это не пустяк.

Я протягиваю руку. Сама не знаю почему. Гарантия доставки товара – не мое дело. В голове чирикает голос разума – слабый, спокойный, древний и мудрый: «Она права, Кэсси, это самоубийство. Эвана нет, и больше чудес не будет. Отпусти его».

Мое место рядом с Сэмом. Оно всегда было рядом с Сэмом. Сэм – мой raison d’être. Он, а не какой-то больной на всю голову парень с фермы в Огайо. Господи, если Рингер права, даже любовь Эвана может оказаться бредом. Он только думает, что влюблен в меня, так же как считает себя иным.

Какая же разница между думать, что влюблен, и быть влюбленным? И есть ли она, эта разница?

Бывают моменты, когда я ненавижу свой мозг.

– Мертв. – Голос Рингер – как зеркальное отражение этого слова, в нем нет ничего, пустота. – Я пришла сюда, чтобы убить одного невинного человека. Убила пятерых. Если я вернусь, то буду убивать, пока не собьюсь со счета. Буду убивать, пока счет не потеряет значение. – Она не смотрит на меня, она глядит на Бена. – И это будет легко. – Потом она поворачивается ко мне: – Ты не понимаешь. Я – то, что он из меня сделал.

Лучше бы она заплакала. Заорала, затрясла кулаком, двинула бы по стене, завыла бы до хрипоты. Все было бы лучше, чем этот выхолощенный голос, эта безразличная интонация. То, что сказала Рингер, не соответствует тому, как она это произнесла. И это страшно.

– А в итоге мы обе погибнем, – говорит она мне. – Эван умрет, а Вош будет жить.

Но она все равно берет мою руку.

Это еще страшнее.

Тут Бен теряет выдержку и умственно, и физически. У него нет сил стоять, и ему трудно поспевать за этим странным и стремительным переходом от установки «Она предательница!» к другой: «Она моя напарница!»