Такой горячий, но сладкий кофе - Хельга Делаверн

— Замечательно. Люблю безе.

— А для тебя сейчас испекут твои любимые кексики без изюма, — Виктория взяла супруга за руку.

Подавив усмешку, я уставилась в окно. Кто бы мог подумать, что воротила издательского бизнеса любит на завтраки кексики без изюма.

— Саша, помнишь, я рассказывал тебе об англичанине, которому понравились твои проекты? — молодой человек кивнул. — Завтра утром он приезжает в Москву, поэтому будь добр быть в десять в издательстве.

— Хорошо, пап.

— И ещё…

Алексей Владимирович всё говорил и говорил, болтал, как женщина, без остановки. Правда, в их диалог с Сашей я уже не вслушивалась, у меня была миссия поважней: разобраться, как есть скользких улиток. Надеюсь, они хотя бы неживые! В противном случае, увидев, как я безуспешно тыкаю в них ножом и вилкой, они начнут ухмыляться. Особенно та, которая только что отлетела в сторону старшего Герца, заляпав ему, белую рубашку.

— Хорошо хоть не в глаз! — воскликнул он, когда Виктория стала оттирать пятно. Или ещё больше размазывать.

— Просто Вы не вовремя замолчали. Если бы Вы продолжили говорить, то она отлетела бы Вам прямо в рот.

— С меня хватит! — мужчина бросил столовые приборы. — Я не намерен больше терпеть её похабное поведение! А ты, — он со злостью посмотрел на сына, — даже не вздумай приводить эту нахалку в наш дом! Хочешь с ней жить — живи! Но меня в ваши отношения не впутывай! И нечего на меня так смотреть! Посмотрим, как ты запоёшь, когда она наставит тебе рога с твоим же лицемерным дружком! — с чувством выполненного долга Алексей Герц покинул ресторан вместе с Викторией.

— Ваше безе. — лысеющий официант сверкнул белоснежной улыбкой и поставил на стол десерт. — Я могу забрать это блюдо? — он показал на тарелку со злосчастными улитками.

— Да, конечно, — устало ответил Саша. День только начался, а скандалы уже не заставили себя ждать.

Облокотившись на стол, я зажала рот рукой и смотрела на прохожих, чья одежда в окне, весело переливалась самыми разнообразными красками. Если честно, больше всего в этой ситуации мне было жалко Сашу. Юноша находился между двух огней, которые норовили сжечь его дотла.

— Наверное, папа просто не понял, что ты раньше никогда не ела улиток, — тихо сказал он.

Я повернулась к нему и, заглянув в его карие глаза, спросила:

— Ты знаешь, что наш брак по расчёту?

Молодой человек смотрел на меня так серьёзно, что я уже пожалела о своём вопросе.

— Я слышал много версий. Родители говорят, что тебе нужны наши деньги, друзья считают, что ты вышла за меня замуж из жалости. Артём вообще уверен, что ты просто хочешь его позлить. И вот теперь и ты говоришь мне о каком-то расчёте. Знал ли я об этом? Да, знал. Знал и всё равно надеялся, что ты будешь со мной из-за денег, жалости или мести. Как видишь, я не прогадал. Но уточнять детали «твоего расчёта» я не хочу. Мне достаточно того, что ты останешься им довольна.

— Пойдём домой?

Пока мы шли по улице Саша молчал. Молчал и крепко держал меня за руку. Да и потом по квартире он тоже слонялся, не издавая при этом ни звука. И даже ночью, когда Герц лёг в кровать, он смотрел в потолок, закусив губу. Жаль, что я не могу прочитать его мысли.

— Ты расстроился? — я положила голову ему на грудь, гадая, оттолкнёт меня сегодня юноша или нет.

— Я знал, на что шёл.

— Не жалеешь теперь? — я провела рукой по его животу.

Саша дёрнулся и дрожащим голосом сказал то, что напрочь отбило мне всё желание заниматься с ним любовью.

— Его ты также возбуждала?

Вздохнув, я села на кровать и пыталась провести свои мысли в порядок.

— Если тебе интересно, то его я вообще не возбуждала.

— Да?

Я обернулась:

— Он всегда приходил ко мне уже возбуждённый.

То ли ревность, то ли моя ухмылка пробудила в молодом человеке настоящий звериный инстинкт. Резким движением Герц дёрнул меня за руку и буквально повалил на кровать. Когда он больно схватил меня за пальцы, я, не сводя с него глаз, сказала:

— А, может, я не хочу тебя?

— Что значит «не хочу»? Ты сама сказала, что вышла за меня замуж по расчёту, так что отрабатывай.

Чем дольше я сопротивлялась (наигранно, разумеется), тем сильней он возбуждался. Нежность Саша чередовал с грубостью; например, одной рукой Герц хватал меня за горло, а другой гладил по волосам. Правда, его порыва надолго не хватило. Видимо, решив, что в какой-то момент молодой человек сделал мне больно, хотя на самом деле такого не было, он осторожно поцеловал меня в губы и прошептал:

— Всё очень и очень плохо.

Всё очень и очень плохо, потому что, когда ты хватаешь меня за пальцы, волосы и шею я вспоминаю, что Артём делал со мной то же самое. Грубый и быстрый секс до боли во всём теле и хрипоты в голосе.

— Не вздумай останавливаться.

Да он, собственно, и не собирался этого делать; просто перешёл на более щадящий режим. Воспитание не позволяло юноше быть эгоистом в постели, поэтому все его старания были направлены только на моё удовлетворение. О себе Саша этой ночью совсем не думал, а зря: после близости у меня создалось впечатление, словно он лёг со мной в кровать против собственной воли. И, по-моему, это Герц отрабатывал какой-то расчёт, а не я.

— Ты куда? — еле слышно простонал юноша.

— Я покурю и вернусь.

— Нет, родная, не уходи. Мы ещё не закончили.

Я улыбнулась, когда Саша уткнулся лицом в подушку и засопел. Нет, родной, на сегодня мы точно закончили.

«Любовь должна быть умной и доброй,

А страсть легкомысленной и беспощадной.

Чувствуете разницу?

Они как враги, претворяющиеся лучшими друзьями».

Эти предложения всю ночь крутились в моей голове. Засели простой мыслью: с них обязательно нужно начать новый роман; вот прям немедленно необходимо оторваться от кровати и сесть за главу, но сон, подобно прелестной гурии, душил меня ароматом сладких цветов и едва слышимых шорохов. Видимо, Саша спросонья никак не мог нащупать тапки, пока кто-то усердно трезвонил в дверь. Я повернулась к нему лицом, но он шёпотом сказал мне: «Спи», и, потирая глаза, направился в прихожую, пытаясь по пути надеть штаны. Однако вернуться в царство Морфея не удалось, потому что в коридоре разыгралась самая настоящая драма, название которой, ещё Иван Сергеевич Тургенев придумал. Отцы и дети, чёрт возьми!

А так как Алексей Владимирович предпочитал говорить чётко и громко, то его слышала не только я, но и, по-моему, весь подъезд.

— Кажется, я попросил тебя вчера приехать в издательство, — не поздоровавшись с сыном, мужчина сразу же начал разговор на повышенных тонах.