Легендарные фаворитки. "Ночные королевы" Европы - Сергей Нечаев

Чтобы было понятно, что это значило в жизни маркизы, поясним, что герцоги в системе дворянской иерархии занимали место сразу после короля. По первоначальному смыслу герцог — это был полновластный суверен (военный командующий) некоей крупной территории, обязанный вассальной присягой лишь королю или императору. Герцогам непосредственно подчинялись графы — правители отдельных областей и провинций. У графов тоже было свое окружение, то есть собственные вассалы — бароны и виконты, причем виконты (в переводе с французского — вице-графы) считались заместителями или первыми помощниками графов. Маркизами же изначально назывались владельцы так называемых марок, то есть пограничных графств.

Как видим, дворянская иерархия сверху вниз выглядела так: король — герцог — маркиз — граф — виконт — барон. Были во Франции еще дворяне без титулов и земельных владений. Их называли шевалье, что в переводе с французского значит «рыцарь». Таким шевалье, кстати сказать, был такой знаменитый персонаж, как д’Артаньян.

Получение титула герцогини для Жанны-Антуанетты было очень большим повышением, но она тактично продолжила называть себя маркизой. В ее жизни новый титул изменил немногое: лишь ее герб украсила герцогская диадема, а лакеев одели в красные ливреи.

Сама Жанна-Антуанетта, которой уже пошел четвертый десяток, не утратила ни своей горделивой осанки, ни изящества движений, и на нее было так же приятно смотреть, как и десять лет назад, когда она вышла замуж за Шарля д’Этиоля. Болезни продолжали донимать ее, но она хорошо научилась скрывать следы недомогания, умело используя косметику. Главное, в ее глазах читался все тот же блеск, что и раньше, поэтому использование румян и белил не выглядело чрезмерным и не портило ее внешности. Что же касается ее ума, то он стал еще более утонченным. Теперь она достаточно смело употребляла модные при дворе словечки, произнося их уверенно и к месту, окружающим ее манера разговаривать стала казаться простой и естественной, как будто она родилась и всю жизнь прожила в королевском дворце.

Король продолжал быть без ума от нее, и хотя его окружали обожающие его красотки, всегда готовые разделить с ним постель, ни одной из них так и не удалось надолго привлечь его внимание. Ненавязчиво, но решительно маркиза контролировала все. С ее молчаливого согласия король мог менять любовниц хоть каждую неделю, но при этом он неизменно возвращался к своей Помпадур, ибо никто не мог так хорошо понимать короля, искренне любить его и бескорыстно отстаивать его интересы. В ней не было ничего напускного, она не была ни чопорной, ни надменной, как подавляющее большинство придворных дам. Она всегда смело высказывала свое мнение, которое король очень ценил, но никогда не позволяла себе нравоучений, скандалов, истерик и всего прочего, что так часто отталкивает женщин даже от очень любящих их мужчин.

Утром, едва встав с постели и одевшись, король спешил к своей фаворитке, чтобы пообщаться с ней и обсудить последние новости. Это общение с ней было для него ценнее любого самого изощренного секса, ибо для короля она всегда пребывала в отличном настроении, была веселой и излучала только положительную энергию. Это общение для короля было равносильно живительному нектару, позволявшему ему отвлечься от всех его проблем и подзаряжавшему его позитивными эмоциями.

Этот блестящий фасад заслонял от Людовика XV другую сторону натуры маркизы де Помпадур. Он никогда не замечал, насколько она на самом деле легко уязвима, ранима и чувствительна. Он даже и не догадывался о том, что на самом деле она всю жизнь ведет непримиримую борьбу со своими недугами, с неуверенностью и тревогой за свое будущее. Да королю это и не было нужно, а сама маркиза никогда не докучала ему своими проблемами.

В благодарность за это король осыпал ее подарками. Например, в том же 1752 году маркиза приобрела землю Сен-Реми, смежную с землей Креси. По мнению короля, это была сущая безделица, приносившая всего 12 000 ливров дохода, и поэтому он, стыдясь столь скромного подарка, прибавил к нему еще 300 000 ливров для постройки дворца в Компьене. Дворец этот был построен по проекту архитектора Габриэля и в настоящее время бесследно исчез, снесенный неизвестно кем и неизвестно когда.

15 июня 1754 года умерла дочь маркизы де Помпадур Александрина Ле Норман д’Этиоль.

Девочке вот-вот должно было исполниться десять лет. Прелестное создание, маленькая «Фан-Фан», все близкие были без ума от нее и с нетерпением ждали ее совершеннолетия, чтобы выдать замуж за внебрачного сына короля графа де Люка. Таким вот образом маркиза надеялась навеки смешать свою кровь с королевской кровью. Однако король как-то не загорелся этой идеей, и маркиза де Помпадур вынуждена была ее оставить.

Как и мать, Александрина постоянно болела. Кончилось все тем, что 14 июня у нее внезапно начались рези в животе (похоже, это был приступ аппендицита, отягощенный перитонитом), и она скончалась прежде, чем мать успела приехать к ней. Королевские врачи ничего не смогли сделать.

Маркиза де Помпадур почернела от горя. Смерть дочери потрясла ее до такой степени, что она надолго слегла. Обеспокоенный король часами сидел рядом с ней, не отходя от ее постели ни на минуту. Смерь Александрины стала для маркизы ударом, от которого она никак не могла оправиться.

Прошел почти год, и маркиза де Помпадур, так и не решившаяся оставить двор и продолжавшая играть роль фаворитки короля, начала постепенно приходить в себя. Внешне все выглядело просто великолепно, но где-то примерно в середине 1755 года она вдруг почувствовала внезапную тревогу. Вот уже несколько лет она толком не исполняла непосредственных «обязанностей своего положения», то есть была кем угодно, только не любовницей. Тревога эта была настолько сильной, что она даже начала страдать от сильной мигрени. Каково же оно, «ее положение» подле короля? Что-то оно какое-то слишком уж двусмысленное и даже противоестественное, чтобы сохраняться бесконечно. И правда, роль королевской наперсницы была явно недостаточной для того, чтобы и дальше удерживаться при дворе, к тому же король мог однажды влюбиться в какую-нибудь очередную красавицу из «Оленьего парка» и сделать ее своей официальной любовницей.

Маркиза де Помпадур очень серьезно поразмышляла, и вскоре ей показалось, что выход найден. Зная, что Людовик XV не испытывает большой склонности к работе, она задумала стать ему незаменимой, освободив его от любых забот, связанных с управлением страной. Хитрая и тщеславная маркиза надеялась таким образом укрепить и свою власть, может быть увеличить свое влияние и за пределами королевства, а также (а почему бы и нет?) править от имени короля единолично. До сих пор она была своего рода королевским министром культуры и развлечений, теперь же решила стать политическим и экономическим советником, исполняющим обязанности первого министра…

Но это легко сказать, стать незаменимым советником. Гораздо труднее им действительно быть. Маркиза прекрасно понимала, что она ко всему этому не готова: нет ни специальных знаний, ни опыта, ни серьезной поддержки в «определенных кругах». А раз так, следовало приобщить к своим замыслам нескольких близких друзей, например государственного секретаря по иностранным делам Антуана Руйе и аббата де Берни, бывшего посла в Венеции. Решив так, она со свойственной неординарным женщинам обезоруживающей наивностью попросила их ввести ее в курс дела.