Шесть камешков на счастье - Кевин Алан Милн

Однажды вечером, надев пижаму, я посмотрела на себя в зеркало. Как раз в этот момент мимо проходил Грант.

– Я что, поправилась? – спросила я его прямо.

Он оглядел меня с ног до головы и сказал:

– Не стоит волноваться, детка.

– Так… нет или… как? – не поняла я.

– Не могу сказать, что нет, – ответил он, прежде чем удалиться в свою спальню. – Но я бы на твоем месте не переживал, вот и все. Это генетика, тут ничего не поделаешь. У тебя просто широкая кость.

Так у меня появился еще один повод для слез по ночам.

А вскоре после этого в школе начали замечать, что я ношу прошлогоднюю одежду. Я не ходила по магазинам с прошлого лета. Теперь все мои наряды сильно жали мне в талии, и еще до конца учебного года у меня появилось прозвище, оставшееся со мной до конца подросткового возраста: Мэдди Мак Фэтти. Звучало, признаюсь, не так уж плохо, но не могу сказать, что не задевало.

Я любила учиться, но в тот год летних каникул ждала с огромным нетерпением.

Как только они наступили, я взяла на себя обязанности няни – Грант с одним своим приятелем, который тоже работал учителем в школе, подрабатывали тем, что красили дома. Заботиться о сестре – лучшего занятия и придумать было нельзя. Я укладывала ее в коляску и шла гулять в парк, играла с ней на траве, кормила печеньем, а затем отмывала шоколадные следы в ванной с пеной. И все время рассказывала ей о маме.

– Если хочешь быть похожей на нее, – говорила я, – ты должна знать, что она любила. Так, надо вспомнить… чистые простыни, желтые розы, грозы и пирог с ревенем. Ах да, и мороженое с шоколадом и арахисовым маслом – могла в одиночку съесть целую коробку. Спорим, тебе оно тоже понравится? А еще она любила сидеть у костра и есть печеное суфле с шоколадом. Хотя бы раз в год мы обязательно ходили в поход. Ей так нравилось наблюдать за птичками, – рассказывала я и улыбалась так, как улыбалась когда-то мама. – И меня, – говорила я Элизе. – Больше всего на свете она любила нас с тобой.

То лето можно считать лучшим летом в моей жизни. У меня была Элиза, у Элизы была я, и никто вокруг не дразнил меня толстухой, или жирафихой, или ботаничкой, или кем-то еще, кем я не была.

Но, как и все летние каникулы, и эти подошли к концу. За всей этой сменой дней я потеряла счет времени, но однажды после полудня по почте пришло извещение о дне открытых дверей. В том году я должна была пойти в шестой класс и хотела заранее узнать номер своего шкафчика, поэтому, естественно, собиралась пойти.

– Ты сильно занят? – спросила я Гранта, когда поздно вечером тот вернулся с работы.

– А что, не похоже? – ответил он.

Я подумала: странно, ведь он сидит на диване в джинсах, допивает уже пятую бутылку пива и смотрит по телевизору «Корабль любви». Но была как раз рекламная пауза, так что я проигнорировала его ироничную реплику.

– На следующей неделе в школе день открытых дверей, и я подумала…

– Нет, – решительно сказал он, прежде чем я успела закончить.

– Но как же мой шкафчик, новые классные комнаты и учителя? И мне нужно разобраться…

Пока я говорила, Грант встал с дивана и буравил меня взглядом. Пришлось замолчать. Он был мрачный и злой как черт.

– Я сказал – нет, значит, нет. В этот день мы остаемся дома. И точка.

И тут я сообразила.

– Боже, так это из-за мамы? Это ведь годовщина с того дня, как…

– Не говори о том, что случилось той ночью! – рявкнул он. И ударил меня. Прямо по губам, тыльной стороной ладони. Удар сбил меня с ног. Это было так неожиданно – больше неожиданно, чем больно. Губа тут же распухла, и из нее стала сочиться кровь. Наверное, у меня сработал инстинкт самосохранения, потому что, вскочив на ноги, я бросилась в свою комнату.

– Подожди! – прокричал Грант. – Прости меня! – Он погнался за мной и силой открыл дверь. – Мэдди, – шептал он, задыхаясь, впервые за долгое время вспомнив, как меня зовут. – Господи… Мне так жаль… Я не… не знаю, что на меня нашло.

Я была слишком напугана, чтобы ответить, так что просто продолжала плакать. А Грант лепетал:

– Ты должна знать, милая: я бы никогда не причинил тебе боль. Я был не в себе… Не знаю, что на меня нашло. Я… У меня просто был жуткий день: мне не заплатили заказчики, на этой неделе срок выплаты по кредиту, плюс к этому я, похоже, слишком много выпил на пустой желудок. И тут ты сказала про день открытых дверей, и я просто… прости меня.

Он опустился на колени рядом с моей кроватью и крепко обнял меня, как тогда, когда укладывал спать в первый вечер после смерти мамы.

– Это больше не повторится, детка, я обещаю. Вот увидишь, – сказал Грант и отстранился. – А сейчас давай убедимся, что твоя губа пройдет до дня открытых дверей. – С этими словами он осторожно ощупал мою опухшую губу. – Конечно, у нас всего неделя, но… В общем, я уверен, к этому времени все пройдет. Но если кто-то спросит, скажи, что упала с велосипеда или что-нибудь в этом духе. Понимаешь?

Он подождал, пока я кивнула.

– Умница. Потому что даже если это была случайность и такого никогда не повторится, лишние вопросы нам ни к чему. А вдруг они решат, что я бью тебя все время, и заберут в детский дом? Мы ведь этого не хотим. Нам нужно держаться вместе. Мы же одна семья.

В его голосе было столько любви и искренности, что я мысленно порадовалась этой пощечине, потому что в отчиме словно проснулся тот прежний Грант, который все это время был в спячке. Он даже расплакался, когда потрепал меня по голове, укладывая спать.

– Я исправлюсь. Вот увидишь, – пообещал он.

И сдержал слово. Следующим утром, когда я проснулась, Грант уже суетился на кухне – готовил блинчики. Последний раз он готовил полгода назад. И на его лице сияла такая ласковая улыбка, что я аж зажмурилась.

– Я сегодня не работаю, – заявил Грант, – провожу время с семьей.

– А как же счета? – улыбнулась я.

– Все под контролем. Для семьи есть вещи и поважнее, чем оплата счетов. Так что сегодняшний день мы проведем в пижаме перед телевизором. Что скажешь?

Только спустя много лет я поняла, что, возможно, Грант решил оставить меня дома, чтобы никто не увидел мою разбитую губу, но мы все равно прекрасно провели время: ели попкорн, смотрели «Звездные войны» и играли в персонажей – я была принцессой Леей, Элиза – Йодой, а Грант – Дартом Вейдером. Это был наш первый веселый день, проведенный вместе, за целый год.

Я еще не знала об этом, но тот день оказался настоящим подарком судьбы. Подобно верблюду, который наполняет свои горбы водой перед тем, как уйти в пустыню, я цеплялась за воспоминания о том дне, когда наступила грандиозная засуха под названием «новый учебный год».

Грант, как и обещал, отвел меня на день открытых дверей, из-за чего даже не пошел в ту школу, где работал, – сказал, что все равно почти никто не приходит. Моя губа зажила полностью, так что, слава богу, лишних вопросов ни у кого не возникло. На самом деле не думаю, что кто-то, кроме Рэнди и Нэйтана, вообще меня заметил.