Шесть камешков на счастье - Кевин Алан Милн

Я была очень рада слышать из ее уст такие слова о Гранте. Просто когда они в церкви давали друг другу клятву, я не думала, что их брак продлится долго. Мне их отношения не казались серьезными и Грант не казался надежным. Да и у мамы до Гранта было так много мужчин, с которыми ничего не получилось, что я даже начала сомневаться в самой возможности для нее удачно выйти замуж. А потом появился Грант, и теперь всего пару месяцев оставалось до второй годовщины их с мамой брака, у меня родилась сестренка – кажется, жизнь складывается замечательно.

– Уверена, все так и будет, – покивала нам миссис Стин. – Он ведь так хорошо ладит с детьми. У него большое будущее.

Ее муж тоже кивнул в знак согласия:

– Совершенно верно. Грант – идеальный кандидат на эту должность. Передайте ему это – и наш горячий привет. И надеемся увидеть вас всех в церкви в ближайшие несколько недель.

– О, не волнуйтесь, – ответила мама. – Теперь, когда мы наконец разобрались с распорядком дня, мы, безусловно, придем в церковь все вместе. Можете на нас рассчитывать.

Я никогда не забуду эти слова и тот вечер.

Через неделю мама сдержала обещание, но совсем не так, как хотела.

Была служба. Голос с трибуны я слышала, но сил разглядеть говорящего у меня не было. Голос, судя по всему, принадлежал пастору Стивенсу:

– Сейчас мы скорбим вместе с семьей Мак Фэдден. Мы знаем, вам очень трудно сейчас. Мы скорбим вместе с вами. К несчастью, Стейси ушла от нас слишком рано. Сегодня мы чтим ее память и воздаем должное…

Я делаю над собой нечеловеческие усилия, чтобы всего этого не слышать. Я не хочу слышать, как пастор с кафедры говорит что-то о моей матери; не хочу, чтобы все это было по-настоящему. Я просто хотела, чтобы все в мире стало так, как раньше, до дня открытых дверей. Я повернула голову и посмотрела на Гранта, который сидел рядом. Он почти не разговаривал со мной с той ночи. Его губы были сжаты, глаза открыты, но он, похоже, ничего вокруг не замечал. Просто уставился в пустоту. Еще бы – за последнюю неделю он не только лишился жены, но и новой перспективной должности: руководство решило, что в сложившихся обстоятельствах и для него, и для учеников будет лучше, если он сосредоточится только на преподавании.

Но всего этого было как будто бы недостаточно – теперь ему предстояло еще и в одиночку растить двоих детей.

На время похорон Грант оставил Элизу с одним нашим знакомым. А мне так хотелось держать ее на руках, говорить с ней! Хотелось качать ее и рассказывать о маме то, чего она сама никогда не узнает…

Голос с трибуны все говорил и говорил – то, что, видимо, должно было принести облегчение, но я не слушала и продолжала прокручивать в голове события той ночи, пытаясь понять, как можно было все изменить.

Это случилось после дня открытых дверей. Мы с моим новым учителем проговорили гораздо дольше, чем ожидалось, о предстоящей выставке научных работ, так что домой мы с мамой вернулись уже почти в ночи. Когда машина подъехала к дому, мама вдруг вспомнила, что ей нужно купить что-то к завтраку. Пока ее не будет, я должна была успеть почистить зубы, чтобы к ее возвращению лечь спать.

– А Элиза? – спросила я, вылезая из машины.

– Послушай, она уже спит, поэтому я просто возьму ее с собой, – отмахнулась мама.

– Ты ведь не долго?

Она пообещала, что быстро, и укатила.

Магазин был всего в двух-трех минутах езды от нашего дома, так что я знала: много времени поездка ее не займет. Но вышло иначе: я все ждала и ждала, а мамы все не было. А потом, когда я уже лежала в постели, вместе с легким летним ветерком до меня донесся звук сирены. Когда он стих, я уснула, так и не дождавшись мамы, чтобы вместе перед сном помолиться.

Может быть, надо было помолиться, не дождавшись ее. Кто знает, может, Бог услышал бы мои молитвы и того, что случилось, не произошло бы.

Проснувшись, я обнаружила Гранта в совершенно жутком виде. Я не могла понять, что происходит: единственное, что мне удалось вытянуть из него, – словосочетание «несчастный случай». Но на следующее утро, пока он еще крепко спал, я увидела статью на первой полосе местной газеты под заголовком, в котором были слова «убийство» и «угон».

В статье писали, что, по показаниям очевидца, на парковке около магазина на маму кто-то напал. Нападавший потребовал у нее ключи от машины, а она закричала, что на заднем сиденье ребенок. Ключи мама, естественно, не отдала, и тогда он вытащил нож, воткнул ей в горло и убежал.

Пару дней спустя полиция выяснила, кому принадлежат отпечатки, оставленные на ноже. Убийцей оказался студент местного колледжа по имени Джейк Шпиц. В ту ночь он здорово накачался наркотиками, и у него начались галлюцинации: парню чудилось, будто его кто-то преследует. Позже в полиции нам сказали, что Шпиц пришел в ужас, когда узнал, что все это ему не привиделось.

Только это было неважно. Потому что мамы у нас не стало.

– …И мы хотели бы поблагодарить всех за то, что пришли сегодня. Сейчас пастор Стин произнесет молитву, после чего просим несущих гроб выйти вперед.

Я подняла взгляд, когда поняла, что служба подходит к концу. Грант все еще смотрел в пустоту. После окончания молитвы он и те, кто должен был нести маму, встали и подошли к гробу. Казалось, все движения Гранта были чисто машинальными. Я наблюдала, как он с несколькими мужчинами медленно понес гроб из часовни. Я знала, что нужно идти за ними, но не могла сдвинуться с места, а просто осталась сидеть там и плакала, спрашивая себя, почему так случилось – и помогла бы молитва?..

Пастор Стин прошел мимо меня и сказал, что я могу не торопиться. В течение нескольких минут часовня опустела. Такое же одиночество я испытывала в душе. Я снова посмотрела на кафедру и мысленно начала молиться, чтобы это одиночество не продолжалось вечно.

И тут услышала шорох шагов. Обернулась на звук и увидела, что по боковому проходу идет Нэйтан Стин в белой рубашке и синем галстуке. Он увидел, что я смотрю на него, но не остановился. Дойдя до первого ряда, он перешел на мою сторону и пошел прямо ко мне. Не говоря ни слова, Нэйтан сел справа от меня, как раз там, где еще недавно сидел Грант. Мы оказались почти плечом к плечу.

Я попыталась ему улыбнуться, но не смогла, отвернулась и продолжала лить слезы. Он дал мне выплакаться.

Нэйтан не сказал мне в тот день ни единого слова. Но ему и не нужно было. Он просто был рядом со мной, и я не чувствовала себя такой одинокой. И этого оказалось достаточно.

Люди – существа забавные. Наверное, привычки играют в нашей жизни определяющую роль. Когда после похорон я пришла в школу, то не была до конца уверена, как со мной будут обращаться мои одноклассники, но ожидала, что несколько иначе, чем раньше. Так оно и было… на какое-то время. Когда я вошла в класс, несколько девушек, раньше не подозревавших о моем существовании, вдруг подошли и поздоровались, даже поинтересовались, как мои дела. Я прямо-таки почувствовала себя «своей девчонкой». И это было приятно. Непривычно, однако приятно. Как будто они на день забыли, что терпеть не могут меня. Вероятнее всего, они были со мной подчеркнуто вежливы только из-за смерти мамы, а еще потому, что их так научили родители, но я не возражала.