Авдотья и Пифагор - Ребекка Уинтерз

Немножко посидели молча — все же оба сильно устали. Потом доктор Балтер спросил:

– А как у тебя с деньгами?

– Нормально, — ответил Пиф.

На самом деле не очень нормально, однако имелась некая сумма, выданная Александром Федоровичем на непредвиденные расходы. Вряд ли Богданов имел в виду траты, связанные с похищением чужой жены. Тем не менее Пиф не считал это большим грехом — работая на острове, постепенно вернет все до копейки. Если не самому Богданову (Светлов отдавал отчет в его состоянии), то Ольге Николаевне или Вовке.

К тому же Александр Федорович не раз предлагал ему коренным образом увеличить жалованье. Может, и зря отказался — сейчас эти деньги очень бы пригодились.

– Держи, — сказал Балтер, передавая своему ученику маленький, но плотный конверт.

– Не надо! — распереживался Пиф.

– Помалкивай, — в свойственной ему манере закончил диспут Леонид Михайлович. — Дают — бери, бьют — беги.

Смущенный Светлов взял конверт. Он, как и все сослуживцы, знал о непростом финансовом положении их босса. То есть зарабатывал-то доктор Балтер очень неплохо, зарплата кормила, а еще пяток зарплат натекало из благодарности спасенных им людей. Никогда, ни разу в жизни, Леонид Михайлович не просил денег. Но если давали после удачного лечения сами — не отказывался. Дают — бери, бьют — беги. Очень правильная идея.

И быть бы доктору Балтеру состоятельным персонажем, если б не две его привычки. Первая — официально жениться. Вторая — разводясь, оставлять все бывшей подруге сердца. Так что на данный момент у доктора наук, профессора, члена четырех международных обществ Леонида Михайловича Балтера даже захудалой однушки в спальном районе в собственности не имелось.

– А как поедешь, — помолчав, спросил Балтер, — если она согласится?

– Главное — свалить из Москвы, там им сложнее будет нас ловить. Лучше всего улететь уже из Европы. Боюсь, здесь в аэропорту мы засветимся.

– Слушай, может, мне все-таки включиться в твой детектив? — начал злиться Леонид Михайлович. — Чего они о себе возомнили? Я и генералов лечил, ментовских, фээсбэшных… И господ из администрации президента.

– Спасибо, — поблагодарил Пиф. Ему было приятно, что самый уважаемый им в медицине, да и вообще в жизни, человек готов рисковать ради него. Только вот Пиф не готов был этого человека подставлять. — Лучше не надо. Бороться с ними сложно, проще смыться. Пусть ищут на острове.

– А на чем из Москвы собрался сваливать? — Балтер был человек практической направленности.

– Пока не знаю. Куплю себе… — секунду подумал Светлов и закончил фразу: — «Запорожец» какой-нибудь. На двое суток его хватит.

– Не надо «Запорожец», — задумчиво сказал Леонид Михайлович. Казалось, его охватили ностальгические воспоминания. Так оно и было, судя по продолжению: — В нем ни ездить, ни трахаться. Ни на что не годен. — И, как всегда быстро, принял решение: — Держи.

В раскрытую ладонь Пифа легли ключи.

– Это «четверка», белая, ты ее знаешь. На хорошем ходу.

– И трахаться, и ездить? — не удержался Пиф. Балтер сам виноват, приучил своих птенцов не взирать на авторитеты.

– Нотариальную доверенность сделаю к девяти утра, — проигнорировал выпад Леонид Михайлович и записал на бумажке адрес нотариуса. — Короче, добежишь до белорусской границы. А там постарайся через какой-нибудь неглавный переход, лучше в Литву. Если это такие монстры, как ты описываешь, в Бресте могут быть проб— лемы.

– Могут, — вздохнул Светлов. — Но меня сейчас больше волнует, чтобы Дуняша согласилась.

– Согласится, — уверенно сказал доктор Балтер. — Хорошие врачи на дороге не валяются.

Первый раз он назвал Пифа хорошим врачом, и слышать это было чертовски приятно.

За окном начало светать. И снег пошел, возможно, последний в эту зиму, давно уже по календарю перешедшую в весну.

– А может, лучше действительно в Израиль? — налив по второй чашечке, спросил Леонид Михайлович. — У меня там до черта друганов. С легализацией диплома помогут, все же цивилизация. К тому же, по их законам, ты из-за бабки еврей получаешься.

– Какой я еврей! — засмеялся Пиф. — Мне что еврейский язык, что арабский — все едино.

– Вот видишь, разбираешься, — захохотал Балтер. — Это ж родственники. А что, все лучше, чем под бананом жить. А может, ты хилером решил подработать? — подколол он.

– Не-а, — безмятежно ответил Светлов. — У них там своих хилеров хватает. Зато помните, какой там госпиталь?

– Это единственное, что меня привлекло в твоей идее. Может, как-нибудь сам слетаю, пооперирую.

– Вот было бы здорово! — искренне помечтал Пиф.

Наконец допили кофе. На улице стало совсем светло.

Доктору Батлеру предстоял нотариус, потом — бассейн, а потом — сон: из-за ремонта и связанного с ним периодического отключения коммуникаций он вынужденно перешел на ночной образ жизни. Хотя, конечно, перед уходом — Пиф знал это точно — Леонид Михайлович еще с часок побудет в интенсивной терапии, рядом с только что прооперированной больной. Поконтролирует слегка, а главное, поучит Варьку.

Пиф почувствовал некоторую ревность, как маленькие дети, когда у родителей рождается еще ребенок. Да, за спиной оставался изрядный кусок жизни. Главный, можно сказать, на данный момент.

– Ну, двинулись? — спросил Балтер.

– Ага, — согласился Пиф. — Это вам, — сказал он, тоже протягивая ключ.

– Это что? — не понял профессор.

– Ключ, — ехидно заметил Пиф. — Прибор для открывания дверей.

– Ваш юмор неуместен, молодой человек, — сказал доктор Балтер. И, судя по улыбке, сказал неправду.

– Я не стал продавать бабулину квартиру, — объяснил Светлов. — Так чего ей пустовать?

– Ну, это уже слишком, — начал было возмущаться доктор Балтер, но услышал в ответ до боли знакомое:

– Дают — бери, бьют — беги, — сообщил ему любимый ученик. — Вот здесь адрес. —  И в руку Балтера тоже легла бумажка.

На улицу вышли вдвоем — Балтер хотел показать Пифу потайную кнопку выключения электросети.

«Четверка» и в самом деле сразу завелась. Балтер, на прощание обняв парня, ушел в реанимацию, а Пиф, пока грелся мотор, набрал телефон Дуняши. Сердце застучало сильно и гулко, как в бочке.

– Алло, — сказала Дуняша.

– Куда мне за тобой приехать? — спросил Пиф.

– К воротам поселка, — ответила пока еще жена Марата. — Ровно в одиннадцать.

– Я буду ровно в одиннадцать, — поклялся Пиф.