Очень узкий мост - Арие Бен-Цель

Отъезд колонны, конечно, прошел с опозданием. Во время посадки внимание Кфира, проходящего мимо автобусов, привлек один из добровольцев, которого он раньше не встречал. Это был очень серьезный молодой человек, небольшого роста, слегка полноватый, внимательно и несколько авторитарно читающий имена пассажиров из списка вверенного ему автобуса. На вопросы Кфира он объяснил, что был взят на работу в группу, которую создал Нахман. Звали его Илюша. После того, как Кфир с Россом обошли все автобусы, растянувшиеся вокруг целого квартала, и убедились, что все на месте, колонна тронулись в путь.

Несмотря на то, что активные военные действия прекратились, было решено не ехать напрямую, обычным путем. Путь лежал в объезд района, где проходили военные действия. Это означало не только удлинение пути, но и более низкий уровень дорог, хотя казалось, куда уж хуже.

На границе Украины и Молдовы колонна была остановлена пограничниками. Чтобы не забивать границу, всем автобусам пришлось встать в стороне. Этот маневр занял массу времени. Затем начались формальности, расспросы и проверки автобусов. В общем, в этом не было ничего нового. Все это Кфир и его люди не раз проходили, когда ездили в Приднестровье, но не с таким количеством автобусов и не с такой массой людей. Солнце было в зените, стояла ужасная жара. Естественно, в автобусах не было кондиционеров. Люди стали выходить на воздух. Сидеть было негде. Некоторые отходили в поле подальше по нужде. Это была одна из тех непредвиденных ситуаций, которых опасались во время планирования переезда. Ответственные за автобусы срывали голоса, пытаясь контролировать смешавшихся и разбредавшихся пассажиров.

Через некоторое время Кфир с Россом потребовали на заставе, чтобы процесс был ускорен. Они мотивировали это наличием стариков и детей, страшным солнцепеком и быстро сокращающимся запасом воды (в каждом автобусе было по несколько ящиков с бутылками). Только после более плотного общения с пограничниками Кфир понял, что ситуация нестандартная. Ему сказали, что скоро кто-то подъедет, и тогда займутся «вашей проблемой». Застрять где-то в захолустье, на границе едва определившихся стран, одна из которых в состоянии гражданской войны, с восемнадцатью автобусами и тысячью беженцев, это не шутка.

К Кфиру то и дело подходили ответственные за автобусы и говорили, что они уже не в состоянии что-либо контролировать. Беженцы постоянно спрашивали, когда же их, наконец, отпустят, жаловались на жару, беспокоились о состоянии стариков и детей. Все это приходилось переводить Россу, а также его вопросы пограничникам, и их ответы. Ситуация становилось сложной.

Часа через два после того, как они достигли границы, к заставе подъехал УАЗик, из которого лихо выпрыгнул немолодой офицер. Этот подполковник пограничных войск, худой, высокий, седой усач, был прекрасно осведомлен о происходящем на одном из пунктов вверенного ему участка границы. Пригласив Кфира с Россом в помещение, он довольно строго перешел к делу.

– На каком основании вы используете несанкционированные рации на территории Украины? – Объяснения Кфира он довольно резко перебил, сказав, что отлично знает, кто они и чем занимаются, а затем еще раз повторил свой вопрос. Кфир понимал, что номер наивного дурака здесь не пройдет. В этот момент, представляя себе Рафи с его самодовольной улыбкой, он с трудом сдерживал гнев. Переводя Россу все, сказанное подполковником, Кфир сверлил его глазами, как бы укоряя в том, что он хоть и пассивно, но все же поддержал план Рафи.

– Господин подполковник! – обратился Бен-Гай, в очередной раз игнорируя его вопрос и пока еще не зная, как на него ответить.

– Мы допускаем, что нами было допущено неумышленное нарушение, за которое мы готовы понести ответственность. Однако в данный момент под солнцем изнемогает от жары тысяча человек, половина из которых старики и дети, – сказал он, показывая на улицу, – давайте сначала решим, как поступить с ними, а потом поговорим о нашем нарушении.

В подполковнике, несмотря на зловещие усы, ощущалось нечто человечное, что-то хорошее было в том, как он говорил. Он встал и пригласил их выйти к беженцам, которые начали собираться у входа в помещение. Выйдя на улицу, он как бы желая удалиться от людей, отозвал Кфира с Россом в сторону.

– Вы знаете, что ваши действия привлекли к себе внимание пяти различных ведомств? – спросил он уже почти дружеским тоном. Кфир сразу же понял, что их вопрос вполне разрешим при соблюдении некоторых формальностей протокола.

Подполковник попросил сдать все рации. Ответственные за автобусы через несколько минут доставили их Кфиру, а он соответственно передал их сержанту, приставленному специально для этого. После этого подполковник разрешил колонне продолжить путь. Затем Кфир с Россом, отдав кое-какие распоряжения ответственным за колонну, вернулись в помещение, как на суд. Кфир знал, что с подполковником они договорятся. Его беспокоило то, что тысяча человек едет как бы сама по себе, и нет при них кого-нибудь, кто бы мог в случае проблемы, имея достаточный вес, решить ее. Оставалось только надеяться, что оставшаяся часть пути пройдет гладко.

В кабинете подполковник передал Кфиру акт изъятия раций с их детальной и номерной описью. Кфир подписал копию, которая осталась у подполковника. Затем он попросил Кфира с Россом составить объяснительную записку. Они без пререканий сели за сочинение. Обсуждали каждое предложение, окончательную форму которого Кфир записывал на бумагу. Когда он предоставил готовую записку, подписанную чрезвычайным послом подполковнику, тот тихо сказал: «Спасибо, можете ехать».

Так примерно через час после ухода автобусов, Кфир с Россом отправились вслед за ними.

По дороге они не обнаружили ни одного автобуса. Через несколько часов, когда они добрались до места назначения, все уже были на месте. Был обед, и Кфир с Россом и их шофером были рады поесть. Во время еды они выслушали отчет о том, что все оставшиеся время пути прошло без происшествий, и все были доставлены в полном здравии. Их местные коллеги рассказали о происходящем расселении новоприбывших и об эмиграционном процессе, происходящем в сотрудничестве с местными органами. Среди местных коллег была незнакомая Кфиру Элла, новый директор местного центра. В облике этой сотрудницы было слишком много важности и ощущения своей значимости. Она напоминала директора провинциальной начальной школы, совсем недавно получившей свой пост и считавшей его не менее значительным, чем президентский.

На этом, можно сказать, завершилась роль Кфира в Приднестровском конфликте. Большую часть пути назад в Одессу оба, Кфир и Росс, дремали. День был напряженный и интенсивный. Вернувшись вечером в Одесский центр, Кфир не без раздражения рассказал Рафи об их злоключениях с его рациями и их конфискацией. Рафи же, посмотрев на акт изъятия раций и положив его в карман, сказал:

– Завтра я их получу! – На следующий день он улетел в Москву.

Росс, который остался в Одессе еще на несколько дней, увидев, насколько энергично Кфир переключался на заброшенные дела центра, со свойственной ему доброжелательностью посоветовал: «Если ты хочешь, чтобы твое начальство в какой-то мере оценило то, что ты сделал, нужно сейчас же заняться подробным отчетом и самому привезти его в Тель-Авив»