Эволюция: Неопровержимые доказательства - Джерри Койн

Эта же закономерность применима не только к Галапагосским, но и к любым другим океаническим островам. Ближайшие сородичи эндемичных растений и животных на островах Хуан-Фернандес обитают в умеренных лесах Южной Америки, ближайшего континента. Большинство видов на Гавайях похожи на виды (но не идентичны им), населяющие ближайшую часть Индо-Тихоокеанской области – Индонезию, Новую Гвинею, Фиджи, Самоа и Таити, а также на виды, населяющие обе Америки. Но, учитывая причуды ветров и направление океанских течений, не стоит рассчитывать, что каждый биологический вид-колонист явится на остров с ближайшей суши. Например, на Гавайях у 4 % видов растений ближайшие родственники обитают в Сибири или на Аляске. Тем не менее сходство островных видов с обитателями ближайшего материка требует объяснений.

Подводя итоги, скажем, что океанические острова наделены чертами, отличающими их как от материков, так и от материковых островов. На океанических островах малочисленная по видовому составу биота (совокупность флоры и фауны): там недостает крупных групп организмов, причем одни и те же группы отсутствуют на разных островах. Однако типы организмов, которые все-таки присутствуют, зачастую включают много похожих видов (результат адаптивной радиации), и это те типы видов, которые, как птицы и насекомые, способны легко преодолевать дальние расстояния через океан. Виды, наиболее похожие на те, которые населяют океанические острова, обычно обнаруживаются на ближайшем материке, даже если там иная среда обитания.

Как сочетаются все эти наблюдения? Они выглядят логично в свете простого эволюционного объяснения: обитатели океанических островов произошли от колонизировавших острова более ранних видов, обычно переселившихся с ближайших материков в тех редких случаях, когда произошло распространение на большие расстояния. Очутившись на острове, случайные колонисты дают начало многим новым видам, потому что океанические острова зачастую предоставляют множество пустующих экологических ниш, где нет ни соперников, ни хищников. Этим и объясняется то, почему на островах происходит адаптивная радиация – бурное видообразование и естественный отбор, порождающий ряд близкородственных видов, как у гавайских цветочниц. Все выстраивается в стройную картину, если к дарвиновским процессам изменчивости, отбора, общего происхождения и видообразования добавить случайное распространение, факты которого известны и подтверждены. Коротко говоря, океанические острова демонстрируют все принципы эволюционной теории.

Важно помнить, что эти модели в целом не работают применительно к материковым островам (исключения есть, и о них речь пойдет чуть дальше). У материковых островов наблюдается общность видов с теми материками, с которыми острова некогда были соединены. Например, растения и животные Великобритании образуют гораздо более сбалансированную экосистему: в основном она состоит из видов, идентичных флоре и фауне континентальной Европы. В отличие от океанических островов, материковые острова откололись от материков тогда, когда большинство их видов уже образовалось.

Теперь давайте попробуем изобрести теорию, которая объясняет приведенные выше примеры и включает независимое божественное сотворение видов на океанических островах и континентах. Зачем верховному творцу исключать амфибий, млекопитающих, рыб и рептилий из списка видов океанических островов, но не материковых? Зачем бы творцу создавать адаптивные радиации похожих видов на океанических островах, но не на материковых? И почему виды на океанических островах были созданы похожими на обитателей ближайшего материка? Достойных ответов не находится – если, конечно, вы не допускаете, что цель творца заключалась в том, чтобы виды выглядели так, будто они эволюционировали на островах. Такой ответ никто отстаивать не будет, и это объясняет, почему креационисты уклоняются от обсуждения биогеографии островов.

Теперь мы можем сделать последний прогноз. У очень старых материковых островов, отделившихся от материка вечность назад, непременно должны проявляться сценарии эволюционного развития, которые представляют нечто среднее между сценариями молодых материковых и океанических островов. Старые материковые острова, например Мадагаскар или Новая Зеландия, отрезанные от своих континентов 160 млн и 85 млн лет назад соответственно, должны были оказаться изолированы до того, как появились многие группы, например приматы и современные растения. После того как эти острова отделились от материка, некоторые их экологические ниши так и остались пустыми. Это и позволило некоторым видам, появившимся позже, благополучно колонизировать острова и укорениться там. Таким образом, мы можем прогнозировать, что на этих старых материковых островах в составе флоры и фауны окажется несколько меньшее количество групп и им будут присущи биогеографические особенности подлинных океанических островов.

Именно это и обнаруживается на поверку. Мадагаскар знаменит своей необычайной фауной и флорой, включающими множество местных растений и, конечно, уникальных лемуров – примитивнейших из приматов. Их предковый вид, появившийся на Мадагаскаре примерно 60 млн лет назад, дал начало более чем 75 эндемичным видам. В Новой Зеландии также много исконно местных видов, самый известный из которых – это знаменитые нелетающие птицы: гигантский вымерший моа, трехметровое чудовище, которое к 1500 г. было истреблено охотниками, птица киви и толстый, обитающий на земле попугай какапо. Кроме того, в Новой Зеландии просматривается некоторый дисбаланс, свойственный океаническим островам: в ней водится лишь несколько эндемичных рептилий, лишь один вид амфибий и два вида местных млекопитающих, оба – летучие мыши (правда, совсем недавно было обнаружено ископаемое маленькое млекопитающее). В Новой Зеландии также наблюдается адаптивная радиация: некогда в ней существовало одиннадцать видов моа, ныне вымерших. Подобно океаническим островам, виды на Мадагаскаре и в Новой Зеландии родственны тем, которые обитают на ближайших материках: в Африке и Австралии соответственно.

Главный урок биогеографии заключается в том, что различие жизни на континентах и островах можно объяснить лишь эволюцией. Однако можно извлечь и другой урок: распространение жизни на Земле отражает сплав случайностей и закономерностей. Случайностей – потому что распространение животных и растений зависит от непредсказуемых факторов, таких как ветер, течения и возможность колонизации. Если бы первые вьюрки не появились на Гавайях или Галапагосских островах, то сегодня мы наблюдали бы там совсем иных птиц. Если бы предок лемуров не добрался до Мадагаскара, то на острове (и на Земле в целом) не было бы лемуров. Только время и случай определяют, кто останется на острове; это явление можно было бы назвать эффектом Робинзона Крузо. Однако есть еще и роль закономерности. Эволюционная теория предсказывает, что многие животные и растения, которые появляются в новой и никем не занятой среде обитания, будут эволюционировать таким образом, чтобы благоденствовать на новом месте, и образуют новые виды, заполнив пустовавшие экологические ниши. Как правило, они найдут сородичей на ближайшем острове или материке. Именно это мы и наблюдаем снова и снова. Невозможно понять эволюцию, не осознав уникального взаимодействия между случайностью и закономерностью – взаимодействие, которое, как будет показано в следующей главе, принципиально важно для понимания идеи естественного отбора.