#Я – мама, и я хочу на ручки! Ответы на вопросы, которые сводят родителей с ума - Мария Варанд

Но поговорить о том, что там, в этих фильмах пугает, полезно. Опять же для того, чтобы ребенок мог с поддержкой взрослого пережить страх.

Что касается реальных катастроф, терактов, криминальных новостей – это вообще не то, что ребенку надо смотреть. Желательно, чтобы все-таки дети узнавали о несовершенстве мира не через телевизор и фейсбук, а через разговоры с родителями. То, как показывается информация в телевизоре и Интернете, – этого и взрослый-то не каждый выдержит, настолько это раздувает тревогу и ужас.

Вообще, раз уж зашла речь об этом. Многие родители не знают, как обращаться с детскими страхами. Когда ребенок боится монстров, зомби, преступников, еще кого-то, они начинают убеждать ребенка, что бояться тут нечего. Ребенок в этот момент слышит, что его страх какой-то неправильный, родители его не понимают. Ну и либо перестает об этом говорить, либо, наоборот, говорит все больше и больше, а родители все больше раздражаются на то, что он боится того, чего не стоит бояться.

В субъективной реальности ребенка (а мы все живем в субъективных реальностях) как раз очень даже есть чего бояться. И важно говорить с ним об этом. Чего он боится? Какой этот страшный кто-то, кого он боится? А зачем ему надо приходить к ребенку, чего он хочет? А чего он не любит этот страшный? А как с ним можно справиться? Очень подробно знакомиться со страхом. Можно рисовать страшное, проигрывать страшное. Когда от страшного не отворачиваться, когда вместе с большим взрослым можно на этот страх смотреть и разглядывать его, он уменьшается и исчезает.

Паша, например, одно время боялся монстров. И боялся засыпать из-за этих монстров. И я придумала для него такое испытание (он фанат каких-то испытаний) на получение «черного пояса по борьбе с монстрами». Там было пять ступеней, я уже не помню точно какие. Надо было описать монстров, в чем они сильны и в чем слабы, что любят и не любят, и так далее. Потом изобразить их, а после я должна была их изобразить, а Паша должен был их победить. И мы возились, боролись и очень смеялись, конечно. В общем, в итоге победили монстров. И страх пережит, и гордость за то, что «борец с монстрами» теперь.

Про монстров ты мне напомнила… У Эрика тоже был страх монстров. Мы с ним обсуждали монстров, какие они, что они любят есть, чего не любят, есть ли у них родственники (чаще всего нет, по версии Эрика), и всегда находили то, чего они сами боятся и не любят. Например, им не нравилось, когда их бьют палкой: я находила палку и клала рядом с кроватью сына. Он был спокоен и вооружен перед сном.

Сейчас прошло несколько лет после этих страхов, которые в нашей жизни все-таки нереальны. И я понимаю, что есть соблазн поделить весь мир на плохих и хороших героев. Часто Эрик видит на улице какого-то странно одетого человека, ну, не знаю, пьяного или просто не очень опрятного, и сразу готов на него повесить ярлык «плохого», «хулигана», «разбойника». Это такой защитный какой-то механизм детский, да? Как в сказках – сюжет жизни тоже хочется, чтобы был таким плоским?

До 5 – 7 лет, а часто и позже ребенок не способен воспринимать так называемую «когнитивную сложность», то есть что что-то может быть и таким и другим. Просто еще мозг не созрел до этого. Но к сожалению, и взрослые-то не всегда «когнитивно сложные». «Ах, вы любите Змея Горыныча?! Тогда нам не о чем разговаривать, удалитесь сами из моей ленты, или я вас забаню». Вот тут как раз психологический возраст – пять лет от силы

Поэтому, с одной стороны, есть биология, когда анатомически должен созреть мозг. С другой стороны, чем сложнее мозговые функции (а представление противоречивой, объемной картины мира – это сложная функция), тем менее они заданы природой и более зависят от обучения.

То есть это тоже наша задача – показывать ребенку объемность мира. Не надо говорить: «Ты что?! Нельзя так о человеке с первого взгляда говорить „хулиган“!» Это не про объем, это про другую плоскость. Объем рождается в обсуждении, в том, чтобы, например, пофантазировать про этого человека. Как вы и мы фантазировали про монстров, и они из однозначно ужасных превращались в монстров со смешными деталями, в монстров, которые сами кого-то боятся.

Эрик сейчас в таком возрасте (первый класс), когда дети волей-неволей узнают про секс. Я раньше для себя решила, что готова ему обо всем рассказать, когда он спросит или проявит интерес. Но ничего такого не происходит. У меня есть опасения, что он узнает о сексе в каком-то грязном ключе, потому что он общается с разными детьми, которые по-разному воспитаны. Что же делать – рассказать ему самой, несмотря на отсутствие запроса?

Знаешь, он все равно будет получать много информации про секс не из семьи, как и все дети. Этого не избежишь и не проконтролируешь. Ты можешь отвечать только за свои разговоры с ним. И поскольку тема «секса» в разных совершенно аспектах – это важная и волнующая тема для ребенка, конечно, про это хорошо бы разговаривать.

Давай я начну с самого общего в этой теме и перейду постепенно к ответу на твой вопрос.

Вообще-то, когда мы думаем, что говорим с детьми «про секс», они с нами часто говорят вообще про другое. Поэтому надо быть внимательным к тому, что именно интересует детей, и отвечать «по теме», а не вываливать на ребенка все свои познания в области секса или, наоборот, стыдливо говорить на все: «Вырастешь, сам узнаешь».

Так, четырехлетние дети (возраст я говорю приблизительно) интересуются тем, откуда берутся дети. И это очень важный вопрос «почемучки», который вообще познаёт, что и как устроено. Ему вполне может быть достаточно ответа «мамина клеточка и папина клеточка соединяются, и из них появляется ребенок». Его не интересует секс в этот момент.

Для детей вопрос «Откуда берутся дети?» – это один из миллионов вопросов про устройство мира и жизни. Вопрос, который взрослые уже считают вопросом про «секс», ничем для детей не отличается от вопросов про то, как устроен компьютер, почему птицы летают и почему нельзя есть сладкое до еды. Поэтому не надо рассказывать про аиста, капусту, волшебную таблетку, специальный магазин и что там еще было в народном фольклоре. Дети все равно очень быстро узнают правду, но поймут, что что-то в этой теме «не так», раз родители им врали. И сделают логичный вывод, что на эту тему с ними разговаривать не стоит. То есть своими «аистами и капустой» мы можем отрезать детям возможность делиться с нами и советоваться при необходимости в вопросах полового созревания, секса, отношений вообще.