Колесница белого бога - Татьяна Морозова

Мужчины не плачут. Мишка упрямо сжал губы, развернулся и пошел к Махмуду. Тот стоял с чашкой похлебки в руке. Суп давно остыл.

Сиддик сидел у постели жены. Вчера врачи сообщили, во сколько обойдется очередной курс лечения. Счет для Сиддика оказался баснословным. Взять такие деньги было просто неоткуда.

Сейчас Сиддик гладил безжизненную руку матери своих детей и думал о том, как быстротечна жизнь. Еще недавно он был полон сил и энергии, строил планы. И вдруг программа дала сбой по всем статьям. Теперь он сидит, состарившийся, беспомощный, зависимый от обстоятельств, сидит и ждет… Чего? Он и сам не знал. Какого-то нового поворота событий, способного все изменить… Только что тут можно исправить, кто поможет?!

Адиля спала. Врачи постоянно кололи ей что-то обезболивающее. Теперь она спала по многу часов. И Сиддик чувствовал себя так одиноко, будто она уже ушла от него… Сам он спать не мог. Лишь изредка впадал в слабое дремотное состояние, похожее на наркотический дурман.

До Сиддика иногда долетали звуки внешнего мира, люди говорили про какой-то теракт в Америке. Но сейчас профессор не мог сочувствовать чужому горю. Своего горя навалилось больше, чем он был в силах перенести.

– Профессор, вам не стоит здесь так долго находиться, – в палату вошла, придерживая маленький железный поднос, медсестра, – это просто бессмысленно. Пойдите куда-нибудь, развейтесь.

Сиддик бросил взгляд на шприц, потом на жену. Ему не хотелось уходить. Но медсестра права. Следует действовать.

– Да. Пожалуй, пройдусь немного.

Он встал. Тело будто из ваты.

– Так нельзя, профессор. Вы и ей ничем не поможете, и себя сгубите, – медсестра смотрела на него с сочувствием. – Посмотрите, на кого вы похожи.

Она притянула Сиддика за рукав к зеркалу, висевшему на стене. Оттуда исподлобья глянул осунувшийся, небритый, смертельно уставший человек.

– Вы просто пугаете ее таким видом.

– Конечно! – он выпрямился и сделал попытку улыбнуться.

Притворил за собой дверь палаты и прошел по больничному коридору, не зная, куда себя деть. Он позабыл, как отдыхают люди. Кажется, профессор позабыл и лица своих детей. Эта мысль напугала его. И он решил наведаться домой. Взглянуть на них. Вдруг больше уже никогда…

Сиддик мотнул головой, словно собирался прогнать мрачные мысли. В самом деле, так нельзя. Нужно надеяться.

Вышел на воздух. Поймал такси. Сел в салон. Машина двинулась.

На улицах Хартума творилось что-то невообразимое. Полицейские не справлялись с регулировкой и без того хаотичного движения. Многие улицы были перекрыты из-за митингов. Раз Сиддик увидел из окна массовую драку, ему даже показалось, что невдалеке стреляют.

– В такое время лучше носа из дома не высовывать, – водитель нервничал, выискивая объездные пути, – сейчас в городе опасно.

– Что происходит?

Таксист недоуменно посмотрел на пассажира через лобовое стекло.

– Наверное, вы единственный, кто ничего не знает. Это митинги протеста против американского вмешательства. Вон, посмотрите туда, читайте, что написано на плакатах.

Сиддик пригляделся и прочел: «Требуем снятия санкций Совета Безопасности ООН против Судана! Нет – бомбардировкам!»

– Если бы не Шейх, ничего бы этого не было… Все наши беды из-за бен Ладена, – продолжил таксист, – из-за него нас теперь считают гнездом терроризма. Если наши станут бастовать, мне нечем будет кормить детей. Так поневоле придется записываться в отряды…

– Какие отряды? – Сиддик нащупал в кармане пиджака сигареты и закурил, что с ним случалось крайне редко.

– Отряды повстанцев, господин. Говорят, там в месяц платят столько, сколько мне не заработать баранкой и за год. Правда, пулю можно схлопотать уже в первый день…

Машина подъезжала к дому. И тут Сиддика посетило странное чувство дежа-вю. Как будто с ним уже происходило это: одиночество, тревога, революционное брожение в Хартуме… Профессор медленно, прислушиваясь к своим ощущениям, поднялся по ступенькам крыльца и положил руку на железное кольцо входной двери… И тут его ожгло воспоминание…

Да, точно! Много лет назад, —кажется, это было в начале девяностых, – он так же стоял, опустив руку на кольцо с львиной головой. В тот день Хашим познакомил его со служителем той самой мечети – странное совпадение… Он называл его разными именами. То Шейх, то Абу Абдалла…

Сиддик даже стукнул себя по лбу. И как он только раньше не догадался!

Марджани выпила горячий кофе и поняла, как же она устала за эти проклятые дни. Но скоро всему придет конец.

Селим, она чувствовала, следил за каждым движением мальчишки. Правда, сама девушка оставалась вне подозрений: ей удалось прекрасно имитировать болезнь старым надежным способом – при помощи обычного порошка лимонной кислоты. Старый фокус… Это значительно снизило бдительность охраны… Теперь нужно лишь выбрать подходящий момент.

К ночи неграм побросали циновки, и они устроились отдыхать прямо под открытым небом. Боевики расслабились после трудного перехода. Видно, местность считалась настолько неприступной, что необходимость в сильном карауле отпала сама собой. Поэтому кочевники после ужина приноравливались спать, кто где.

Дэвид с видом равнодушного созерцателя некоторое время бродил внизу между людьми, пил кофе, приветливо улыбался. Огон распоряжался, устраивая людей на ночлег. Иногда старик задерживался взглядом на фигуре американца. Но тот кивал ему с самым невозмутимым видом. И все сужал круги, приближаясь к симпатичной пленнице, кутавшейся в верблюжье одеяло.

Он был уже совсем рядом, когда к Марджани подошел Селим с разговорами.

«Этот парень меня раздражает», – подумал Дэвид и прошагал мимо, за третьей порцией кофе.

Сгущалась тень. Лагерь готовился ко сну. Хныкали ребятишки, женщины успокаивали их вполголоса. Периодически раздавался громкий смех двух кочевников, им, видно, не спалось.

К Дэвиду подошли его молчаливые носильщики, он взгромоздился на сиденье. Тайна гарамантов, обещанная огоном, сейчас сильно занимала археолога.

Среди африканских племен, упоминаемых древними географами и историками, гараманты занимают особое место. Наиболее достоверные сведения гласят, что они вошли в конфликт с Римом, и этим объясняется упадок и исчезновение их цивилизации. Однако военные экспедиции римлян, посланные в Ливийскую пустыню, чтобы наказать гарамантов – поставщиков живого товара для гладиаторских боев, окутаны легендарной дымкой. Ученые не могут с точностью утверждать, что героические африканские переходы римских легионеров на самом деле имели место. В условиях отсутствия воды, в жару, через пустыни, не нанесенные на карты? Вряд ли…

Скупые записи античных авторов и ограниченное число надписей на памятниках – вот все, что осталось от гарамантов. Положа руку на сердце, каждый честный ученый должен признать: об этой цивилизации известно не больше, чем об Атлантиде, значит, практически ничего.