Константа - Александра Лимова

Он пальцами, не торопясь и без нажима, провел по моим волосам, с нажимом от темечка, медленно вниз и почти неощутимо касаясь, тронул основание шеи.

Это вторая ошибка моей системы, второй непонятный баг, пустивший новую цепь ошибок, закоротивших разум. Удовольствием.

Его легкие касания, почти нажим, но все же поглаживания самыми кончиками пальцев по шее. Легкие, да, вроде бы, но в то же время очень ощутимые. Они творили свои вязи в возникающей цепи при одновременном пьянящем аромате, вкусе его губ и их прикосновении.

Он слегка, совсем слегка, но все же настойчиво надавил пальцами на шею, тут же накрывая ее ладонью, когда я замерла. Накрывая и направляя так, чтобы я поняла подсказку — изменить угол между лицами. Чтобы он мог глубже. Чтобы мог показать, что хочет глубже, потому что ему нравится. Мой запах, мои губы. Я.

Краткая парализация и без того одурманенного сознания. Мгновенной убийственной дозой наркоз для совести — ну, коли там лысый, а тут условия такие… Да и этот, вроде бы, не совсем отбитый…

Коснулась пальцами его локтя, лежащего на спинке пассажирского и сжала, контролируя, когда он неторопливо и снова настойчиво придвигал к себе, одновременно усиливая давление пальцами на шее и тут же расслабленными губами. Это было что-то совершенно неописуемое: чувствовать давление и одновременно не ощущать. Это влекло, это находило отклик в зачинающемся внутри огне, требующем для полного осознания еще действий от него. И он хотел и мог. Мог и хотел. И отозвался. Когда немного разомкнула зубы, а он зарылся пальцами в волосы и с намеком потянул вниз, придвигая к себе теснее. Ибо ему хотелось большего.

Ему хотелось вот этого — своим языком с жестким нажимом по моим зубам и я ничего не сделала с первым предупреждением, пока щекочущим низ живота. А он дразняще кончиком языка по моему небу. Шум крови в ушах, подсказывающий, что ожидаю. Что готова. Когда он вновь пальцами по затылку вниз, к шее, по ней кончиками и сжал. Покалывающее распирающее онемение под кожей, отразившееся мурашками по рукам.

И он… отстраняется.

Просто отодвигается, предварительно подготовив меня к взрыву.

Это бешенством в разум, это в инстинкт, сжавший его локоть, подаваясь за ним, вперед, за его языком. Это в требовательном прикусывании его улыбающейся нижней губы.

Удовлетворенно улыбающейся.

И твердо отводит назад голову, невербально приказывая отпустить, одновременно с этим пальцами жестким нажимом от моей шеи вниз, по линии позвоночника, придвигая к себе, да… и обозначая…

Предупреждающий удар в животе, подсказывающий, что следующий будет нещаднее. Предупреждающий. А я все равно подалась вперед и надавила на его язык своим с удовольствием.

Его миллисекундная задержка с ответом, вроде как снисходительный последний шанс. Но он был не нужен, несмотря на тревогу в разуме, почти запустившую в него трещины в виде так и не успевших оформиться рациональных мыслей, потому что его краткая усмешка мне в губы и он… атаковал.

Резко подался вперед, жестко сжимая пальцами ушедшими с поясницы на ягодицу. Одновременно, второй рукой стискивая почти до боли мои волосы у корней, делая поцелуй глубже и… завел язык мне за щеку, надавил, жестко и безапелляционно, потребовав и тотчас получив мгновенный ответ что вся, все тело, это сплошная эрогенная зона, которую он сейчас нещадно, несмотря на обозначенный предел, действительно нещадно и единовременно простимулировал.

До молниеносного отзыва в виде мурашек от ощущения его тарана не только через губы. Через вены и сквозь них. Сожжённых. Натиском. Удовольствием от именно такого натиска. Не нахального, настырного, агрессивного. Мужского. Поистине, по сути своей истинно насыщенного силой и одновременно свежего и терпкого, потому что он целует и он помнит об этом, и тотчас за этим, снес мое сознание, когда совсем недалеко отстранился и коснулся языком уголка моих губ. Молниеносная атака и мгновенное отступление, вроде бы, чтобы оценить, но… он точно знал, что сейчас просто целовал, не подавлял, не применял силу, он просто давал передышку, улыбаясь, явно чувствуя, что меня, забывшую дышать, сильно коротнуло. Это истинно мужское, заставляющее рефлекторно, инстинктивно, ментально, физически, да феноменально во всем одновременно сжиматься. В его руках. Теряться. Потому что до межклеточных связей инстинктивно замираешь, отдаешь… инициативу… с удовольствием, понимая, чувствуя, что здесь нет утвержденного сценария, все будет сразу и по факту происходящего, но под контролем разума и от этого накрывало наслаждением… потому что снова нажим на мой язык, снова поцелуй глубже, уже вульгарный и откровенно пошлый, а пальцы от ягодицы так поверхностно вверх по моей спине. До шеи. Где жестко сжали, а его губы одновременно с этим стали мягче.

И это вновь до украденного дыхания, это до перебоя в работе сердца, перекачивающего отравленную кровь. Это до мушек перед глазами от силы взрыва в разуме, отдавшему ему дань — неосознанный стон в его удовлетворенно улыбающиеся губы, скрадывающие этот стон мягким, каким-то покровительственным прикосновением. И впитывая это, отзываясь на это в виде нажима пальцев на его затылок, плотнее придвигаясь к нему, удобнее обхватывая за шею, снова с нажимом, но мягким, доставляющим прежде всего удовольствие обоим, молниеносно превращающегося в новое, пусть слабее, но однозначно наслаждение, крепящееся ощущением его вновь расслабляющихся губ, ослабляющегося нажима языка на онемевший мой, и только потом он отстранился. Он делал это очень медленно и плавно, выпивая без остатка мое срывающееся дыхание, при этом успев молниеносно перехватить и твердо сжать мой подбородок, одновременно включая свет в салоне.

Пульс учащен до неистовства. Ускоренные удары сердца отдаются эхом в ушах, воздух горячий и его мало и это фантастическим аккордом в виде тянущейся горячей тяжести по венам. Сексуальное возбуждение во всей красе. Усилившееся, как только я увидела лицо того, кто отымел меня поцелуем. Отымел не только в плане физического, реакций тела и гормонов… просто отымел…

Неяркий свет плафона осветил его и я невольно замерла.

Лицо очень приятное, располагающее. Выделяющиеся скулы, красиво очерченные губы, высокий лоб, но основное — глаза. Глубокие, светло-карие, с медовым бликом. Взгляд гипнотический. Совсем не от того, что он очаровывал или обвораживал располагающей внешностью, а потому что это мужской взгляд. Глубокий, прямой и открытый, пробирающий проницательностью, спокойствием. Разумностью.

Внешность притягательная, поставленная речь, очень сдержан, невероятно вежлив, ощутимо элегантен, несмотря на кэжуал в одежде, потому что элегантность в стиле, а он не всегда отражается исключительно одеждой… и в доказательную базу краткий эпизод в виде щедрого одаривания изысканными предварительными ласками, а потом нехилого такого траха одним раскрепощенным поцелуем. Реально нехилого. У меня бывал секс короче и по продолжительности и близко не стоящий по удовольствию к таким вот сосаниям… И комплекс этого всего, оттрахавшего меня одновременно очень элегантно и при этом довольно жестко, был воплощением того, что называют преступным шармом — инстинктивно понимаешь, что не надо на такого смотреть, тем более в глаза, но интерес сознания он удерживает. Особенно сложно отвести взгляд от этих глаз, когда в них мерцают золотистые искры как отзвуки взбудораженного мужского интереса. Моментально потухшего, когда он скользнул взглядом по моему ошарашенному лицу.