Константа - Александра Лимова

— Кто вы? — помертвев, едва выдавила я пересохшими губами.

— Твое спасение, малыш, ты же меня хотела и вот я пришел. — Хищно улыбнулся, глядя на меня, — такие как ты на вес золота, а я люблю золото. — При этих его словах, сказанных тоном коллекционера, то есть действительно как о вещи, которую хочется иметь, я поняла, что не дышу, а он тем временем оглянулся на Лысого, который мгновение спустя, оторвав взгляд от телефона, с посуровевшим лицом торопливо двинулся к нам, и как только он приблизился на расстояние достаточное, чтобы голос мужика слышал лысый, то тот спросил, — коридор чист?

— Пиздец. Посмотри вон туда. — Кивнул в сторону тонированного экрана, я автоматом перевела взгляд за тонированную стену и заметила у стойки диджея молодого, приблизительно моего возраста, всего такого на стиле, человека, явно о чем-то разговаривающего со склонившимся к нему диджеем. — С ними около восемнадцати бойцов маски-шоу. Готовятся разнести здесь все нахуй и вскрыть сегодняшний приход, который сейчас пилят в закрытом на ремонт крыле.

— Бля-я-ядь, он чует, что ли… — сквозь зубы разозлено выцедил мужик, прищурено глядя на широкую световую стойку диджея, о боковую сторону которой оперся бедром худощавый темноволосый, со снисходительной улыбкой глядящий на толпу, пока ему почти в самое ухо что-то вещал диджей. А мужик, напротив меня, еще мгновение назад с нехорошим прищуром глядящий на них, вдруг как-то по особенному погано улыбнулся и заключил, — хотя… они ведь тебя в лицо не знают?

— Нет, — лысый, за секунду до меня верно поняв адресацию вопроса, посмотрел на мужика, очень довольно кивнувшего и вновь глядя за стеклянную стену, негромко поинтересовавшегося:

— Камеры отключены?

— Они и отключили, — отозвался лысый, — поэтому такая заминка со всем этим вышла. Я понять не мог, кто их и для чего вырубил, пытался разобраться… Что делать? — снова непонимающе смотрел на мужика, явно разнервничавшись.

— Идеально. — С эхом удовольствия заключил тот, расслабленно откидываясь на спинку стула и с неподдельным интересом глядя за экран. — Ждем начала.

Я, понимая, что сейчас начнется какой-то экшн, закашлялась, чувствуя, что в горле намертво пересохло и даже не ощутив ни вкуса, ни температуры, осушила чашку с кофе.

Посмотрела на лысого с мужиком, неотрывно глядящих в зал и только, совсем едва заметно двинула корпусом в сторону, как лысый резко встал ближе и одним кратким, тяжелым и многообещающим взглядом отбил у меня всякую охоту шевелиться.

С трудом сглотнув, запоздало ощутив, что обожгла кофе слизистую, с нарастающей, уже ничем не гасящейся паникой, тоже посмотрела за стекло.

Биты музыки замедлились, имитируя неторопливо ускоряющийся ритм биения сердца. Явно не моего, пытающегося проломить ребра. Молодой человек, все так же стоящий недалеко от диджея, опираясь о его стойку бедром, взял протягиваемый диджеем микрофон.

— Что ж, — по залу разнесся низкий, бархатистый голос, накладывающийся поверх неторопливо ускоряющейся имитации сердцебиения. Он медленно поднял руку без микрофона вверх, что действовало на возбужденную толпу завораживающе, — начнем?

И толпа взревела. Первые вступительные аккорды трека и стребоскопы вошли в режим пыток для эпилептика, вспыхивая адски ярко то голубым, то алым, то слепяще белым, с краткими перерывами и новыми вспышками, бьющими до ослепления под выхлопы парогенераторов, выстреливающих тайфунами дыма в потолок, пускающих клуб в демонический ритм битов зачинающегося трека, снова прервавшегося на сердцебиение. Толпа вновь закричала, жадно и торжествующе. Тень снисходительности в полуулыбке человека с микрофоном, и его рука резко была опущена. Команда.

Вой толпы, принявшей это за сигнал для бесчинства.

Так ошибочно принявшей.

Потому что это была команда для иных. Тех, что спустя секунды неистовство толпы начали резко и грубо урезать. Толпа людей в спецснаряжении и с оружием наперевес. Команда для тех, что сминали еще не осознающие действительность сонмы, что «начнем?» имело другой смысл. Не тот кураж, что они себе представляли.

И они только что дали добро. На маски-каски.

И на кураж. Человека, приподнявшего подбородок, наблюдающего как сминают сотрудников и посетителей заведения, давших добро человеку, приходящегося цепким взглядом по залу, погружающемуся в панику, отслеживая каждый миллиметр пространства, каждое движение тех, что вносили смуту в животный восторг и перерождали его сейчас в адреналин во вскриках. А он протянул микрофон мужику в полном обмундировании и балаклаве, возникшему за его спиной и спустя мгновение хорошо поставленным голосом с той отличительной твердостью и особыми интонациями, которые бывают только у определенных сотрудников органов, оповестившему:

— Без паники. Проводится спецоперация ФСКН совместно с УВД и общественной палатой по Московской области. Оставайтесь на своих местах и приготовьте документы.

Да конечно, ага! Эти люди, посещающие этот клуб прямо охотно и безропотно подчинятся, особенно, когда наркоконтроль не наш, с которым родичи местной золотой молодежи еще могут договориться, а столичный, с которым нашей провинции без вариантов. Так что первый же приказ «без паники» был сразу же нарушен — толпы тех, что не хотели уехать по два два восемь ринулись на выход, старательно пытаясь увернуться от рук восемнадцати бойцов, как-то потерявшихся из виду во вскипевшим порочном океане.

— Черные выходы они по любому закрыли, чтобы отслеживать всех кто выйдет, — резко сказал мужик напротив меня, обращаясь к напряженно посмотревшему на него лысому, — так что вытаскивай ее через центральный вход, а я исчезну под погром. — И, поднявшись, направился к выходу, когда кивнувший лысый дернул за локоть меня, вытаскивая из-за стола и быстро потащил вслед за ним в коридор, по которому бежали люди.

Вступив в коридор, мужик направился против движения толпы, с трудом протискиваясь через нее, а лысый потащил меня в сторону лестницы. Я, пытаясь сообразить, рыскала глазами по сторонам. Выход нашла неожиданно — в паре метров впереди стояло что-то вроде тумбы на которой были расположены несколько подносов. Лысый тащил меня за собой, вдоль правой стены, как раз на траектории движения тумба.

— Эй! — позвала я, рывком вырывая свою руку и подхватывая ближайший поднос.

Он обернулся было и я с силой, от всей души, целясь в лицо, швырнула в него подносом, заполненным тарелками с объедками, бокалами и рюмками с опивками.

Поскольку мы были с ним очень рядом, из-за малого расстояния и внутреннего мандража сильно ударить не получилось и меня тоже окатило содержимым подноса, но главное — он на мгновения потерял ориентацию и я ринулась прочь. Расталкивая людей бежала к лестнице, не чувствуя ни страха, прорывающегося слезами, не чувствуя ничего, подчиняясь только одному, что было в разуме — бежать. Максимально быстро и максимально далеко.

Мчалась с толпой по лестнице у начала которой на первом этаже, оперевшись локтями о перила находился высокий мужик, пристальным ледяным взглядом глядящий на поток людей. Недалеко от него стояла брюнетка, опираясь скрещенными предплечьями о спинку повернутого к лестнице стула, на котором ногу на ногу сидела русоволосая в строгом деловом костюме. Все трое чрезвычайно внимательно смотрели на лица паникующих, мчащийся по лестнице. Беспрестанно с одного лица на другое, постоянно, на миллиардные доли задерживаясь и вновь двигаясь по все льющейся вниз толпе. В царящей вакханалии эта их неподвижность и титаническое спокойствие выглядели сюрреалистичным диссонансом.