Рубин Рафаэля - Диана Хэгер

До этого Рафаэль сделал шесть набросков для скульптурной группы, призванной украсить часовню Киджи в церкви Санта-Мария дель Пополо, и провел множество часов с Джанфранческо Пенни за их обсуждением. Ему также пришлось навестить место раскопок, чтобы встретиться с новыми советниками по предметам античного искусства. Затем, не заходя в мастерскую, он несколько часов провел на лесах в ватиканской станце, смывая и переделывая на фреске «Пожар в Борго» лицо одной из женских фигур, которое его не устроило.

Он предупредил помощников, что работа будет убийственно тяжелой и что не одному ему придется мучиться от усталости и боли.

«Потрудитесь хорошо, и награжу вас теми женщинами и выпивкой, каких пожелаете», – сказал он своим мастерам. А сейчас пришло время выполнить обещание. В Риме и Флоренции хватало соперников, живописцев и скульпторов, разгневанных тем, что один из них пользуется постоянно растущим спросом и влиянием. Поэтому Рафаэль должен был не только выполнить все заказы качественно и в срок, но и следить за тем, всем ли довольны его помощники.

Поутру у Джулио Романо случилась стычка с Себастьяно Лучиани, который взъелся на Рафаэля и его мастерскую за то, что те, дескать, украли заказы у его учителя, Микеланджело Буонарроти. Молодого и еще не уверенного в своих силах Джулио повергла в смятение стычка из-за ошибок в изображении женщины на фреске, для исправления которых и был вызван Рафаэль.

Сейчас, опускаясь в резное кресло с высокой спинкой, стоявшее возле стола для игры в кости, Рафаэль старался ни о чем не думать. Сегодня ему было просто необходимо отвлечься от работы. И он впервые настоял на том, чтобы Джулио составил им компанию.

– Ты волен делать только то, что захочешь, – заверил его Рафаэль. – Если ты пожелаешь просто есть, пить и смотреть, значит, так тому и быть. Для того чтобы стать настоящим художником, ты должен испробовать все, что предлагает тебе жизнь.

Итак, Джулио, больше из благодарности, чем из интереса, нехотя согласился присоединиться к учителю. Принаряженный в один из камзолов Рафаэля, зеленого атласа, с роскошными прорезными рукавами, и рыже-коричневые штаны, Джулио тихо опустился на соседний стул, рядом с да Удине и Пенни, которые уже успели усадить себе на колени по женщине.

– Учитель! – позвал Джованни друга и наставника. – Сыграйте с нами!

– Спасибо, дорогой, но мне еще пока рано делать ставки!

– Выпейте вина, – присоединился Пенни. – И тут же передумаете!

Рафаэль и Джулио взяли с подноса, протянутого слугой, по серебряному бокалу, к ним подошла молоденькая девушка. Она была одета в очень откровенное малиновое платье с глубоким вырезом, краска, толстым слоем покрывавшая юное лицо, делала его много старше.

– Что я могу для вас сделать, синьор Санти? – спросила она. Тон ее вопроса намекал на то, что прелестница готова не только принести еды или вина.

Рафаэль внимательно ее рассмотрел, и на его губах появилась улыбка. Девушка была удивительно хороша для места, в котором оказалась: большие голубые глаза, нежная кожа и пухлые губы. Какая молоденькая! Малышку еще не ожесточило ни ее ремесло, ни жизненный опыт. Обычно Рафаэль находил сие качество в женщине весьма привлекательным. Совсем недавно этого было бы достаточно, чтобы они поднялись в комнаты на втором этаже и остались там на весь вечер. Он даже подумал, что девица охотно бы отдалась ему. Но Рафаэль почему-то не чувствовал ни малейшего желания обладать ею. Ни сейчас, ни после.

Теперь, когда он желал женщину, жаждал ощутить податливое женское тело, перед его глазами неизменно появлялась возмутительно равнодушная дочь булочника. Это сводило его с ума. С Маргаритой у него ничего не получится, она ясно об этом сказала в их последнюю встречу. О, она сделала это в своей очаровательно непосредственной, простодушной манере. Так и сказала, что не позволит с собой развлекаться. Но мучительная фантазия не оставляла его в покое.

– Благодарю, но мне ничего не надо, – мягко сказал он девушке, которая успела примоститься возле его стула. От нее пахло мускусом и немного потом. Рафаэль взял ее руку и нежно поцеловал. – Но не потому, что ты мне не нравишься. Ты очень красивая.

– Что тогда вам мешает?

Он рассмеялся, удивленный.

– Мне? Нет, дорогая, мне ничего не мешает. Просто я последнее время сам не свой.

Она присела к нему на колени, искушая на редкость соблазнительной улыбкой. Вся компания, с которой пришел Рафаэль, разразилась дружным непристойным хохотом. Рафаэль почувствовал, как женские пальцы заскользили вверх по его бедру, прежде чем успел остановить ее руку. – Если загвоздка только в этом, синьор Рафаэль, то я сумею…

Рафаэль убрал ее руку решительным жестом.

– Понимаешь, есть одна женщина, – прошептал он ей.

– Мы никогда не выдаем своих гостей. Она ни о чем не узнает.

– Главное, что об этом буду знать я. По какой-то неизвестной ни мне, ни самому Господу Богу причине меня это беспокоит.

– Ей повезло.

– Если бы она это понимала! – пошутил он со вздохом.

– Если она этого не понимает, то, может, она вас недостойна?

– Эта женщина достойна всех звезд небосклона, – улыбнулся Рафаэль, тут же увидев лицо Маргариты так живо, будто только что с ней расстался. – Но она даже этого не понимает.

– Неужели скромность так притягательна? – спросила юная искусительница с горькой улыбкой.

– Я и сам дивлюсь тому, сколь она притягательна, – ответил он и встал, чтобы разорвать близость, которая грозила нарушить его любопытное, новое состояние души.

Девушка оставила его, вернувшись к подругам по ремеслу и большой группе гостей, и тут-то Рафаэль заметил высокую худощавую мужскую фигуру. Обладатель горящих черных глаз и ярко-рыжей шевелюры быстро приближался к художнику. Когда-то они вместе работали над росписью виллы и даже были друзьями, но это время прошло. Себастьяно Лучиани был пьян. Он кинулся к Рафаэлю из объятий женщины, которая первой заметила приближение скорой ссоры. Движимая вековой мудростью, жрица любви развернулась и исчезла за тяжелой зеленой портьерой вместе с голубоглазой девушкой.

– Ба! Неужели сам великий мастер почтил нас, недостойных, своим присутствием!

Рафаэль вздохнул, различив чистую, беспримесную зависть в голосе Лучиани, и повернулся к нему.

– Да, Себастьяно, это я. А ты, как я вижу, пьян.

– Неужели я своими работами не заслужил хоть каплю уважения, Рафаэль? – Он произнес это имя как ругательство. – Или все оно принадлежит одному жадному человеку, который решил присвоить себе все лучшие заказы в Риме?

Рядом с Рафаэлем хрипло рассмеялся Пенни, оглянувшись в ожидании поддержки на остальных помощников Рафаэля.

– Воистину так мог сказать только тот, чьему искусству недостает изящества и фантазии!

– Я принимаю те заказы, которые мне предлагают, – спокойно ответил Рафаэль. – И соглашаюсь на них потому, что могу их выполнить. Подобное не всегда удается другим художникам этого города.