Молодая Элита - Мари Лу

– Еще раз, – требует Энцо после моего очередного провала.

Еще раз.

И еще.

И еще…

Я стараюсь. Очень стараюсь и… терплю неудачу за неудачей.

Кончается тем, что я с воплем отворачиваюсь от его кинжалов и бегу вдоль огненного коридора. Мысли бегут вместе со мной. Я уже не пытаюсь собрать свою силу в кулак. Вот он, вход в пещеру. Двери закрыты, но я сумею прорваться… Но не успеваю я добежать до дверей, как впереди вырастает огненная стена. Я спотыкаюсь и падаю. Теперь огонь загораживает мне путь с трех сторон. Приподнявшись, вижу идущего ко мне Энцо. Полы его камзола стремительно развеваются. Лицо – воплощенная безжалостность. Жар вокруг опаляет мне рукава, и они чернеют. Я сжимаюсь в трясущийся, обезумевший от страха комок. Какое там сосредоточение! Я сейчас не способна ни на что. Энцо всякий раз обрывает мои действия. Как же я буду учиться, если мне не хватает времени на создание иллюзий?

Но один урок Энцо я успела прочувствовать на своей шкуре. Это не игра. Это реальность. И когда я попаду в гущу сражения, все вокруг меня будет выглядеть именно так. Я всхлипываю, закрываю глаз, сжимаюсь еще плотнее и пытаюсь заслониться от рокота пламени. Мое лицо мокро от слез.

Чувствую кого-то рядом. Открыв глаз, вижу Энцо. Опустившись на одно колено, он с недовольным видом разглядывает мое заплаканное лицо. От его взгляда мне становится еще паршивее.

– Как же ты легко сломалась, – раздраженно бросает он. – Да ты совсем не готова учиться.

Огненные стены исчезают. Энцо встает и проходит мимо меня. Полы его камзола шуршат над моей головой.

Я остаюсь в пещере одна – жалкий мешок, истекающий слезами. Растрепанные волосы липнут ко лбу. Нет, я так легко не ломаюсь. Меня вообще не сломать. Я найду выход из лабиринта, куда сама себя загнала. Найду способ вырваться из лап Терена и полностью освободиться. Смотрю на удаляющегося Энцо. Меня душат слезы и злость. Злость заполняет меня целиком. Я наливаюсь ею, пока не чувствую, что насквозь пропитана злостью. Ко мне начинает возвращаться сила. Краешком глаза вижу: цвет моих волос становится светло-серебристым. Я дрожу и, как зверь, царапаю пол. Сломанный отцом палец отчаянно болит.

По полу начинают ползти зловещие черные полосы. Сначала их единицы, потом десятки, сотни. Наконец счет идет на миллионы. Они покрывают весь пол и змеятся вверх по стенам. Между полосами сочится кровь, совсем как из моей пораненной ладони. Меня накрывает громадная тень. Мне не нужно поднимать голову. Я и так знаю, кого создала. Черные крылья, размах которых занимает чуть ли не всю пещеру. Они похожи на двух призраков. Слышится глухое шипение. Ему вторит такое же глухое эхо.

Энцо поворачивается, смотрит на меня. Его глаза по-прежнему суровы. Я улыбаюсь принцу, и мои крылья распадаются на миллион кусков. Каждый из них похож на осколок темного стекла. Я швыряю их в Энцо. Они пролетают сквозь него, не причинив ему вреда, ударяются в стену и разбиваются, как настоящее стекло.

В лице Энцо не дрогнул ни один мускул. Зато он моргает. Эти осколки были настолько правдоподобны, что инстинкт заглушил в принце голос разума. Он смыкает руки за спиной и смотрит на меня:

– Уже лучше.

Энцо снова идет ко мне. Черные линии изгибаются, поднимаются и превращаются в призрачные щупальца, пытающиеся схватить принца за ноги. Я почти ликую. Меня окружает море блестящих осколков, готовое мне повиноваться.

– Сплети нити вместе, – велит мне Энцо, подходя ближе.

За его спиной вспыхивает пламя. Я поднимаюсь с пола и пячусь, пока не упираюсь в стену пещеры.

– Продолжай! – требует принц. – Сделай что-нибудь поинтереснее темных силуэтов. Поупражняйся с цветом.

Мне по-прежнему страшно. Я по-прежнему зла на Энцо за его трюки с огнем. Сплетаю нити, пытаясь создать облик, появившийся у меня в мозгу. Мысль обретает призрачную плоть. Энцо почти рядом. В маленьком пространстве, что осталось между нами, я создаю что-то ослепительно-красное. Красный комок превращается в лепестки. Они налезают друг на друга. Их обильно покрывают капли росы. Вниз тянется зеленый стебель, весь в шипах. Энцо останавливается перед иллюзорным цветком, смотрит на мое произведение, потом вдруг протягивает руку. Я сильнее дергаю за нити силы. Кровь капает на перчатки Энцо, а оттуда – на пол. Такая же кровь капала из моей ладони, когда в отцовском саду я схватила стебель розы.

Я учусь создавать иллюзии из реальных событий моего прошлого.

Энцо идет дальше. Проходит сквозь иллюзорную розу и останавливается рядом со мной. Кровь исчезает с его перчаток. Я смотрю на принца дерзко, с вызовом. Своего сердца я не закрываю, наслаждаясь потоком переполняющих меня темных чувств. Жар его огня придает краски моим щекам.

Энцо кивает.

– Очень хорошо, – бормочет он.

В первый раз он впечатлен моими иллюзиями.

– Я вполне готова, – сердито отвечаю я, но мне никак не остановить проклятые слезы. – Я не боюсь вас, ваше высочество. Если вы дадите мне шанс, я покажу вам, на что способна.

Энцо смотрит на меня. Я вглядываюсь в его лицо, стремясь снова увидеть проблеск странного чувства, промелькнувшего тогда. Это чувство никак не связано с его желанием испытать мою силу. Что-то другое, очень… знакомое. Мы долго смотрим друг на друга. Потом он протягивает руку и смахивает слезинки с моего лица.

– Не плачь, – сурово произносит он. – Ты сильнее обычной женской привычки заливать неудачи слезами.

Когда мир был юн, боги и богини рождали ангелов.

Так появились ангелы радости и алчности, красоты, сострадания и печали, а также ангелы страха и ярости.

С них началось человечество.

Испытывать чувства – значит быть человеком, потомком богов.

Рождение ангелов. Сочинения разных авторов

Буря, обрушившаяся на Эстенцию, оставляет город зализывать раны. С крыш посрывало черепицу. Многие храмы затоплены. Досталось кораблям в гавани. Не обошлось и без человеческих жертв. Кого-то убило на месте, а кто-то обречен умирать в муках. Часть горожан направляется в храмы, другая часть – на площади. Самую большую толпу возглавляет Терен. Все это я вижу с балконов Двора Фортунаты.

– Мы позволяем мальфетто побеждать в скачках! – выкрикивает Терен. – Так стоит ли удивляться, что боги покарали нас? Боги разгневались на нас за то, что мы позволили этим уродам, этим жалким никчемностям жить рядом с нами и ходить по нашим улицам.

Большинство слушает его в угрюмом молчании. Другие выкрикивают слова одобрения и вздымают кулаки. За спиною Терена – трое юных мальфетто, один из них почти ребенок. Должно быть, их вытащили откуда-то из городских трущоб. Все трое привязаны к столбу, поставленному в центре площади. Их рты заткнуты кляпами. Ног не видно из-за хвороста. Храмовые жрецы, стоящие рядом, молчаливо благословляют казнь.