Шуры-муры с призраком - Дарья Донцова

– Вам можно, – заулыбался Епифанцев.

– Нет! Нельзя, – возразила я, – ты не имеешь права болтать о чужой службе.

– Она не полицейская, – начал Коля, – и вы ей нравитесь, я часто рассказываю дома о вас.

Я решила не продолжать беседу, вышла в коридор и наткнулась на Бунина, который именно в этот момент собрался войти в кабинет.

– Лампа! – дернулся Роман.

– Привет, привет, – расцвела я, – ты раздобыл сведения о человеке по прозвищу Шнапси?

– Фу-у, – выдохнул Бунин, – пока не успел. Макс приказал кое-что у Глаголевой забрать, отсканировать и ему отправить. Я спустился в морг… а там…

– Не беспокойся, я уже получила информацию, – остановила я Романа и стала ждать взрыва его негодования.

Но компьютерщик не стал злиться.

– Романова, ты жива? Я зашел к Ленке, а там твой труп!

– Да ну? – всплеснула я руками. – Извини, если тебя разочаровала, но пока еще на этом свете присутствую.

– Сначала я прифигел, – непривычно жалобно завел Бунин. – Ну когда с тобой беда случилась? Ты неприятная дама, вздорная, вечно споришь, мужу на меня жалуешься. Но даже самому плохому человеку смерти желать не по-христиански.

Роман потряс головой.

– Около определителя стоял, он как раз выключился, пар ушел, а твой труп глаза открыл и заржал.

– Не может быть, – сдавленным голосом отозвалась я, – мертвецы не хохочут.

– Этот во всю пасть гоготал, все клыки кривые наружу!

– У меня идеально ровные зубы! – возмутилась я и осеклась.

Но Бунин ничего не понял, он продолжал рассказ:

– Я выскочил в коридор, побежал в туалет, умылся. Очень не хотел к Глаголевой возвращаться, но надо Максу документы приготовить. Пришлось назад идти. Вошел в лабораторию, глянул на определитель, а он пустой. Спросил у Ленки: «Слушай, ты уверена, что Романова померла? Ее труп мне сейчас в лицо ржал. Ты хорошо проверила тело? Помню, как у нас мужик в холодном ящике очнулся». Глаголева давай огнем плеваться: «Я тогда не работала. И у меня подобного не случится. Думаешь, я способна запихнуть в аппарат живую? Она же там от пара задохнется. И с какой стати мне это делать? Нет, Рома, кто в определитель попал, тот отсюда на своих ногах не уходит. Я аппаратуру исключительно по назначению использую. Краску с лица ею не удаляю. И в аппарате сегодня никого не было, у тебя глюки».

Бунин расстегнул воротник рубашки.

– Но я тебя видел! А Глаголева утверждает, что тебя в морг не привозили. Готов поклясться, ты там лежала! Хохотала!

Я посмотрела на картонный стакан, который Роман держал в руке.

– Сколько кофе ты сегодня выпил?

– Не знаю, не считал, – ответил Бунин, – пять, шесть порций. Вчера у компа долго сидел, утром никак проснуться не мог.

– Понятно, кофеиновое отравление, – с видом знатока объявила я, – небось еще и не поел нормально.

– Чипсами перекусил, – пояснил Бунин, – с запахом бекона.

– На завтрак надо есть овсянку или гречку, – посоветовала я, – глотать литрами кофе не следует. Лучше пить зеленый чай, от него сон мигом прочь улетит. Ленка права, у тебя глюки. Я жива.

– Можно потрогаю тебя? – испуганно попросил Бунин.

Я протянула ему руку.

– Желаешь убедиться, что имеешь дело не с зомби? Начинай вести здоровый образ жизни, и все наладится.

– Перестанет мерещиться дрянь, вроде тебя в морге? – задал гениальный вопрос Роман.

– Правильная еда, исключение кофеина, режим дня помогут, – пообещала я.

– А‑а‑а, – протянул Бунин, – попробую…

– Вот и отлично, – сказала я.

Помахав стоявшему с растерянным видом Бунину рукой, я пошла к лифту и услышала за спиной:

– Романова!

Я обернулась.

– Да?

– Почему труп хохотал?

Я нажала кнопку вызова лифта.

– Глюки живут по своим правилам.

– Что у тебя с глазами?

– Аллергия, – нашла я ответ.

– А с волосами чего?

– Покрасила. Решила сменить имидж. Еще вопросы имеются? Задавай, не стесняйся, вероятно, тебе интересно узнать мой вес, рост, размер обуви, – продолжала я.

Подъехавший лифт бесшумно открыл двери, я юркнула в кабину, нажала на кнопку с цифрой «три» и поехала вверх. Да уж, денек сегодня замечательный, сначала я проснулась с зелеными пятнами на лице, потом от них избавилась, зато приобрела красный цвет волос и удивительную конструкцию под названием «броворесницы». Теперь мне неудобно моргать, да и выглядит «икебана» странно, а еще я вынесла мозг Роману. Зато выяснилась правда про Игоря Артемьева. Где санитар из морга, подрабатывающий стриптизом в подпольном клубе «Ликси» и выступающий почти даром на сцене театра, раздобыл сто пятьдесят тысяч долларов? Ответ прост: он снял с шеи покойной Лауры ключ от банковской ячейки и забрал себе ее содержимое. Кто, кроме покойного Никиты Владимировича, Лауры и Елены Яшиной, мог знать, где хранятся деньги? Только заказчик убийства Сыркина.

Я вышла из лифта, набрала номер лучшей подруги Кривоносовой и сказала:

– Добрый день, Лена.

– Я узнала вас, – нервно отреагировала Яшина. – Есть новости?

– Вы знакомы с Игорем Федоровичем Артемьевым, он выступает в клубе «Ликси» и театре «Новая Абстракция», – задала я свой вопрос.

– Нет, я танцульки не посещаю, возраст не тот, на спектакле в последний раз была лет пять назад, ходила балет смотреть, – пояснила Елена. – Про Артемьева не слышала. И учеников с такой фамилией у меня нет. А что?

– Со Шнапси не встречались? – продолжила я.

– С кем? – удивилась педагог. – Это кто?

– Забудьте, – велела я.

– Примчится через десять минут, – ухмыльнулся Костин, откладывая телефон, – повезло, что Шнапси живет напротив. Ну и дурацкий псевдоним у мужика. Полагаешь, он заказал Сыркина?

– Считаю Артемьева посредником, – пояснила я, – у него таких денег никогда не было, Шнапси не мог отсчитать гору долларов. Думаю, дело обстояло так. Некто нанял Артемьева для поисков человека, способного убить Виталия Павловича. Шнапси справился с задачей, он договорился с Обжориным. После того, как Никита погиб, заказчик велел санитару поехать домой к Лауре, забрать у нее ключ и унести из банка доллары. То, что сумма не достанется вдове, человек, задумавший лишить жизни Сыркина, знал с самого начала, поэтому спокойно вручил Обжорину огромную сумму. Стриптизер по натуре вор, он один раз украл у покойного в морге часы, но ему мародерство сошло с рук. Шнапси решил, что ему все можно, и присвоил денежки заказчика.