По следам древних кладов. Мистика и реальность - Евгений Яровой

Уже через час мы, с трудом выдирая ноги из раскисшего чернозема, подошли к потерянной находке. Разбитая курильница лежала там, где ее потеряли, но золота в ней не было!

— Не может быть! — потрясенный Саша Субботин не верил своим глазам. — Я же лично видел бляшку, а ниже еще какие-то предметы! Да и весила она намного больше, чем с землей…

Наблюдавшие сверху за расчисткой ребята тоже подтвердили, что видели желтые предметы в курильнице. Но между черепков лежали лишь черные камешки различной формы.

В принципе в содержимом курильницы не было ничего удивительного. Дело в том, что буквально в каждом из этих сосудов находились пережженные гальки, реже известняковые камешки и даже фрагменты керамики. Никогда их число не превышало шести. При этом на тулове самих курильниц всегда были следы огня, и нередко их нижняя часть оказывалась насквозь прожженной изнутри. Очень редко встречались качественно изготовленные экземпляры, не имевшие каких-либо дефектов. Когда же мы передали все найденные остатки спекшегося и обугленного заполнения для анализа специалистам, то полученные результаты были ожидаемы. Все курильницы в древности были заполнены дикорастущей коноплей, в которую бросали раскаленные камешки или фрагменты керамики. Чтобы содержимое лучше горело, в него подливали масло или животный жир, и заполнение начинало тлеть, обильно выделяя столь желанный дым…

Но в данном экземпляре, кроме камней и земли, ничего не было. Ни остатков растительности в заполнении, ни следов огня на сосуде! Мало того — керамика была прекрасно обожжена, и в ней находилось 28 довольно крупных камешков неизвестной породы. Больше при раскопках мы такие не находили. Камешки были на удивление тяжелыми и (самое поразительное!), когда после реставрации мы попробовали поместить их в курильницу, все они в нее не вошли! Очередная головоломка: как же они оказались внутри?

Это странное событие на раскопках трудно объяснить лишь с материалистических позиций. На ряд вопросов так и нет четких ответов. Почему не менее пяти человек (среди которых был опытнейший профессионал) видели желтый металл, который затем бесследно исчез? Почему на обнаруженных внутри разбитой курильницы камешках не оказалось следов огня и конопли? Если они первоначально находились в сосуде, почему треть из них в нем не поместилась? Наконец, почему с удивительным постоянством при раскопках именно этого кургана начинала портиться погода, а когда археологи взяли в руки курильницу, разразилась страшная гроза? Случайно? Возможно. Но получается слишком уж много совпадений и случайностей.

И последнее. После работы, с трудом выбравшись с залитой водой территории, мы убедились, что гроза прошла только над тракторной бригадой и курганным полем. Уже в ста метрах от нее на дороге лежал… густой слой летней пыли!..

Как тут было не вспомнить различные сказания о «заколдованных» кладах, при приближении к которым «поднималась такая буря, что сосны клонились вершинами до земли». До сих пор происшествие с «курганом колдуна» остается загадкой. Рационального объяснения ему нет. Но вот совсем недавно удалось узнать об одном старинном рассказе, документальная запись которого хранится в фондах музея-заповедника «Танаис» в Ростовской области. В ней описан случай, напрямую перекликающийся с нашей историей. Привожу его по оригинальной записи рассказа одного из казаков:

«Произошло это в 1910 году у села Песчанокопского, в сентябре по старому стилю. Во время пахоты на равнине близ небольшого кургана зацепило плугом камень и погнуло лемех. Зажурился хозяин этого загона Василь Мелехов. Мы с отцом неподалеку пахали, видим, сидит Мелехов, пошли смотреть, что случилось. Показал он нам камень. К этому времени подошли еще Харьков Федор, тоже сосед наш, и брат мой старший Алексей. Они говорят — давайте здесь копать, здесь клад должен быть, потому что в степи у нас таких камней нигде не найдешь.

А на следующий день праздник как раз выходил — не пахали. Стали мы копать в том месте напеременку и не ошиблись. За вечер три каменных статуи выкопали — одна мужская и две женских. Наутро тоже туда, выкопали яму метра в три глубины и вширь тоже. Вдруг увидели на дне ямы кувшин, вверх дном опрокинутый. Как кинулись все втроем, взяли кувшин, один другому не дает. Ну, стали тот горшок трясти, а из него сначала земля посыпалась, а потом вывалились камушки с десяток штук, наверное. Мужики говорят — это клад заколдованный.

Запрягли лошадей и повезли домой, и все думали, что с кладом делать. Поехали прямо к кузнецу. Тот горн растопил, один камушек положил и полдня напеременки мех дули, и ничего не получилось, не могли растопить. И кувалдой били, ничто не берет эти камушки. Кузнец испугался:

— Тут, — говорит, — дело неладное, здесь сила нечистая, клад, видно, с зароком спрятан…

Но мы не отступились, решили отнести к попу, он, может, молебен отслужит, и будут из камушков деньги. Поп те камушки забрал с горшком вместе, мол, отслужу молебен. Тогда же те камушки взвесили, их вес оказался 12 фунтов без горшка. А с виду однообразные и маленькие. Ну, время идет. Пошли снова к попу спросить, что с камушками получилось. Поп говорит, что узнал об этом песчанокопский урядник, забрал их и послал якобы в Ростов. На этом наши похождения с кладом и кончились. Когда тот клад копали, было мне 14 лет, но помню все, будто вчера было…»

Не правда ли, похожий и такой же странный сюжет?

Кодекс современного кладоискателя гласит: «Избавляйтесь от добычи: продавайте, дарите. И не старайтесь выручить как можно больше, не жадничайте, а то отвернется счастье». Наверное, они пришли к этому выводу не случайно.

В 1991 году я повез своего киевского приятеля-антрополога в Тирасполь. Он впервые попал в столицу Приднестровья и попросил показать ее исторические достопримечательности. Но в городе, которому только исполнилось 200 лет, практически не сохранилось памятников старины. Однако я знал, что где-то на окраине имеются остатки земляной крепости, которую по приказу А.В. Суворова заложили в конце XVIII века. Старожилы рассказывали, что еще в конце 60-х годов прошлого столетия крепость с мощными земляными бастионами, построенная голландским военным инженером Де Воланом, была довольно хорошей сохранности. Однако именно на ее месте местные Расстрелли и Казаковы решили возвести новый типовой микрорайон, и участь этого уникального памятника русского военного зодчества была решена.

Так случилось, что я совершенно случайно стал свидетелем обсуждения ее судьбы, когда еще школьником посещал археологический кружок в Академии наук Молдавии. Именно в это время туда поступило письмо из Тирасполя с просьбой дать заключение об археологическом значении Суворовской крепости. Понятно, что сооружения XVIII века не являлись объектами археологии, о чем и был составлен ответ. Вопрос этот решался мимоходом в коридоре Академии, где вместе с другими учениками я невольно услышал краткий диалог по этому поводу. Тогда это разрешение на строительство в другом городе не вызвало у меня каких-либо вопросов. Я и представить себе не мог, что спустя более 20 лет буду вести научные исследования в крепости и жалеть о поспешности и непродуманности ее современной застройки.