Британская империя. Разделяй и властвуй! - Джон Роберт Сили

Обозревая стадии прогресса Америки, можно легко заметить, что судьба замечательно благоприятствовала ей во многих отношениях. Представьте себе, например, что первоначальные колонии вместо того, чтобы составлять сплоченную группу вдоль берега, были бы разбросаны по всему материку и отделены друг от друга поселениями, принадлежащими другим европейским державам. Такое расположение колоний сделало бы невозможным рост союза. Или представьте себе, что французская колония Луизиана вместо того, чтобы погибнуть, развивалась бы неуклонно в течение всех ста лет, протекших от ее основания до американской революции. Эта колония обнимала долину Миссисипи, и если бы дела ее шли успешно, она могла легко разрастись в сильное французское государство, сплоченное в одно целое протяжением этой могучей реки. А что случилось бы, если бы Луизиана перешла в руки англичан! Наполеон, продав Луизиану американским штатам (1803), дал им возможность развиться в ту исполинскую державу, какой мы видим их в настоящее время.

Как бы то ни было, но Соединенным Штатам удалось найти решение той великой проблемы расширения, перед решением которой спасовали одна за другой все пять западных европейских держав. Мы видели, что все они первоначально отправлялись из понятия о беспредельном распространении государства, что затем почти одновременно они покинули это понятие, заменив его противоположным представлением, породившим старую колониальную систему. Мы видели, что они обращались с колониями, как с государственными владениями, доход с которых следует обеспечить за населением метрополии. Мы вместе с тем видели, что такая система не могла быть прочной, что из-за нее проглядывало убеждение в невозможности удержать власть над колониями навсегда. Мы видели, что под влиянием этих и других причин в Новом Свете погибала одна империя за другой. В том числе пала и первая английская империя. Англия создала с тех пор новую и, управляя ею, тщательно старалась избежать прежней ошибки. Старая колониальная система отжила, но на смену ей не явилось еще ясной, обдуманной системы. Ложная теория оставлена, но где же истинная теория? Представляется только одна альтернатива. Если колонии не суть владения Англии (как это прежде понималось), то они должны быть частью Англии; англичане должны глубоко проникнуться этим воззрением. Они не должны более говорить, что Англия есть остров, расположенный на северо-запад от Европы, что площадь ее равняется 120 000 кв. миль, а население тридцати с лишним миллионам. Они не должны уже считать, что переселенцы, отправляясь в колонии, оставляют Англию и утрачиваются для нее. Они не должны более полагать, что история Англии есть история парламента, заседающего в Вестминстерском дворце, и что дела, которые не рассматриваются в нем, не могут составлять части английской истории. Когда англичане привыкнут смотреть на империю, как на одно целое, и станут называть всю ее Англией, тогда явятся на земном шаре вторые Соединенные Штаты. Это будет великий гомогенный народ одной крови, одного языка, одной религии и одних законов – народ, рассеянный по беспредельному пространству. Он будет связан крепкими нравственными узами, хотя почти не будет иметь конституции или однообразной стройной системы, способной выдержать какой угодно тяжкий удар. Если вы склонны сомневаться в том, что возможно создать систему, которая сплачивала бы столь отдаленные друг от друга общины, то вспомните историю Северо-Американских Соединенных Штатов, ибо у них есть такая система. Они разрешили задачу. Они доказали, что в настоящий век возможны политические союзы гораздо больших размеров, чем прежние. Нет сомнения, что проблема английской империи имеет свои трудности, и трудности громадные. Но наибольшая из этих трудностей есть та, которую англичане сами себе создают. Это ложно предвзятая мысль, которая постоянно вносится в этот вопрос, – убеждение, что проблема эта неразрешима, что ничего подобного не было создано и не будет создано; в основе этого лежит неправильное толкование американской революции. На основании этой революции мы выводим, что отдаленные колонии рано или поздно отпадают от метрополии, тогда как мы имеем право выводить только то, что колонии отделяются тогда, когда находятся под управлением старой колониальной системы.

Мы выводим, что население, растекаясь из своего отечества в страны по ту сторону океана, должно необходимо порвать те узы, которые его привязывают к родному дому, должно создать себе новые интересы и составить ядро нового государства, а мы имеем право только заключить, что изгнанники, гонимые через океан религиозной исключительностью и уносящие с собою сильные религиозные убеждения особого типа, могут составить ядро нового государства. Это замечание находит себе несколько неожиданное подтверждение в истории отпадения Южной и Центральной Америки от Испании и Португалии. Правда, в этом случае по обе стороны океана господствовал католицизм, но Гервинус замечает, что, в сущности, в этих странах процветал иезуитизм и что подавление иезуитов дало населению тот нравственный толчок, который, по его мнению, и послужил одной из главных причин разрыва.

Наконец, величие, достигнутое Соединенными Штатами после их отделения, побуждает нас признавать, что раздробление чрезмерно обширных государств целесообразно. Но ведь могущество Соединенных Штатов служит самым лучшим доказательством того, что государство может быть чрезвычайно обширным и тем не менее пользоваться благоденствием. Штаты представляют собою прекрасный пример системы, при которой неопределенное число провинций может соединиться в тесный союз, не испытывая тех неудобств, которые встречались в нашей первой империи. Следовательно, они служат явным доказательством, что эти неудобства не являются нераздельным атрибутом обширной империи, а суть принадлежность старой колониальной системы.

Расширение Англии происходило дважды. До сих пор мы рассматривали только расширение английской нации и английского государства посредством колоний; теперь нам предстоит рассмотреть то замечательное расширение, следствием которого было подчинение английскому владычеству Индии с ее громадным населением.

Над историками часто подсмеиваются за то, что они забавляются невероятными предположениями и догадками о том, что было бы, если бы то или другое событие имело иной исход. «Как это поразительно бесцельно!» – восклицают обыкновенно. Но надо иметь в виду, что подобные предположения делаются не ради реальной цели, а ради теоретического выяснения, и я лично держусь того мнения, что историкам следовало бы гораздо чаще прибегать к этому приему, чем они это делают. Ошибочно думать, что великие общественные события, в силу своих грандиозных размеров, больше подчинены роковой необходимости, чем обычные события частной жизни; подобная ложная идея порабощает суждение. Мы не можем ни составить понятия о великой национальной политике, ни оценить ее, если отказываемся даже вообразить возможность какой-либо другой политики. Это замечание особенно применимо к такому обширному и сложному явлению, как расширение Англии. Подумайте на минуту о том, что было бы, если бы никогда не существовало отношений между Англией и Новым Светом! Весь ход истории Англии со времени царствования королевы Елизаветы был бы совершенно иной. Испанская Армада не явилась бы к берегам Англии, и не было бы ни Дрека, ни Хокинза, чтобы противостоять ей; английский флот не возник бы; Блек не воевал бы с Ван-Тромпом и де-Рюйтером; не было бы ни войны Долгого парламента и Карла II с Голландией, ни войны Кромвеля с Испанией; Англия не создала бы того капитала, который дал ей возможность противостоять Людовику XIV и, наконец, унизить его; не возникли бы великие коммерческие корпорации, послужившие к уравновешению земельных интересов и вызвавшие реформу государственного строя; Англия не стояла бы во главе наций во время царствования королевы Анны, и ее восемнадцатое столетие было бы совершенно иным. Одним словом, все было бы совершенно иначе, чем теперь! И вы можете считать подобное рассуждение смешным в силу его бесплодности!