Прогулка - Дрю Магари

В рюкзаке лежала огромная банка очищенных помидоров, от которых Фермона наотрез отказалась. Бен вытащил банку, на этикетке которой хвастливо заявлялось, что помидоры «обогащены ликопином», и вывалил содержимое в рот, словно пил из пакета с соком. Затем он швырнул пустую банку в ров, отошел на десять шагов назад, разбежался к проему, отделявшему дорогу от ворот замка, и прыгнул изо всех сил.

Приземлившись, он с размаху врезался в стеклянные двери и отскочил от них. Ему с трудом удалось сохранить равновесие, чтобы не рухнуть в разверзшуюся внизу прожорливую пропасть. Не успев выпрямиться, он снова согнулся, отвернувшись от стен замка и схватившись за ногу. Внутри у него все натянулось: кожа, волосы, ладони, пальцы ног. Длинные волосы исполина стремительно укорачивались. Бен рухнул на узенький уступ: грудь, живот, руки и ноги вновь начали сжиматься – снадобье из пистолета постепенно теряло силу.

Он снова обрел свой прежний рост – метр восемьдесят. Это было бы просто замечательно, если бы от мучительных конвульсий и спазмов он не скатился с горы.

Бен успел схватиться за край уступа и не рухнул в алую бездну. Силы в руках у него прибавилось, но вес тела тянул вниз, и он чувствовал, что пальцы взмокли от пота и начинают скользить. Он сползал с края уступа. Отчаянным движением Бен подтянулся на руках и забросил ногу на уступ, но тут руки свело судорогой.

Двери бесшумно распахнулись перед ним, открыв взору пустой современный гостиничный вестибюль: сверкающие белым мрамором полы, черные светильники, огромный черный фонтан в центре вестибюля, где вода стекала вниз по граням черных гранитных кубов, несколько высоких столиков с изящными черными барными табуретами. Два эскалатора вели на неброскую белую эспланаду.

Бену удалось перебросить через край уступа вторую ногу, и он откатился в безопасное место, ловя ртом воздух и оглядывая вестибюль. В глубине его, чуть справа, помещалась длинная белая стойка, за которой стоял низкорослый пожилой мужчина, пристально, не мигая, смотревший на Бена, но не произносивший ни слова и не предлагавший помочь путнику, лежавшему ничком на пороге гостиницы.

В конце концов Бен поднялся на ноги и вошел внутрь. Двери наглухо закрылись за ним. Когда он легонько топнул по лежавшему на полу коврику и помахал руками, двери не открылись. Теперь уйти из гостиницы стало невозможно.

Он снова сделался нормальным человеком, и все в нем пропорционально соответствовало окружающей обстановке: тело, одежда, рюкзак. Это вызывало смутное чувство разочарования.

Между Беном и портье стоял небольшой круглый каменный столик с вазой посередине, где лежали фрукты, предлагаемые посетителям за счет заведения: яблоки, груши и апельсины. Он прихватил яблоко, прежде чем поздороваться с несколько жутковатого вида пожилым портье, походившим на восковую фигуру: лицо его было покрыто толстым слоем тонального крема, каждая прядь волос четко просматривалась невооруженным глазом, занимая именно ей отведенное место на бледной коже черепа. Выглядел он так, словно его состряпал свихнувшийся кукольник. Бен осторожно приблизился к портье.

– Здравствуйте.

Портье ничего не ответил, сунул руку в ящик под стойкой и вытащил пластиковую карточку-ключ, которые встречаются во всех гостиницах двадцать первого века. Он подержал карточку у магнитного сканера, пока тот не пропищал, а затем вложил ее в буклет, написав на внутренней стороне синей ручкой «906». Он оставил незаполненным поле для пароля к вай-фаю, после чего протянул буклет Бену.

– Это мой номер? – спросил Бен.

Портье ответил лукавой полуулыбкой. Позади Бена рядком стояли лифты. Портье указал ему на них рукой, но Бен не торопился. Ограничивающие тропу линии исчезли, так что он мог безбоязненно и в свое удовольствие осмотреть гостиницу. Слева от кубического фонтана находился изящно отделанный зал с полностью укомплектованным баром. Там никого не было. Ни барменов. Ни клиентов. Стояло лишь несколько столиков, но все с перевернутыми стульями на столешницах, словно они больше не обслуживались. Бен подошел к одному из них и развернул матерчатую салфетку. Оттуда выпали вилка, ложка и толстый острый нож с зубчиками. Он схватил второй такой же сверток с соседнего столика и сунул в рюкзак. Портье, намеренно не раскрывавший рта, прошагал за стойку и положил тонкие руки в старческих веснушках на холодный мраморный прилавок.

Бар явно был еще открыт. Что бы это ни было за заведение, по крайней мере оно отличалось куда более либеральными законами касательно спиртного, нежели Пенсильвания.

Бен подошел к бару и пристроил рюкзак на табурете. Он даже не удосужился спросить двойной виски. Было ясно, что портье не произнесет ни слова. Поэтому Бен указал на бутылку и показал два пальца. Портье кивнул и наполнил бокал. Затем он зачерпнул лопаткой несколько кубиков льда и поднес ее к бокалу, ожидая от Бена дальнейших указаний. Бен показал один палец, и портье бросил в бокал кубик льда, после чего поставил его на стойку. Он глядел на бокал, пока тот не запотел и капельки воды не стали стекать вниз, образовав мокрый кружок у самого его основания.

– Деньги? – спросил Бен.

Портье покачал головой. Бен взял бокал с мокрой стойки и сделал маленький глоток. Это был настоящий виски. Без всяких обманов. Без всяких ядов. Настоящий, честное слово, нормальный виски. Носки впивались в лодыжки, и даже волосы на ногах болели, словно он слишком долго не снимал туго сидевшую бейсболку. Тело и мозг постанывали от каждого дивного глотка. Бен чувствовал вкус дома холодным зимним днем.

Он знаком попросил освежить бокал. Портье тут же исполнил просьбу.

В дальнем конце бара виднелись двойные двери из дымчатого стекла. Сделав еще пару глотков, Бен поднялся и подошел к ним, оглянувшись на портье в ожидании одобрения. Тот кивнул, и Бен ступил на коврик, после чего двери автоматически открылись.

Снаружи оказался вымощенный плиткой внутренний дворик. Посередине его располагался небольшой, отделанный черным кафелем бассейн, по углам которого стояли шезлонги. Сбоку на встроенных в стену полках лежали полотенца. Справа от бассейна на возвышении виднелся открытый камин, выложенный из камня, по периметру которого загибалась каменная плита, куда можно было присесть. Камин окружала уличная мебель из кованого железа с жесткими подушками и небольшими столиками, куда постояльцы могли ставить разнообразные фруктовые коктейли по пятнадцать долларов за бокал.

Внутренний дворик опоясывала ограда из черных алюминиевых прутьев высотой раз в пять выше роста Бена. Он заметил, что из дворика открывался вид на лежавшие вдалеке виноградники у подножия пологих, залитых солнцем холмов. Это походило на рай: тяжелые, налитые гроздья свисали с лоз, опиравшихся на деревянные колья (колья, а?), оливковые деревья росли на склонах холмов, а свет предзакатного солнца, казалось, вбирал в себя эту картину, создавая видимую ауру. Бен подошел к ограде и свободной рукой схватился за холодный прут, держа в другой руке почти допитый второй виски. Ему захотелось выпить по третьей. По сотой.