Я – наложница для Прайма - Ана Сакру

– Я же обещал, Ри, что нечего тебе бояться, – зашептал прайм. Прохладная ладонь покидает моё бедро, перемещаясь на лицо. Обхватывает подбородок, заставляя взглянуть на мужчину.

– Посмотри на меня, Риана, – приказные интонации вибрируют в его голосе всё сильнее, – В глаза.

Глубоко вдыхаю и делаю так, как прайм говорит. Взгляд моментально попадает в плен светящейся радужки, связь невидимыми нитями опутывает обмякающее тело.

– Вот так, – хрипло шепчет Дез, – ты такая вкусная, Ри. Такая... кошечка моя.

Он нежно целует меня в шею, гладит плечи, спину широкими, успокаивающими движениями. Я лишь жалобно всхлипываю на его груди, зная, что нежности скоро закончатся, что не их прайм хочет выпить из меня. И я покорно жду.

– Такая вкусная, – повторяет Дез хрипло, укладывая меня обратно на кровать. Выдергивает ремень из брюк одной рукой. Видит, как я вздрагиваю, заметив это.

– Не бойся... – шепот на ухо. Лёгкий, но болезненный укус мочки.

Он перехватывает мои руки, заводя их за голову. Секунда, и запястья крепко перетянуты ремнём и привязаны к столбику спинки кровати. Прайм тут же встаёт, оставляя меня одну.

– Дез... – животный страх растекается по телу вместе с предвкушением, превращаясь в кипучую смесь, – Дез, что ты...

– Тшш, – прайм снова склоняется надо мной.

В его руках платок, которым он, сложив его пару разу, завязывает мне глаза. Я судорожно выдыхаю. Сердце бешено колотится в груди. Вот теперь действительно страшно. Не увидеть, не вырваться.

– Дез! – я знаю, что протестовать бесполезно сейчас, но это сильнее меня.

Его ладонь предупреждающе зажимает мне рот, и я киваю, показывая, что поняла и больше не скажу ни слова . Дез медленно отпускает. Его руки скользят по моему телу, стягивают ночную сорочку, оставляя обнаженной. Прохладный воздух холодит ничем неприкрытую кожу, покрывая её россыпью мурашек. Мужские руки исчезают, слышатся шаги по комнате. Я замираю, сгорая от неизвестности. Сердечный ритм бьёт в виски. Тело мелко дрожит. Вот прайм снова приближается ко мне. С завязанными глазами я отчетливо ощущаю тепло его тела. То, как прогибается матрас под его тяжестью. Ноздри шекочет его запах. Озноб проходит, уступая место будоражащему жару.

Мужская рука обрисовывает овал лица, спускается к шее, очерчивает грудь, тянет по очереди за соски, гладит, мнёт подрагивающий живот. Он слишком нежен. Это пугает. Ладонь давит на лобок, заставляя развести ноги. Пальцы раздвигают половые губы, медленно проникают в меня, поглаживая напрягающиеся стеночки. Одновременно с этим его рот накрывает мой. Язык протолкивается внутрь, оглаживает небо. Сплетается с моим. Я расслабляюсь, растекаюсь наконец под ним. Наверно, он сейчас ТАК хочет. Нежно, ласково. Это так чувственно, так...

Пальцы в лоне проникают глубже, мягко растягивают меня, зарождая маленький пожар. Выгибаюсь навстречу его руке, ловлю ритм, стараюсь потереться клитором о прижатую к промежности ладонь. Мычу сладко Дезу в губы. Удовольствие растет так быстро. Мягкое и тёплое, полное ласковых прикосновений. Инстинктивно дёргаю руки в попытке высвободиться. Так хочется обнять, потрогать его, прижаться ближе, но не вырваться. И плечи уже болезненно ноют от неудобного положения. Может это и есть моё наказание на сегодня? Расставляю ноги шире, облегчая доступ его руке. Ритмичные хлюпающие звуки заполняют комнату. Я уже почти...почти...

И тут я ору. Скорее от неожиданности, чем от боли, когда на грудь падает первая обжигающая капля. Она тут же застывает мягкой коркой, стягивая кожу. Воск?

– Дееез? Ааа...Чёрт!

Ещё один обжигающий ручеек змейкой побежал по животу, за секунду застывая.

– Ни слова, иначе кляп засуну, поняла? – хрипло шепчет Дез, и голос его уже полон эмоций.

Рычит, вибрирует возбуждением. Я всхлипываю, закусываю губу и киваю. Тело напрягается в ожидании ещё одного маленького ожога, но ничего не происходит. Долго. Пока я вновь не оказываюсь почти на вершине. И только тогда жалящие капли попадают мне прямо на лобок.

– Аааа...мммм, – я кусаю губы в кровь, чтобы сдержать крик, впиваюсь ногтями в ладони. В голове плывет всё. Я в вязкой темноте, и ощущения просто пугающие по своей силе. Выгибаюсь к его пальцам, терзающим моё лоно, подаюсь бёдрами навсречу. Он не отпустит, пока не кончу, не отпустит...

Заставляю тело расслабиться, не ждать восковых ожогов. Дез нажимает на клитор большим пальцем, быстро подводит меня к черте, и расплавленный воск летит прямо на сосок.

– Ммм... – во рту металлический вкус от прокусанной губы. В уголках глаз собираются слёзы.

Прайм целует меня нежно, всасывает мой язык. Умелые пальцы быстро таранят распухшее лоно. Опять близко. Так близко. Тело замирает, вытягивается в струну от напряжения, ещё мгновение, и порвётся. Я чувствую, как прайм через связь пьёт это ощущение из меня большими жадными глотками. Захлёбывается им вместе со мной.

– Дез, пожалуйста, пожалуйста... – забываю о запрете говорить. Так близко.

Его пальцы творят что-то невероятное во мне. Ещё одна капля падает прямо на пульсирующий клитор. Точечный взрывной укол боли порождает безумную судорогу удовольствия.

Я с утробным стоном выдыхаю Дезу в рот свой экстаз. Тело скручивает в спазме и отпускает. Невероятное облегчение растекается по клеточкам. Скручивает опять. И отпускает. Дез срывает с моих глаз повязку.

После темноты от яркости его взгляда я на секунду слепну.

– В глаза, – прайм сдавливает мой подбородок, поворачивая к себе. Связь рвётся так быстро, что ,кажется, я на мгновение глохну, словно контуженная.

Пространство плывёт, оргазм ещё не отпускает, бродя в теле затухающими волнами. И я почти никак уже не реагирую на то, что Дез подхватывает мои ноги под коленями и резко входит в горячее мокрое лоно. Я прикрываю глаза. Грубые быстрые толчки потихоньку закручивают новую спираль возбуждения, но всё кончается слишком быстро. Дез прикусывает свежую метку на моей шее, изливаясь в меня. А затем обмякает, придавливая своим весом. Хочется обнять его, но я не могу. Руки до сих пор скованы над головой.

– Дез, развяжи, – голос хрипит, не слушаясь.

Прайм молча расстегивает ремень. Ложится на спину, увлекая меня за собой и устраивая на своей влажной от пота груди.

– Ну вот, а ты боялась, – щурится довольно, как сытый кот, скрывая свечение в глазах. Слишком яркое сейчас.

Я смеюсь радостно и беспечно. И правда. Глупая.

То и дело смотрю в небо в надежде увидеть возвращающийся шаттл, но его всё нет. Волнение теснит грудь. Дез сказал, что к ужину они с Гельмутом вернутся, что пасности нет, он подготовился...

Солнце уже почти закатилось за горизонт, окрашивая облака пронзительным тревожным багрянцем. Только бы не случилось чего. Самый тёмный час перед рассветом. Самые нервные дни перед окончанием нашего вынужденного заточения в этом раю. Уже завтра Марита вступит в наследство. Завтра.