Цена его любви - Кира Шарм

Среди людей, а будто в самой настоящей тюрьме. Хуже, чем в подвале или подземелье. Потому что нет ничего хуже и страшнее этой его тишины, этой неизвестности.

Только одно живое во всем этом для меня. Тот самый телефон, который до одури молчит. Мне даже кажется, будто в нем сейчас на самом деле бьется мое собственное сердце.

— Влад, — тихо стону, выдыхая в подушку, стискивая простыни в руках, когда поздней ночью укладываюсь в постель, не забывая о телефоне, который всегда, постоянно рядом. — Где же ты? Что с тобой происходит?

Влад.

Дни летели, как безумные.

Разбираться, расставлять все по местам.

Мы бесконечно брали и допрашивали людей, так ничего и не добиваясь. Бесконечно и бессмысленно продолжая обшаривать все возможные места.

Дашу надо было убирать. Убирать от всего этого подальше.

По-хорошему, надо было переселить ее, но черный червяк внутри не давал этого сделать.

Она под ударом.

Вывезти подальше, спрятать — не могу. Тот, кто Регину похитил, он ведь сразу все поймет. Остается только одно — демонстрировать, что потерял к ней всякий интерес. Катать ее одну по городу, пока показываюсь совсем в других местах, с другими женщинами.

На вид выставить, показать, что она одна, не со мной. Что мне больше не интересна.

В идеале — и правда было бы переселить, от дома своего и совсем от меня подальше.

Но, блядь, я совсем не уверен в том, что это сработает.

Любую охрану положить можно, как бы я ее в любом месте не охранял. Способен тот, кто против нас выступил, обмануться? Пока ни концов, ни зацепок по нему найти не можем. А, значит, опасность продолжает существовать. И уж тем более, он достаточно умен, чтобы прикинуть, пропал мой интерес к девочке или нет.

Доказывать ему, что мне она без интереса, глядя, как Даша будет извиваться у него в руках я не готов.

Зубы сводило и суставы, блядь, на физическом уровне выкручивало от необходимости, больной, ненормальной, зашкаливающей потребности прикоснуться к ней. Голос услышать. Прикоснуться губами к ее, таким мягким, таким податливым губам.

Как в бреду даже будто ощущал, как ее нежный рот распахивается, впуская меня. Отдаваясь. Принимая. Нежно. Сладко. Одуренно.

Пьянея от этих ощущений. Пусть даже просто в памяти. На расстоянии. Дурея и разваливаясь на куски, сжимая зубы до хруста, до крошева, чтобы не сорваться к ней, не позвонить.

Потому что знал.

Знал, — стоит мне заглянуть в эти глаза, как небо, что в них плещется, меня прострелит. Стоит только голос, одно даже дыхание, без слов услышать, — и на хрен всего сорвет.

Не сдержусь.

Не смогу выдержать этой бешеной ломки, что всего выкручивает, размалывает на хрен на куски.

Сорвусь. Сгребу в охапку и выпустить больше не сумею.

Не смогу ни секунды, блядь, на расстоянии от нее больше держаться.

Задыхался. Задыхался без нее.

Током простреливало и пулями расшивало насквозь, когда пару раз оказался с ней в одном и том же месте.

В ресторане, когда деловая встреча у меня была. Ни хрена не слышал, гул один от голосов остался. Один взгляд ее все на хрен выжег.

Пару раз в опере, куда Василий по моему приказу Дашу таки привез.

А я с Миленой — в соседней ложе.

Надо было. Надо было так.

Показать этому уроду, что мы уже отдельно. Что я с другой, сделать вид, что все наладилось, что вернулся к Милене, напоказ ее рядом с собой выставить и Дашу тоже рядом показать.

И сидит в паре метров, руки на коленях сжаты, а я дышать не могу. Замираю. Воздух только глотаю, не выпуская из себя. Воздух, которым она дышит. Который ею пропитан, одним ее присутствием.

И, блядь, сумасшедшей силы мне стоит не смотреть на нее. Даже краем глаза. Растягивать губы в резиновой гримасе улыбки, пока Милена что-то щебечет мне на ухо. Проводить напоказ рукой по ее бедру.

Чтобы понял тот урод, — Даша одна. Меня не интересует.

Наигрался я невинностью, наскучило, пресытился. Вернулся к опытной, огненной, той, что все желания запредельные исполнять умеет.

Только, блядь, не знаю, как бедро это не сломал в тот момент. Очнулся, когда взвизгнула. Синяки черные по себе оставил.

Не видела. Не замечала. Старался и чтоб на виду, и чтоб от Даши скрыться, чтобы не заметила.

Иначе не выдержал бы. Взгляда ее, тонких сжавшихся болью губ. Не выдержал бы. Боли в ее глазах. Не сумел бы.

Послал бы на хер все. Подхватил бы на руки. Уволок бы к себе и никогда бы не выпускал.

Только одно — что жизнь ее на кону, и останавливало. Только это заставляло сжимать зубы и отыгрывать блядскую роль до конца. До ночам, когда минутка вздремнуть выдавалась, впиваясь зубами в подушку. Практически воя от ломки. От бессилия что-то сейчас изменить!

Но я знал.

С ней, как с Региной, церемониться никто ни хера не будет.

Это сестру мою держат еще в более — менее нормальных условиях. Давят просто через то, что похищена.

С Дашей будет иначе. Тут торговаться никто не будет, — не родня, не кровь.

Ее сразу по кусочкам присылать начнут, если выкрасть удастся. Первой в расход пустят.

И я держался. Должен был держаться. Как бы ни выкручивало, как бы не срывало.

«Потерпи, маленькая, — шептал, так и видя перед собой ее глаза. — Это все ради тебя. Ради жизни твоей и безопасности. Ради нас. Чтобы потом у нас все с тобой было, — и звездное небо, и тихие вечера, и, блядь, прогулки по городу. Где хочешь. Ради нас».

Конечно, не зашел так далеко, чтобы спать с Миленой. Каждый раз придумывая кучу отговорок.

Если она на урода работает того, если именно Грек за всем этим стоит, — то это риск. Тогда он знает, что ни хера я по-настоящему к ней не вернулся. Но, блядь, заставить себя прикоснуться, даже поцеловать — не мог. Это выше меня. Сильнее. С тех пор, как появилась Даша, других женщин для меня не будет. Никогда. Это даже как-то противоестественно, даже кожей соприкоснуться с кем-то, не с ней.

— Сегодня, — отвратным все тем же металлом звучит в трубке голос урода. — Сегодня ночью, Север. У Грека как раз его очередной бал — маскарад. Лютый с Мороком и Рафом поедут из дома Грача. Когда выезжают, — это уж ты выяснишь и без меня, я думаю. Достанешь из сейфа документы, оставишь в почтовом ящике Грача, у ворот. Сбросишь мне время на этот номер, камеры я порешаю отключить, ровно минут на десять. Но больше тебе же и не надо. Код ты наверняка уже узнал, да и с тем, чтобы найти сейф у тебя проблем не будет. И Север. Без глупостей. Никого за собой чтоб не привел. И людей своих следить не посылай. Все равно документы посыльный заберет. Даже прямо сейчас могу тебе сказать, что он знает и где должен другому посыльному передать, чтобы тот их вез дальше. На меня не выйдешь, а если я документов не получу, сестры больше не увидишь. Ну, с прежней адекватной психикой — так точно. Думаю, три члена одновременно и сутками напролет оставят на ее психике неизгладимый след.