Дневник - Чак Паланик

– Ты купил их только сегодня?

Питер отозвался:

– А?

Мисти слышала испанский.

Когда они, бывало, трахались, Питер не открывал глаз, пыхтя и задыхаясь. Когда кончал, совсем зажмуривал глаза, и выкрикивал:

– Te amo!

Мисти крикнула сквозь дверь ванной:

– Ты что – ссал на них?

Дверная ручка повернулась, но Мисти давно закрылась. Потом голос Питера сказал сквозь дверь:

– Тебе они не нужны. Ты не беременна.

А Мисти спросила – так где ее месячный отчет?

– Вот, – отозвался его голос. Потом сквозь щель под дверью просунулись пальцы. Проталкивающие что-то мягкое и белое.

– Ты обронила их на пол, – сказал он. – Глянь на них хорошенько.

Это были ее трусики, забрызганные свежей кровью.

ПРОСТО НА ЗАМЕТКУ: погода сегодня тяжела и шершава, и причиняет боль каждый раз, стоит твоей жене пошевелиться.

Доктор Туше только что ушел. Последние два часа он провел, оборачивая ее ногу полосами стерильного бинта и прозрачной акриловой резины. Ее нога, от лодыжки до промежности – сплошной ровный гипсовый слепок. Что-то с коленкой, сказал доктор.

Питер, твоя жена – недотепа.

Мисти недотепа.

Она тащит поднос салата «Уолдорф» из кухни в столовую, и спотыкается. Прямо в дверном проеме кухни ноги улетают из-под нее, и Мисти, и поднос, и тарелки салата «Уолдорф», – все летит головой вперед на восьмой столик.

Вся столовая, понятно, встает подойти посмотреть на нее, залитую майонезом. С коленкой вроде все в порядке, и Рэймон выходит из кухни, помогая ей подняться на ноги. Тем не менее, коленка вывихнута, уверяет доктор Туше. Он является часом позже, после того, как Рэймон и Полетт помогают ей подняться в ее комнату. Доктор прикладывает к коленке пакет со льдом, затем предлагает Мисти гипс люминесцентно-желтого, люминесцентно-розового или обычного белого цвета.

Доктор Туше уселся на корточки у ее ног, а Мисти сидит на стуле с прямой спинкой, возложив ногу на скамеечку. Он двигает пакет со льдом, разыскивая признаки вздутия.

А Мисти спрашивает – он выписывал свидетельство о смерти Гэрроу?

Мисти спрашивает – он прописывал Питеру снотворное?

Доктор на миг поднимает на нее глаза, потом снова берется прикладывать к ноге лед. Говорит:

– Если ты не расслабишься, то, может статься, никогда больше не сможешь ходить.

С ногой уже все хорошо. И на вид с ней все хорошо. Просто на заметку – коленка даже не болит.

– У тебя шок, – возражает доктор Туше. Он принес портфель, но не черный докторский чемоданчик. Такой портфель носят адвокаты. Или банкиры.

– Гипс для тебя будет как профилактика, – говорит. – Без него ты будешь носиться туда-сюда со своим полицейским детективом, и нога никогда не заживет.

Как же мал этот городок – весь музей восковых фигур острова Уэйтензи шпионит за ней.

Кто-то стучится в дверь, и затем в комнату входят Грэйс и Тэбби. Тэбби объявляет:

– Мам, мы купили тебе еще красок, – и она сжимает в руках по магазинному пакету.

Грэйс спрашивает:

– Как она?

А доктор Туше отзывается:

– Если посидит в этой комнате следующие три недели – будет в порядке, – он берется обматывать ее колено бинтом, слой бинта за слоем, толще и толще.

Просто чтоб ты знал – в тот миг, когда Мисти опомнилась на полу, когда люди подошли помочь ей, пока ее тащили вверх по лестнице, даже когда доктор сжимал и гнул ее колено, Мисти все повторяла:

– Обо что я споткнулась?

Там ничего нет. Ведь правда, около того дверного проема нет ничего, обо что можно споткнуться.

Потом Мисти поблагодарила Господа, что это случилось на работе. Гостиница ни в коем случае не станет мычать по поводу ее отсутствия на месте.

Грэйс спрашивает:

– Можешь пошевелить пальцами ноги?

Да, Мисти может. Она только не может добраться до них.

Затем доктор оборачивает ногу в полосы гипса.

Подходит Тэбби, трогает здоровенную гипсовую колоду, внутри которой где-то затерялась нога ее матери, и спрашивает:

– Можно написать здесь мое имя?

– Дай ему денек подсохнуть, – отвечает доктор.

Нога Мисти вытянута вперед, и весит, наверное, под восемьдесят фунтов. Она как окаменелость. Запечатанная в янтарь. Древняя мумия. Получилась настоящая каторжная гиря с цепью.

Забавно, как разум пытается выстроить смысл из хаоса. Мисти сейчас за это жутко неудобно, но в тот миг, когда Рэймон вышел из кухни, когда подхватил ее рукой и поднял, она спросила:

– Ты только что подставил мне ногу?

Он счистил салат «Уолдорф», дольки яблок и тертый грецкий орех, с ее волос, и переспросил:

– Cсmo[11]?

Непонятному можно придать любой смысл.

И ведь тогда же – кухонная дверь была открыта настежь, и пол вокруг был сух и чист.

Мисти спросила:

– Как я упала?

А Рэймон пожал плечами и ответил:

– Прям на culo[12].

Все ребята из кухни, толпившиеся вокруг, засмеялись.

Теперь, наверху в ее комнате, когда нога заключена в тяжелый белый кокон повязки, Грэйс и доктор Туше берут Мисти под руки и пристраивают ее на кровати. Тэбби приносит таблетки с зелеными водорослями из ее сумочки и пристраивает их на столике у кровати. Грэйс отключает телефон и сматывает провод, со словами:

– Тебе нужен покой и тишина.

Грэйс говорит:

– С тобой не случилось ничего такого, что не исцелит легкая художественная терапия, – и принимается доставать вещи из магазинных пакетов, – кисти и тюбики с красками, – и складывать их в кучу на комод.

Доктор извлекает из портфеля шприц. Протирает руку Мисти холодным спиртом. Лучше уж руку, чем сосок.

Ты чувствуешь?

Доктор наполняет шприц из пузырька и вонзает ей в руку иглу. Вытаскивает, и дает ей кусок ваты, чтобы останавливать кровь.

– Поможет уснуть, – говорит.

Тэбби спрашивает, сидя на краю кровати:

– Больно?

Нет, ни капли. Нога в порядке. Укол был больнее.

Кольцо на пальце Тэбби, искристый зеленый оливин, подхватывает свет из окна. Край ковра стелется под окном, а под ковер Мисти спрятала свои деньги на чай. Их билет домой, в Текумеш-Лэйк.