Двуликие. Клетка для наследника - Анна Шнайдер

Значит, всё зря.

«Когда он меня полюбит»…

Кхаррт, мама, как же ты была права, когда говорила, что я пожалею.

34

Шайна Тарс

В ту ночь — вернее, в остаток той ночи — когда я вернулась из дворца, то долго лежала, вспоминая маму.

Она была странствующим магом. И до моего рождения — тоже.

— Это случилось в одной деревне. — Я как наяву увидела её улыбку и ласковые глаза. — Я сидела, обедала в таверне, и вдруг ко мне подошла девушка, попросила за деньги помочь её сестре. В то время мне очень нужны были деньги, и я согласилась. Сестра девушки оказалась беременной, живот у неё был уже большой. Она сказала, что заплатит, если я помогу ей избавиться от ребёнка. На мой вопрос, почему она не сделала этого раньше, беременная ответила, что надеялась — отец вернётся, будет с ней, а он не вернулся. А раз она ему не нужна, то и ребёнок тоже ей не нужен.

Шани… странствующие маги выполняют самую разную работу, в том числе и грязную. Но я никогда не убивала детей. И в тот раз… Я только положила руки ей на живот, почувствовала, как ты шевелишься, и поняла — ты будешь моей дочкой. Моей Шайной.

Я несколько месяцев жила в той деревне, выполняла заказы, и почти все деньги отдавала той беременной девушке. Мы с ней договорились, что она родит, а я заберу ребёнка, но пока она на сносях, я должна была кормить её. И я кормила. А когда она родила, я в ту же ночь ушла оттуда с тобой на руках…

Мне было больно, когда я впервые услышала эту историю из маминых уст. Знать, что ты оказался не нужен как отцу, так и кровной матери, нелегко, и я сказала ей тогда об этом.

— Шани, — она прижала меня к себе, поцеловала в лоб, — ты нужна мне. Поверь, кровь — это не самое важное в жизни. Меня вырастила и воспитала женщина, которая по крови была мне более чем чужой, но я любила и люблю её так, как никого другого. Сильнее я люблю только тебя, — она засмеялась и щёлкнула меня по носу.

Я не могу сказать, что сразу успокоилась и забыла обо всём. Но по крайней мере мне стало легче. И с того момента я прекратила считать ту девушку и эльфа, от которого она зачала, своими родителями.

У меня была только одна мама, и её звали Кара Джейл.

***

Эмирин Аррано

Здесь было спокойно, как и всегда.

Она прошлась босиком по сочной зелёной траве, полюбовалась на нежно-голубое небо, чуть зажмурилась, вслушиваясь в шелест ветра в кронах деревьев и пение птиц, и медленно двинулась вперёд — к озеру. Села на берегу, задрала юбку платья и погрузила в тёплую, ласковую воду ноги до колен.

Тоска пронзала всё её существо, не помогала даже магия этого удивительного места, которое создал когда-то давно её муж. И постепенно, под действием магии Разума, непроизвольно вырывавшейся из Эмирин, менялось и всё вокруг — вода в озере становилась холодной, небо серело, деревья качались тревожнее, с них облетали внезапно желтеющие листья.

— Успокойся, — прошептала она, стараясь погасить в себе эмоции, но не получалось.

Слишком давно она не была в Арронтаре по-настоящему. Ведь проклятье, если бы Эмирин отлучилась от Дрейка в свой лес, сразу бы вновь активизировалось, и неизвестно, чем бы дело кончилось. Они и так ходили по лезвию ножа последний год… Приступы у него случались всё чаще, и Эмирин не говорила об этом Дрейку, но он стал причинять ей гораздо более сильную боль, чем раньше. Словно метка питалась её страданиями.

И как же ей не хватало своего леса… и мужа. Нарро…

Эмирин закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание, и ухватилась пальцами за траву, потянула её вверх так сильно, что порезала ладони.

Налетевший внезапно порыв тёплого ветра погладил по щеке, обнял за плечи, прикоснулся к ранкам на руке, залечивая их, и шепнул на ухо:

— Тс-с-с… Я с тобой.

Она распахнула глаза.

Небо вновь было голубым, вода в озере — тёплой, листья на деревьях — зелёными, и грустные мысли в голове постепенно растворялись.

Эмирин чувствовала его за спиной. И как же хотелось обернуться, прижаться, поцеловать… Но она не смела. Не теперь, когда она два года принимала в себя другого мужчину.

— Ри.

В голосе Нарро было столько нежности…

— Я звала тебя, да? — прошептала Эмирин, по-прежнему не смея обернуться. — Прости. Я не хотела.

Она почувствовала, как муж придвинулся чуть ближе. Она уже чувствовала тепло его тела.

— Я скучаю, Ри.

Губы Нарро легко коснулись её волос, и Эмирин вздрогнула. Неосознанно потянулась к нему, но почти сразу отпрянула.

— Посмотри на меня.

Она помотала головой и зажмурилась.

— Я прошу тебя, посмотри на меня.

Эмирин вздохнула. Удивительно, они знают друг друга столько лет, но она так же, как и в юности, не может отказать Нарро ни в чём. Она всегда и всё делала так, как он хотел.

Сделала и в этот раз. Обернулась — и почти упала ему в объятия, чувствуя, как родные руки крепко сжимают её талию, любимые горячие губы целуют в лоб и висок…

— Не нужно, — прошептала Эмирин, вцепляясь пальцами в его рубашку. — Я не достойна. Я…

— Не смей говорить про себя подобные вещи, Ри, — сказал Нарро строго и спокойно. — Я сам отпустил тебя, потому что знал, как важно нам обоим спасти Дрейка. И я люблю тебя. Оскорбляя себя саму, ты оскорбляешь меня, помни об этом.

Она улыбнулась, чувствуя, как сердцу становится легче. Он, как всегда, нашёл самые правильные слова. Самые-самые.

— Я нужна тебе? — спросила, чуть приподнимая голову.

— Нужна. Больше жизни нужна, — подтвердил Нарро, наклоняясь и целуя её.

И лес вокруг них запел. Запел такую знакомую и родную песню, которую они слышали уже миллионы раз на протяжении десятилетий, но которая никогда не сможет им надоесть.

— Нарро, — почти простонала Эмирин в губы мужа, чувствуя волну наслаждения, прошедшую сквозь её тело от одного этого поцелуя, потянулась к нему за большим — но проснулась.

Проснулась от ослепительной, обжигающей боли.

Дрейк сидел на ней верхом и обеими руками хлестал её по щекам. Опять приступ…

Эмирин перехватила его руки, прижала их к постели, приподнялась и прошептала прямо в искажённое лицо:

— Я с тобой, я здесь, я твоя. Слышишь меня, Дрейк? Я твоя. Нет никого, кроме нас. Я твоя. Твоя.