Зеленая кнопка - Сергей Самаров

Но я еще не знал, не решил, в кого должен стрелять. Конечно, там, в пещере, моджахеды, подготовленные мною, вели неравный бой со спецназом военной разведки.

Что-то словно толкнуло меня в затылок. Я повернулся боком, принял классическую спортивную позу стрелка из пистолета, поднял его, чтобы прицелиться в старшего лейтенанта Жеребякина, часть головы и корпуса которого прикрывались пологом.

В этот момент Латиф оперся на руки, с трудом оторвался от каменного пола, тут же упал на бок и подтянул к себе за ремень автомат убитого товарища. Чужое оружие оказалось ближе к нему. Ствол, как я видел, был направлен в спину старлея. Может быть, бронежилет и спас бы его. Но все получилось как-то само собой. Не осознавая, что делаю, я с двух шагов выстрелил Латифу в затылок. Он упал подбородком на пол, и его широкая, давно не стриженная борода задралась к носу. Где-то рядом, видимо, было выходное отверстие, и эта самая борода сразу пропиталась кровью.

Жеребякин обернулся на мой выстрел. В его взгляде я прочитал откровенное удивление.

Мне пришлось объяснить:

– Латиф хотел тебя застрелить…

Я показал стволом пистолета на моджахеда, только что убитого мной, моего подчиненного, надежного, верного телохранителя, всегда готового прикрыть меня. Я сам еще толком не понимал, как мог это сделать и, главное, ради чего выстрелил. Я же только что собирался стрелять в старшего лейтенанта, а вовсе не в лохматый затылок Латифа.

Жеребякин, кажется, нисколько не удивился всему этому. По крайней мере, вопрос из его взгляда сразу ушел. Он снова высунулся за полог и принялся наблюдать за тем, что происходило в большой пещере.

Только минуту назад я сам желал выглянуть и посмотреть, что там случилось с моим джамаатом, которому, возможно, требуется моя подсказка и мой боевой опыт. Но после своего выстрела я отчего-то вдруг потерял ко всему интерес, прислушивался к звукам, доносившимся из пещеры, но различал только выстрелы моих моджахедов. Короткие автоматные очереди бойцов спецназа благодаря глушителям были совершенно неслышимыми. Я легко определил, что мои моджахеды стреляют все реже и реже. Должно быть, спецназовцы существенно проредили ряды джамаата, положение которого стало катастрофическим. Теперь уже мое вмешательство не смогло бы изменить ситуацию.

Старлей Жеребякин поднял автомат, выступил за полог в темноту и дал четыре короткие очереди. Я стоял рядом с пологом, поэтому слышал слабый звук выстрелов. После этого Жеребякин уже стрелял одиночными, то есть выборочно. Это означало, что в джамаате осталось считаное количество бойцов.

Но в меня, насколько я понимал ситуацию, старлей Жеребякин стрелять не собирался. Он готовил мне другую участь, и я, говоря честно, не знал, лучшую или худшую. Этот гуманист собрался передать меня на воспитание старшему брату.

Скоро автоматные очереди моих моджахедов вообще перестали звучать. Видимо, как я рассудил по этому факту, спрятаться за камнями было выгоднее, чем отстреливаться. Вообще-то, боевая статистика говорит, что для попадания в одного противника боец тратит как минимум около двухсот патронов. Но стрелять в белый свет я своих моджахедов тоже не обучал. Они эту истину усвоили хорошо.

Однако старший лейтенант Жеребякин стрелять продолжал. Цели ему были видны. Старлей находился за спинами бойцов моего джамаата.

Но спецназ пока в атаку не шел, однако скоро раздалось несколько взрывов ручных гранат. По звуку я легко определил, это «Ф-1», осколки которых обладают страшной убойной силой. Должно быть, спецназовцы были уже предельно близко от бруствера и бросали гранаты за него, чтобы осколки били моджахедов в спину. К ним самим лететь осколкам не позволял бруствер, от которого они рикошетили…

Старший сержант Раскатов, как мне подумалось, очень старался избежать потерь. Не меньше, чем обычно к этому стремлюсь я, если даже не больше. Ему хотелось зарекомендовать себя хорошо, чтобы заработать отличную характеристику для поступления в училище. Дескать, вот он я, старший сержант, уже практически готовый командир взвода. Поэтому он предпочитал вести позиционную перестрелку на короткой дистанции, где мои бойцы за счет оптики и тепловизоров имели значительное преимущество.

Это было в принципе правильное решение. Гораздо более разумное, чем стремительная атака, подавляющая противника. Хотя организовать ее тоже было можно. Для этого следовало первоначально разделить взвод надвое. Одна половина бойцов ведет огонь вместе со снайперами, вторая смещается ближе к противнику. Потом они меняются местами.

Но в такой атаке слишком велик вес любого случайного выстрела, очереди, которая неизвестно кому и в какое место достанется. Поэтому старший сержант предпочел вести позиционную перестрелку. Тем более что торопиться взводу было некуда. По времени проведения операции нас никто не ограничивал, кроме обстоятельств, возникающих на местах.

Позиционная перестрелка свое дело делала. Ряды защитников пещеры таяли на глазах. Вскоре бандиты наконец-то поняли, что при такой войне все они скоро будут перебиты, и стали прятаться за самые крупные камни. Время от времени они, не глядя, высовывали оттуда стволы автоматов и посылали вперед короткие очереди. Длинную с одной руки не дашь – автомат в сторону отбрасывает. А чтобы стрелять с двух рук, следовало из-за камня высунуться. Такое противостояние могло утомить любого бойца с той и с другой стороны.

Но в это время в дело вступили мои снайперы. Стреляли они поочередно. Использовали обычную тактику, проверенную временем и многими боями. Один стрелял в камень. Пуля «Выхлопа» некоторые из них, не слишком крупные, могла и расколоть, но большинство камней, как правило, удар пули выдерживали. Однако по нервам человека, который прятался за камнем, тяжелые пули били нисколько не хуже, чем кулак по носу. Противник пытался перебежать за другой, более мощный камень. В это время в работу вступал второй снайпер, который и валил «духа».

Тактику работы снайперов я знал, сам учил их этому. А понял, что они начали работать, не по грохоту выстрелов, которого не было, а по ударам пуль в камни. Они били в них весьма звучно, со смаком. Эта тактика наносила бандитам значительные потери. Да и я помогал, пользовался тем, что нахожусь в темноте, и посылал пулю за пулей в тела бандитов, открытые мне для прицеливания. Моя работа давала весьма ощутимые результаты.

Прекратились взрывы гранат, которые тоже не доставляли бандитам ничего приятного. Их было не так уж и много, боезапас у взвода вряд ли закончился. Видимо, сыграло какое-то другое обстоятельство. По моим представлениям, старший сержант Раскатов приказал прекратить броски гранат, чтобы не ослеплять снайперов и других бойцов, пользующихся тепловизионными прицелами.

Я по своему опыту хорошо знал, что взрыв гранаты дает обязательную вспышку, которая на некоторое время «ослепляет» тепловизор и мешает вести прицельный огонь. Даже мне, на моей задней позиции, эти вспышки сильно мешали прицеливаться.