Золушка. Жизнь после бала - Татьяна Герцик

Это и в самом деле не так. По обоим пунктам. Если бы я поощряла всех желающих со мной познакомиться, то давно бы замужем была. Но об этом я ей говорить не стала. Только неодобрительно пожала плечами.

– А скажи-ка мне, милая подруга, – она села рядышком и понизила голос. – Что у тебя с нашим генеральным? И не вздумай говорить, что ничего. Я твердо знаю, что что-то есть. Несколько раз замечала его ну ооочень заинтересованный взгляд, а ты при его виде напряженно вытягиваешься, как струна. Так что? Признавайся лучше!

Ну как это называется! Если бы я знала, что здесь допрос с пристрастием планируется, ни за что бы не поехала!

– Так, молчишь. Значит что-то есть, иначе бы ты меня давно высмеяла. А что конкретно? Что ты ему не любовница, это однозначно, на любовниц так не смотрят. Так что, Катя?

А вот это я тебе и под пытками не скажу!

Но, как выяснилось, и молчание может быть красноречивым.

– Вот блин! Он тебе предложение сделал! И ухаживает за тобой с серьезными намерениями! – И строго предупредила: – Катерина, не вздумай за него замуж выходить! Он тебе не пара!

Тут уж не выдержала я.

– А может, я ему не пара?

– Моя догадка верна! – возликовала Лизонька, а я выругала себя за столь глупейший прокол. Надо было молчать до последнего. – Нет, это он тебе не пара, Катя! Если бы он тебе нравился, а то ты его откровенно боишься. И есть за что!

– А за что? – вот уж точно, что любопытство поперед меня родилось.

– Он диктатор, Катя. Из тех, кто слышит только себя. И пусть он пока ласковый и внимательный, но это до свадьбы. Потом он тебе покажет кузькину мать. К тому же он намного тебя старше, следовательно, будет до чертиков ревновать. Шаг влево, шаг вправо – и скандал. Тебе оно надо?

Однозначно нет.

– Бабушка считает, что мне нужно определяться, – толерантно обозначила я бабушкину позицию в этом вопросе. – Пора.

– Для кого пора? – иногда Лиза меня просто пугает. – Бабушка что, себя плохо чувствует?

– Вроде нет… – бабушка в самом деле на здоровье не жаловалась, только на усталость. Но в ее возрасте это нормально. – Но она считает, что обременять других своими проблемами неприлично.

– Да? А почему она тебя так пристроить торопится? Не нравится мне это.

Мне это тоже не нравилось. Но что делать? К врачам бабушка все равно не пойдет. Считает, что походы по больницам вредят здоровью.

Парням надоело сидеть без облагораживающего общения с прекрасным полом. Двое самых настырных встали и подошли к нам. Но это естественно. Меня и так удивило их диковинное послушание.

– Слушай, многодетная мать… – я с удивлением уставилась на говорившего. Это оказался тот, кому я сказала, что у меня трое детей. Забыла, черт возьми! Он это сразу просек: – Ага, про детей – туфта! А про мужа из той же серии?

Лизонька коварно улыбнулась и ласково так, но с затаенной угрозой попросила:

– Вы кто? Представьтесь, пожалуйста!

Парень расплылся в широкой ухмылке:

– Костя я. Петров. А ты кто? – причем спрашивал он это у меня.

Я удивилась. Неужели рядом с блистательной Лизонькой можно замечать еще кого-то? Посмотрела на него повнимательнее. Лет двадцать пять. Салага. Но настойчивая салага, судя по упрямому блеску глаз.

– Мое имя вам ничего не даст.

– Конечно, Катенька, ничего, – он согласно покивал коротко остриженной головой. – Приглашаю в кабак. Для начала. А уж потом как Бог даст… – пошло уточнил он.

Ох, что-то мне эта вылазка на пляж уже не нравится.

Повернулась к Лизе, предложила:

– Может, домой?

Она мрачно посмотрела на озеро. Я не менее мрачно разрешила:

– Ладно, иди купайся.

Лиза вскочила и бросилась в воду. Я проследила за ней. Почувствовав на своем плече тяжелую руку, скинула ее и рявкнула:

– А ну, отстань, Петров Костя! Хотя ты такой же Петров, как я царица шамаханская!

Он довольно расхохотался.

– А ты прикольная, правда!

Ничего забавного в себе я не замечала. Наоборот, раздражение все росло и росло. Когда там Лизонька наплавается?

– В общем так, – постановил этот навязчивый тип, – сначала в кабак, потом ко мне. – И без возражений!

Я повернулась к нему.

– В общем так: катись ты отсель куды подалее! – сама не поняла, почему вдруг заговорила на деревенском диалекте. Я его только раз в жизни и слышала, когда к нам бабушкина тетушка из дальней деревни приезжала.

Костя Петров просто лег со смеху.

– Ну ты даешь! – и похабненько так уточнил: – Или дашь, но попозже. – И уже серьезно провел костяшками пальцев по моей щеке.

И шустренько так увернулся от захвата.

Подошла Лиза, села рядом, распустила волосы. Тут же рядом с ней оказались те трое, что увязались в первый раз. Она раздраженно посмотрела на них, но промолчала. А парни, как водится, начали молоть всякую чушь.

– Вот когда бы пригодился Шурик! – мечтательно протянула она.

– Какой Шурик? – мгновенно насторожился всевдо-Петров.

– Гальянов! – парень несколько побледнел, и Лизонька обрадовано констатировала: – Ага, знаешь такого!

– А ты что, его хмара?

Лиза грозно нахмурилась.

– Кто, кто я? Повтори, будь так любезен! – это у нее получилось просто грозно.

– Девушка, – стремительно исправился парень. – Его.

– Ну, я бы так не сказала, – задумчиво протянула Лизонька. – Но прибежит он быстро, ежели что.

– Понял, надо подумать, – псевдо-Петрова проняло, причем серьезно.

Он пересел к парням, и они снова принялись о чем-то негромко совещаться.

– Что-то мне это не нравится. – Я с опасением наблюдала за военным советом.

– Мне тоже. – Лиза покосилась в их сторону, и предложила: – Пошли переодеваться.

Мы пошли к кабинкам. Парни проследили наше передвижение, но сидели тихо. Неужели дадут уйти?

– Лиза, а этот твой Шурик не криминальный авторитет случайно? – мне было не по себе. Не люблю я неприятные ситуации.

– Не знаю. Я о нем ничего не знаю. – Лиза шептала, стараясь, чтоб наш разговор никто не слышал. – Папа, когда его от меня отваживал, был, правда, очень сердит и даже ругался. Но кто он такой, мне не сказал.

– Тогда точно бандюган какой-то. А парни его не вызовут, случайно?

Лизонька принялась что-то траурно насвистывать.

– Вроде не должны, – сказала после недолгого размышления. – Мне кажется, его все боятся.

– По-моему, они от нас не отстанут.