Соблазненная дьяволом - Тереза Медейрос

— Пятьсот фунтов? — Эмма постаралась придать голосу фальшивый задор. — Тысячу? Отец продал меня за пять тысяч фунтов, поэтому я бы советовала тебе на меньшее не соглашаться. Уверена, что за утробу, которая предназначена для вынашивания его будущих сыновей, граф согласится заплатить очень приличную сумму.

Джейми так крепко сжимал перо, что Эмма даже удивилась, как оно не сломалось пополам. Если бы не постоянно дергающаяся у него на лице мышца, можно было подумать, что его профиль высечен из каменистых скал горы, которая возвышалась над ними.

Когда он наконец поднял на нее глаза, от его проницательного взгляда у Эммы бешено заколотилось сердце.

— Ты установила для себя слишком низкую цену, Эммалина Марлоу.

Эмма даже не сообразила, что затаила дыхание, и выдохнула только тогда, когда Джейми снова перевел взгляд на бумагу. Но он слишком поздно отвел глаза, потому что в их глубине она успела заметить взволнованный блеск. Что это было? Чувство вины? Сожаление? Сильное желание? Но что бы там ни было, это не помешало ему поставить внизу страницы решительным росчерком пера свою подпись, решившую судьбы их обоих.

Джейми немного подул на страницу, чтобы высохли чернила, потом свернул бумагу в трубочку и резкими, беспристрастными движениями перевязал ее кожаным шнурком.

Из-за деревьев появился Грэм. Увидев Эмму, мальчишка замедлил шаг.

— Бон сказал, вы меня искали, сэр, — произнес он, опустив голову и украдкой поглядывая то на Джейми, то на Эмму.

Джейми встал и протянул ему свернутую в трубочку бумагу.

— Позаботься, чтобы это было доставлено в руки графа как можно скорее. Дождись ответа и сразу же неси его мне. Мы будем ждать в развалинах церкви на северной стороне горы.

Грэм взял бумагу из рук Джейми.

— Да, сэр. Я сделаю все, как вы сказали, — тряхнув колючей белокурой челкой, застенчиво кивнул он. — Я ведь ваш человек.

Словно в подтверждение своих слов он еще пару раз кивнул головой и почти бегом бросился назад к дому, явно стараясь доказать, что Джейми не зря ему доверился.

— Что мы будем делать теперь? — сдержанно спросила Эмма, когда мальчишка исчез.

— Один он быстро спустится с горы. Поэтому мы должны ехать, — ответил Джейми и, взяв Эмму за плечи, повел в сторону поляны, словно хотел напомнить им обоим, что она никогда не станет для него чем-то иным.

Только пленницей.

Когда они вернулись на поляну, их ждала Мьюира. Она набросила на плечи Эммы теплый плащ.

Затем завязала тесемки плаща под подбородком Эммы, ее пухлые пальцы действовали удивительно проворно.

— Я так рада, что это платье пришлось тебе впору, девочка моя. Моя невестка, родив четвертого ребенка, так и не смогла больше влезть в него. Когда рожала, визжала, как свиноматка, и с тех пор ест точно так же.

Попрощавшись со слезами на глазах с Джейми, Мьюира протянула руки к Эмме, обняла ее, словно та была ее давно потерянной дочерью. Немного растерявшись от такого проявления чувств, Эмма мягко похлопала пожилую женщину по спине.

— Никогда не забывай, девочка, — прошептала Мьюира, — что мужчине не всегда нужны стихи, чтобы ухаживать за женщиной.

Эмма оглянулась, чтобы понять, услышал ли Джейми эти слова, но он уже сел на лошадь и протянул руку. Не успела она подойти, как он подхватил ее и посадил в седло сзади. Лошадь тронулась с места. Эмма оглянулась и с удивлением почувствовала, как образовался в горле комок, когда она увидела, как растворяется вдали в лесу Мьюира и ее уютный домик.

Джейми без устали мчался в гору и вел за собой остальных. Наконец они уже больше не могли обогнать наступавшие сумерки. Перед ними замаячил темный лес, и сумерки грозили поглотить их полностью.

Остальные лошади остановились на краю леса, и Джейми не оставалось ничего другого как остановить свою лошадь.

Лошади бродили, вскидывая головы, и нервно ржали. Всадники натянули поводья и сдерживали животных, чтобы не понесли, демонстрируя слишком преувеличенное спокойствие ради успокоения Эммы. Высокие сосны раскачивались и скрипели на ветру, охраняя невидимый вход в лес, как заколдованные часовые, поставленные там неким древним королем, давно позабытым и временем, и историей.

— Где мы? — мягко спросила Эмма, крепче держась за Джейми.

Они как будто собирались пересечь невидимую границу территории, откуда можно не вернуться.

— Это не важно, — кратко ответил Джейми, но на какой-то миг прикрыл своей большой рукой ее руки, словно хотел прогнать ее страхи.

Бон направил свою лошадь к ним, все еще пытаясь успокоить животное. Перемежающиеся блики теней лишили румянца его лицо, теперь оно стало бледным и вытянутым.

— Парни не хотят ехать дальше, Джейми. Они хотят знать, можем ли мы повернуть?

— Нет, если только не хотим прибавить еще два дня к нашему путешествию. Когда Грэм вернется с ответом графа, мы должны быть там, где он может нас найти, а люди Хепберна — нет.

Бон, дергая кадыком, украдкой бросил взгляд на своих товарищей.

— Ты не можешь винить их за то, что они сильно напуганы. Они никогда не забудут, что случилось с Лареном или Финданом.

Эмма никогда бы не отнесла Ангуса и Малькольма к набожным людям, но при одном только упоминании этих имен оба брата осенили себя крестным знамением.

— Никто так и не нашел тело Финдана, только его лошадь, — вздохнув, сказал Джейми. — Насколько нам известно, сейчас он в Эдинбурге, небось уткнулся носом в грудь какой-нибудь служанки в трактире. И Ларен был капризным молодым глупцом, который в туманную ночь испугался собственной тени и свалился на лошади со скалы.

Люди Синклера обменялись беспокойными взглядами. Было понятно, что его слова нисколько их не успокоили.

— Будь я проклят, — зазвенел стальными командирскими нотками голос Джейми, — если позволю этой глупой легенде стать между нами и тем, что находится по другую сторону этих лесов. Если у вас не хватает мужества проехать через них вместе со мной, тогда оставайтесь здесь, словно суеверные старухи, и ждите людей Хепберна, которые перестреляют вас по одному.

Джейми направил лошадь сквозь шеренгу своих людей, вынуждая их уступить дорогу. После напряженного минутного колебания люди успокоили лошадей и с неохотой двинулись следом за Джейми.

Они вошли в лес, выстроившись друг за другом в одну линию, оставив позади свет восходящей луны ради пестрой паутины теней. Эмма вздрогнула, когда от порыва ветра за их спинами зашумели, как высохшие кости, серебристые листья берез. Ей вдруг пришло в голову, что если эти суровые люди боятся чего-то, что живет в этих лесах, тогда и она тоже должна бояться этого.

— А что это за легенда, о которой вы там говорили? — спросила Эмма, чувствуя, что ей хочется увидеть лицо Джейми. — Что именно так испугало твоих людей?