Ветер полыни - Алексей Пехов

Я не знаю, что сделала Цейра, но восторг Лаэн сменился болью. Она приглушенно вскрикнула и забилась в судорогах. Я не раздумывал, в три прыжка оказавшись перед Матерью. Меня, словно пушинку, подхватило сильным ветром, крутануло через голову, пронесло по залу в опасной близости от Лепестков Пути и довольно сильно приложило о стену. Удивительно, но итогом неизящного полета оказалась всего лишь прокушенная губа, а не переломанные кости.

Мать не стала калечить, но урок преподнесла. И отнюдь не из милосердных побуждений.

Я сплюнул кровь и встал с пола.

— Цел? — с испугом в голосе спросила подбежавшая ко мне Лаэн. Кажется, она уже была в порядке.

— Вроде бы.

— Я предупреждала, — произнесла Цейра. — Не смотри на меня с такой ненавистью, Серый. Я тебя не боюсь. Твоя жизнь и жизнь твоей жены принадлежат мне. И ты ничего не сможешь поделать с этим, пока я не решу дать свободу. Вас будет сопровождать Шен. И лучше бы вам меня не разочаровывать.

Аудиенция была завершена.

До комнаты нас проводила хмурая девушка-Огонек.

— Я буду ждать вас здесь перед заходом солнца, — пробурчала волшебница возле двери.

— Что она тебе сделала? — спросил я у Лаэн, когда мы остались одни.

— Ерунда. Во время обучения бывало и хуже. Немного ломит виски, но это скоро пройдет. Открой, пожалуйста, вина.

Пока мы отсутствовали, какая-то добрая душа притащила в комнату бутылку «Мускатного жемчуга».

— Вроде не отравлено, — сообщил я после внимательного изучения залитой воском огне-пчел пробки.

Белое, легкое и вполне себе ничего. Такое любит Пень. Лаэн залпом осушила целый бокал, а затем отобрала у меня бутылку и приложилась к горлышку.

— Сильна! — уважительно крякнул я спустя пяток ун.

— Отстань, — поморщилась она. — Могла бы и рески[13]прислать, тварь.

Сказав это, она опять начала пить, и я, не выдержав, взмолился:

— Оставь хоть каплю, мучительница!

— После того, что сделала со мной наша любезная Мать, мне это гораздо нужнее, чем тебе. Думаешь, зря они его сюда притащили? Держи.

Я ожидал, что бутылка окажется пустой, но там было больше половины.

— С каких это пор маги восстанавливают здоровье таким странным способом?

— Не смейся. Не здоровье, а «искру». Это отличное средство, чтобы прийти в себя после того, как она «подсадила» на меня «Рабское плетение».

— Кого?

— Так волшебники называют это заклинание. Я не предполагала такой вариант, если честно. Цейра смогла меня удивить…

— Можешь объяснить по-человечески? — не выдержал я.

— Не так просто объяснить человеку, не имеющему Дара. То, что она провернула… Это… это… наверное, ближе всего к чтению. Причем читать ей пришлось совершенно незнакомый текст, с непонятными буквами и другими правилами восприятия. Она прочла мою «искру».

— И?.. — подбодрил я, все еще не понимая, куда она клонит.

— Ясно, — вздохнула Ласка и кивнула в сторону книжного шкафа. — Видишь книгу в белой обложке? Возьми ее.

— Она на языке Высокородных.

— Именно к этому я и веду. Раскрой.

Я исполнил ее просьбу и с тупым видом уставился на сложнейшую вязь символов. Насколько помню, в языке остроухих несколько сотен букв и каждая, в зависимости от соседних, может означать кучу самых разных вещей. К тому же разобрать эти безумные записи дано только человеку с больной головой, потому как мало того, что строчки в обязательном порядке читались слева направо, так в некоторых случаях еще и наискось, перепрыгивая через предложения. Нашим правителям грамоты Высокородных доставляли много головной боли. Пока поймешь, что хотели сказать, семь потов сойдет, и сто лет пройдет.

— Читай.

— Издеваешься? — я поднял брови.

— Нет, — она улыбнулась. — Просто пытаюсь по второму разу объяснить тебе то, что ты прослушал. Скажи, сколько тебе потребуется времени для того, чтобы узнать, что написано не в книге, а хотя бы вот на этой странице?

— Ну, если у меня будет учитель и…

— Стоп! Представь, что у тебя нет учителя, который бы объяснил тебе значение букв жителей Сандона и научил, с какого символа требуется начать читать предложение. До всего тебе надо дойти самому, не имея ни одного знакомого значка, от которого ты мог бы оттолкнуться и раскрутить клубок. Так сколько?

— Вечности не хватит, — не задумываясь, ответил я. — Такое попросту невозможно.

— Отлично, кажется, ты начинаешь понимать, — она забрала у меня творчество неизвестного Высокородного. — «Искры» магов, как книги. Вот только каждая из них — единственная в своем роде. У нее свои правила чтения и свои «буквы». Одинаковых не существует. Да, опытный носитель Дара может увидеть чужую «искру», — она кивнула на книгу, затем провела пальцем по переплету. — Может ощутить. Понять, светлая у нее обложка или темная. И сколь она сильна, прости, в нашем случае — толста. Это все внешние признаки, дорогой. Но никак не внутреннее содержание. Прочесть чужую «искру» для волшебника все равно, что для тебя — эту книгу. — Ласка вернула мне том, жестом попросив поставить его на место. — Требуется самостоятельно разобраться в новых буквах, логике текста… да и проникнуть под обложку не так-то просто. Это часто приводит к самым разным последствиям. Теперь понимаешь, куда я клоню?

— Мать совершила невозможное? — уточнил я.

— Невозможного не бывает. Всего можно достичь и все преодолеть. Ходящие и раньше умели прочитывать чужие «искры», но таких случаев — единицы. Чтобы распутать «вязь» другого мага, нужно специальное умение. На все необходим особый Дар — чтобы определить «искру», чтобы ее прочесть, чтобы расшифровать чужое плетение. Это множество граней одной магии. И лишь немногие содержат в себе сразу несколько таких способностей. Цейра Асани оказалась гораздо сильнее, опытнее и талантливее, чем я думала. Гений в чтении. За те две встречи, что мы с ней виделись, она успела прочесть меня, с такой же легкостью, как покойник Гнус мог продекламировать то, что написано на заборе. У Ходящих, умеющих разгадать чужую «искру», появляется власть над «прочитанным» магом, ведь они узнают саму суть его Дара. Правда, для этого надо знать заклятья высшего порядка, которым со времен Великого Упадка не учат. Но, похоже, Мать не поленилась порыться в библиотеке. Это ведь так просто — проявить немного любопытства, знать, что надо найти, и обладать властью попасть туда. Остальное зависит лишь от удачи, настырности и потенциала.

— Что же она все-таки сделала?

— Учительница Шена знает все потоки и источники, к которым я умею прикасаться. Поэтому посадила на мою «искру» свое плетение. Мы не сможем никуда убежать. Если не достигнем Радужной долины, плетение, вросшее в «искру», погасит ее.