Великолепный век. Тайная жизнь восточного гарема - Шапи Казиев

И я стал плакать, находясь в сундуке, и взывать к Аллаху, чтобы он выручил меня из беды, а они все ехали, пока не оказались с сундуками у дверей покоев халифа, и сундук, в котором я был, понесли в числе других.

И моя подруга прошла мимо нескольких евнухов, приставленных наблюдать над гаремом, и слуг и дошла до одного старого евнуха; и тот пробудился ото сна и закричал на девушку и спросил ее: «Что это такое в этих сундуках?» – «Они полны вещей для Ситт-Зубейды», – ответила она. И евнух сказал: «Открой их один за одним, чтобы мне взглянуть, что лежит в них!» Но девушка возразила: «Зачем открывать их?» И тогда евнух закричал: «Не тяни, эти сундуки необходимо открыть!» – и поднялся и сразу же начал открывать сундук, в котором был я. И меня понесли к евнуху, и тогда мой разум исчез, и я облился от страха, и моя вода полилась из сундука; и девушка сказала евнуху: «О начальник, ты погубил и меня и себя и испортил вещи, стоящие десять тысяч динаров! В этом сундуке разноцветные платья и четыре манна воды Зезема (Замзама, священного источника в Мекке. – Авт.), и сейчас вода потекла на одежды, которые в сундуке, и теперь в них полиняет краска». – «Бери твои сундуки и уходи, – сказал евнух, и слуги подняли мой сундук и поспешили уйти, а другие сундуки понесли вслед за моим».

Не оставила без наставления таких искателей любовных приключений и «Камасутра»: «С помощью служанок женщины из царского гарема могут заполучить мужчин в женской одежде. Эти служанки и дочери нянь, пользующиеся доверием женщин и знакомые с их тайнами, должны отыскивать мужчин и приглашать в гарем, рассказывая о том, какие награды их ожидают, описывая способы войти в гарем и выйти из него, большие размеры вознаграждения, беззаботность часовых и невнимательность служанок царских жен. Но эти женщины никогда не должны уговаривать мужчину прийти в гарем, говоря ему неправду, потому что это, возможно, приведет к его гибели. Что же касается самого мужчины, то ему лучше не приходить в гарем, даже если доступ туда нетруден, из-за многочисленных опасностей и бедствий, ожидающих, если его там обнаружат».

Если султаны полагали, что гигантские траты на неслыханную гаремную роскошь, на наряды и драгоценности, на армию прислуги сделают их жен воплощением скромности и целомудрия, то надежды их не всегда оправдывались.

Как сами султаны пресыщались своими многочисленными женами, так и жены, порой, пресыщались окружавшим их богатством, которое ослепляло глаза, но не наполняло сердце.

Влекомые неодолимой жаждой любовных волнений, некоторые дамы сераля стремились обрести предмет тайной сердечной привязанности. И тут ни евнухи, ни стены, ни угроза расправы не могли их остановить. Всегда находились те, чьи взгляды, как живописала Шехерезада, оставляли после себя тысячу вздохов. Были и отчаянные ловеласы, которые умели пользоваться женскими слабостями и завлекать их в губительные сети любви, тем более что признательность «осчастливленных» ими дам не имела границ, принося ловеласам целые состояния. Некоторые влиятельные сановники даже потакали таким нарушениям гаремного устава. Они ловко управляли тайными страстями, шантажируя их жертв и интригуя при дворе в своих интересах.

Томящиеся в сералях прелестницы старались не упускать случая для прогулок вне стен гарема. Это вносило в их жизнь известное разнообразие и сулило занятные приключения.

«В большей части случаев они служат предлогом для заранее условленных встреч, для свиданий и всевозможных интриг, – писал Осман-Бей. – Эти дамы до того привыкли к подобному препровождению времени, что часто они и выезжают только с целью подразнить гуляющих и заставить их делать тысячи глупостей. Они находят это более занимательным, чем сидеть взаперти в серале; что, впрочем, совершенно понятно.

Так, например, увидят какого-нибудь молодого человека, проходящего мимо их экипажа, они начинают делать ему знаки, гримасы и тем увлекают его за экипажем и заставляют бегать целые часы, а потом вдруг приказывают лакею прогнать его или уезжают галопом.

Но точно так же, когда они хотят, они не боятся передавать и получать платки, конфеты и даже любовные записки.

Что же касается до лакеев и дворцовых надзирателей, то эти люди часто бывают принуждены играть самую печальную роль, потому что трудно ладить с женщинами, ищущими приключений, и теми, которые гоняются за ними. Ловкие из них успевают устроиться полюбовно с обеими партиями и забирают в карманы все что им дают для того, чтобы они смотрели сквозь пальцы. Впрочем, если бы даже они и хотели действовать, то не могли бы, потому что женщины всегда могут пожаловаться и выбрать себе кого-нибудь более сговорчивого».

По примеру своих хозяек, рабыни гарема пускались в не менее волнующие путешествия. Отправляясь в экипажах по какому-либо поручению, они находили время и на то, чтобы позабавиться, дразня молодых людей: «Однажды, когда нас четыре поехало в одной карете, мы увидели, что двое пашей, еще молодых, приблизились к нам, – передает их рассказ Мелек-Ханум. – Они рассмотрели наши черты лица через яшмак и приблизились к дверцам нашего экипажа. Они спросили знаками, не желаем ли мы фруктов; мы ответили утвердительно. Предложив нам освежиться, они угостили нас музыкой, и затем предложили нам по маленькому кошельку с золотом, которые мы и приняли. Ободренные успехом они отправились за нами, чтобы узнать, где мы живем и кто мы. Каково же было их удивление, когда они увидели, что наш экипаж направляется ко дворцу и останавливается перед большими воротами гарема. Бедняги, казалось, были совершенно уничтожены от досады. Для того, чтобы над ними посмеяться, мы махали им руками в знак прощания».

Женские пороки, когда гаремные красавицы ими обладали, находили в сералях самую «благодатную» почву. «Они окружены роскошью и блеском, но в единственной радости, для которой они, казалось бы, были созданы – в любви, – им отказано, – писал Д. Дорис. – Это лишение, самое жестокое из всех возможных лишений для восточной женщины, этот придирчивый, постоянный унизительный надсмотр, сопровождающий их даже в заточении, эта атмосфера вялости и лени, в которой угасает их жизнь – все это повергает их в особое состояние души. В отсутствии Повелителя, одно имя которого заставляет их трепетать, они нервны, раздражительны, капризны и порочны.

…Это монотонное, праздное и нездоровое существование часто толкает их к противоестественным порокам: многие из них предаются сапфизму – преступлению, строго наказуемому в серале. Иногда их греховная любовь остается платонической, но из опасения, что она перерастет в бурную страсть, подозрительные пары разлучают.

…Часто случается, что евнухи вносят еще больший беспорядок поддержкой той или иной стороны в этих ссорах, проникаясь к какой-нибудь из этих прекрасных женщин безнадежной страстью, которую из сострадания, из-за собственной порочности, или по любви – кто знает? – ни одна из невольных полудевственниц не могут насколько это было возможно, удовлетворить. Однако не всегда добровольно отдаются они ласкам евнухов, ибо часто последние выискивают свои жертвы среди тех девушек, которые, будучи представлены Повелителю, оказываются им отвергнуты: перенесенное оскорбление делает их объектом издевательств как со стороны остальных женщин, так и со стороны евнухов».