Банды Чикаго - Герберт Осбери

Макдональд построил шикарный дом на Эшленд-авеню, возле дома своего друга Картера Харрисона, где поселил свою жену и двух детей. Но миссис Макдональд побыла хозяйкой этого особняка всего несколько месяцев и вдруг пропала.

Макдональд заявил прессе, что она сбежала с Билли Арлингтоном, певцом, приехавшим в Чикаго в составе труппы «Эмерсон». Отправившись в погоню, делец вернул ее из Сан-Франциско, где, по его словам, он нашел ее в «Палас-отеле» вместе с Арлингтоном. Очевидно, после этого Макдональд и его жена помирились, но в 1889 году она снова сбежала, на этот раз, как заявил Майк, со священником Джозефом Мойсантом, помощником пастора католического храма Девы Марии, у которого она исповедовалась у алтаря в доме Макдональда. Прожив шесть лет в Париже, священник ушел в монастырь, а миссис Макдональд вернулась домой в Чикаго, где открыла пансион.

Между тем Макдональд отрекся от католической веры и добился развода. В 1889 году, когда ему было около шестидесяти шести лет, он женился на Доре Фелдман – двадцатитрехлетней еврейке и бывшей жене Сэма Барклея, профессионального игрока в бейсбол. Будучи ребенком, она дружила с детьми Макдональда. Макдональд построил особняк для своей невесты на бульваре Дрексель, и они жили там до 21 декабря 1907 года, когда она застрелила молодого художника Уэбстера Герина. Полиции она рассказала, что Герин был ее любовником несколько лет, открыто расписывая, как она любила художника и испытывала неприязнь к Майку Макдональду. Король игроков не смог оправится от шока после убийства и признаний своей жены и через несколько месяцев, проведенных в больнице, умер – 9 августа 1907 года. На смертном одре он опять принял католическую веру и признал Мэри Нунэн Макдональд своей единственной женой перед Богом. Но не оставил ей ничего из своего состояния. После его похорон первая миссис Макдональд впервые рассказала журналистам, что она никогда не сбегала ни с певцом, ни с отцом Мойсантом, а оба раза убегала от невыносимой жестокости Макдональда и что он преследовал ее всю жизнь до самой смерти. Дора же Макдональд, которой Майк оставил треть своего состояния и дополнительно сорок тысяч долларов на защиту в суде, была осуждена, а в начале 1908 года вышла на свободу.

Что касается карточных и других азартных игр, то они в Чикаго были под запретом все то время, пока Джон А. Рош был мэром. Запрет стал менее строгим, когда ему на смену пришел Де Витт С. Креги, и еще менее – когда Хемстед Вошберн стал мэром в 1891 году, и, наконец, лопнул как мыльный пузырь, когда Картер Харрисон-старший был избран на пятый срок весной 1893 года благодаря деньгам, собранным на его кампанию людьми Майка Макдональда. После выборов Картер Харрисон, как записал Уильям Стид, «принял меры по возмещению поддержавшим его патриотам средств, затраченных на помощь в сражении». Был создан синдикат под руководством Макдональда, целью которого стало собирать с каждого игрока и мошенника определенную часть прибыли, которая колебалась от сорока до шестидесяти процентов, в обмен на что мошенники получали гарантию, что полиция не будет мешать им. «Эту сумму, – писал Стид, – которая во время ярмарки составляла в некоторых районах целое состояние, делили между собой.

Многие успевали запустить туда руку до того, как остаток ее достигал Харрисона. Но сколь много денег ни расхищалось бы по дороге, итоговая сумма была все же достаточной, чтобы мэр позволил работать игорным домам. Каждый в Чикаго знал, что игорные дома открыты... Они все существовали и находились под защитой администрации. Одним из самых знаменитых был салун городского старейшины Джона Пауэрса».

Во время своей избирательной кампании Харрисон обещал, что город будет широко открыт для народа во время Всемирной ярмарки, – и сдержал свое слово. До того как 9 октября 1893 года его убил один раздраженный претендент на государственную должность, Чикаго был самым широко открытым городом, который Америка когда-либо видела или увидит. Единственным исключением был, пожалуй, Нью-Йорк, который на протяжении десяти лет во времена Босса Твида считался самым коррумпированным. Каждый в Чикаго, кто хоть немного мог думать, знал, что все отделы городского правительства погрязли во взятках и воровстве, но никто не собирался бороться с этим. Чикаго варился в соку собственной коррупции до тех пор, пока не появился англичанин Уильям Т. Стид, приехавший на Всемирную ярмарку и оставшийся в городе, чтобы положить начало реформаторскому движению.

Осенью 1893 года Стид произнес несколько речей и в начале 1894 года опубликовал книгу под названием «Если бы Христос явился в Чикаго!». Его выступления и книга произвели сенсацию; толпы людей слушали его, когда он выступал, семьдесят тысяч экземпляров его книги были проданы еще до того, как книга была издана, и в два раза больше – после издания. Он говорил и писал о целых домах, отданных под бордели, и о выдающихся гражданах, которые обогащались за счет заведений с дурной репутацией; о политиках и владельцах салунов, которые покупают результаты выборов при помощи виски; о людях, укрывающихся от налогов столь виртуозно, что в Чикаго имущество, облагаемое налогом, в 1873 году уменьшилось, хотя население возросло на миллион; о полицейских, собирающих от пятнадцати до ста долларов в неделю с борделей и притонов, налагающих дань на преступников. Он опубликовал черный список арендаторов, владельцев и налогоплательщиков, которые используют собственность в криминальных целях. Он подробно описал сотрудничество мэра Харрисона с игроками и функционирование других игорных организаций и синдикатов мошенников, находящихся под покровительством чиновников. Он рассказал, что пятьдесят тысяч бездомных бродяжничают на улицах Чикаго без работы, им негде переночевать, кроме полицейских участков и коридоров городского управления, и нечего есть, кроме того, что они могут схватить с прилавков бесплатных обедов в салунах. Он детально расписал систему взяток в муниципалитете и процитировал одного юриста, заявившего: «В муниципалитете шестьдесят восемь членов, шестьдесят шесть из них можно купить; я это знаю, потому что я сам покупал их».

Он цитировал чикагскую «Рекорд» от 19 февраля 1894 года:

«Сколько стоит добиться привилегий через муниципалитет? Цены разные, потому что разные привилегии стоят по-разному. Самую большую сумму за голоса членов совета платили несколько лет назад, когда под угрозой общественного возмущения был принят акт, по которому одна железнодорожная корпорация получала ценные привилегии. Четыре члена муниципалитета получили по двадцать пять тысяч каждый, а остальные, проголосовавшие за этот акт, получили по восемь тысяч каждый. Чиновник, который принимал окончательное решение по данному делу, получил самую крупную сумму, которую когда-либо давали в Чикаго за услугу подобного рода. Он получил сто тысяч долларов деньгами и два дома в придачу. Дома эти были позже проданы за сто одиннадцать тысяч долларов. Самые мелкие чиновники, принимавшие участие в голосовании, предполагали получить по пять тысяч долларов каждый. Одного из них, однако, обманули, и он получил только три тысячи пятьсот долларов. Когда он понял, что его надули на тысячу пятьсот долларов, он вознегодовал и перешел на сторону оппозиции и поспособствовал конечному поражению обманщиков.

Пять тысяч долларов за голос – вот самая высокая цена в муниципалитете за последние четыре года. За период с 1891 года по 1892 год было принято с дюжину актов, за которые чиновники хорошо получили, но были и такие случаи, когда цена падала до трехсот долларов. Несмотря на это, поговаривали, что эти два года в криминальных кругах были самыми успешными.