Сказки старого Вильнюса VI - Макс Фрай

– Это вы с новым мужем вчера вечером были? – спросил сосед. Не дождавшись ответа, добавил: – Хороший парень. Одет прилично. И не пьет, как тот, верно? Я бы с ним, пожалуй, познакомился. Надо будет как-нибудь к вам по-соседски зайти. Шестнадцатая квартира, я правильно помню? На четвертом этаже?

И пока Ингрида стояла, не в силах двинуться с места, судорожно, шумно втягивала в себя воздух, внезапно ставший почти непригодным для дыхания, склонился к самому ее уху, прошептал интимно, как мог бы только бывший любовник:

– А новый муж знает, что случилось со старым? И что по этому поводу думает? Нам с ним есть о чем поговорить.

Хорошо, что Лешка работал допоздна и не застал ее ревущей от горя, стыда и ужаса. Хорошо, что предугадал отсутствие ужина и принес пиццу, огромную, как автомобильное колесо. И совсем хорошо, что вернувшись, открыл дверь своим ключом, потому что звонок Ингрида отключила. Непросто было бы объяснить, почему. Ну, то есть просто: «К нам собрался зайти сосед. Нет, я его не приглашала, он сам решил». Но тогда, конечно, придется рассказывать все с начала.

Ладно, черт с ним, давным-давно пора рассказать.

Для храбрости открыла бутылку вина, разлила его по бокалам, но выпить как-то забыла. И кусок пиццы лежал на тарелке нетронутый. Лешка встревожился, но с вопросами лезть не стал, только смотрел выжидающе. Знал, что ее лучше не торопить.

– Никогда тебе не рассказывала про Йонаса, – наконец сказала Ингрида. – В смысле, про моего быв… покойного мужа. Не потому, что какая-то тайна, просто очень тяжело лишний раз вспоминать.

– Ну и не рассказывай, – ответил Лешка. – Факты я, если что, и так знаю. А обо всем остальном имеет смысл говорить, только если от разговоров тебе станет легче. Но я догадываюсь, что нет.

– Знаешь… факты? Откуда? – пробормотала Ингрида, ушам своим не веря, еще не понимая, что это для нее означает, и как в связи с этим себя вести. Радоваться? Сердиться? Обижаться? Стоп, погоди, почему, на кого обижаться? Что за бред.

Только теперь поняла, какой была дурой, думая, будто кроме нее и полиции никто не знает обстоятельств Йонкиной смерти. Такое захочешь – не скроешь. Как только в голову могло прийти?

– Ну слушай, – вздохнул Лешка, – мы все-таки не на необитаемом острове живем. Все всем все обо всех рассказывают. Всегда. И про Йонаса я знал еще до того, как мы с тобой познакомились. Он же был известным человеком. Да и общих знакомых у нас полно.

– Как же хорошо, что ты сам все знаешь, – наконец выдохнула Ингрида. – Меня это грызло в последнее время. Ты хороший. Самый близкий мой человек во всем мире. Не хочу иметь от тебя секретов. Но заставить себя сказать никак не могла.

Потом предсказуемо расплакалась. Но плакала не столько по мертвому Йонке, сколько от облегчения. Как же все оказалось просто, стоило только начать говорить.

Жаловаться Лешке на соседа не стала. Ну его к черту, придурка красномордого, только вечер портить. Теперь, когда стало ясно, что Лешку в любой момент можно позвать на помощь, сосед перестал ее пугать. Пошлю его в задницу, – весело думала Ингрида, опьянев не столько от вина, сколько от собственной храбрости. – Пусть только сунется. Как только увижу, сразу, не здороваясь, пошлю. А еще лучше, завтра же пойду в полицию. Напишу заявление на этого типа. Привру, что шантажирует, угрожая разгласить служебную информацию… А собственно, почему «привру»? Именно это он и делает, мало ли что денег не требует. В гости насильно напрашиваться – тоже шантаж. Правда, я не знаю, как его фамилия, но по номеру дома, наверное, можно вычислить. Вряд ли у нас все жильцы служат в полиции. И наверняка у них где-нибудь отмечено, кто на какой вызов выезжал, даже шесть лет назад. Вот пускай теперь поднимают архивы, ищут виновника. И наказывают. Никто не имеет право портить мне… нам с Лешкой жизнь.

Хотела пойти в полицию утром, до начала работы, но проспала. Дел, как назло, было много, так что в обеденный перерыв съездить в полицию тоже не удалось, какое там съездить, успеть бы бутерброд до рта донести.

А к вечеру так устала, что решила – бог с ним, съезжу в полицию завтра. Сейчас бы горячего чаю и с книжкой на диван.

Приехала в свой двор и бестрепетно остановилась возле того самого подъезда, где жил красномордый шантажист. Не нарочно, просто там было удобное место, словно специально для нее оставили. А если увидит в окно, как я паркуюсь, и выйдет… Да на здоровье. Я его не боюсь.

И действительно даже не вздрогнула, когда распахнулась дверь подъезда. И в машине не стала отсиживаться, вышла ему навстречу, веселая и злая, отчасти даже радуясь поводу произнести заранее сочиненную речь.

– Я сегодня ходила в полицию. Написала жалобу, что вы меня шантажируете. Попросила разобраться. Мне обещали… Ну и чего вы так уставились? Удивились? Было бы чему. Думали, если полицейский, вам можно издеваться над чужим несчастьем? Что ни делай, все сойдет с рук?

Говорила с такой уверенностью, словно и правда уже побывала в полиции. Ай, да какая разница, сегодня или завтра, главное, я туда точно пойду. И пусть только попробует… – Ингрида не стала додумывать, что именно он может попробовать. И так ясно, что абсолютно все. Но пусть только попробует, сука. Тварь такая. Я тебе покажу.

Явно ошеломленный ее напором, сосед попятился назад. И глаза отвел. И, кажется, даже стал меньше ростом; ясно, что просто ссутулился, но приятно было думать, что натурально уменьшился, как дракон в любимом мультфильме детства – тот уменьшался, когда его не боялись, и в конце концов стал размером с воробья[10].

– Попался, красавчик! Что, не дали попировать напоследок?

Откуда-то из-за спины краснолицего вдруг возникла женщина в форме полицейского. Невысокого роста, худенькая, как школьница, с выбивающимися из-под фуражки легкомысленными кудрями. Но выглядела она при этом совсем не забавно. Бывают такие люди – вроде ничего выдающегося, но как-то сразу, с первого взгляда ясно, что лучше не вставать у них на пути.

Надо же, как оперативно работает наша полиция, – озадаченно подумала Ингрида. – Отреагировать на жалобу, которую я только планирую написать – это они, конечно, молодцы. Или этот хмырь еще кучу народу до ручки довел?..

Додумать она не успела, потому что в этот момент кудрявая женщина направила на красномордого – господи, неужели пистолет?! С одной стороны, так ему и надо, но все-таки нет, погодите, так не делается, перебор, он же не убийца, не террорист. Или все-таки убийца? То есть опасность была больше, чем казалось?

Ингрида еще никогда в жизни не падала в обморок, хотя поводы, будем честны, случались. Думала, обмороки – это литературщина и притворство, даже не представляла, как это может быть, чтобы сознание вдруг – хлоп! – и отключилось прямо посреди бела дня, без наркоза или хотя бы удара дубиной по голове. Но сейчас вплотную приблизилась к пониманию этого феномена: окружающий мир вдруг становится зыбким горячим туманом, звуки сливаются в гулкий звон, от которого в голове не остается ни единой мысли, и…