Путь на восток - Мила Гусева

пытаться сдерживать стоны от его сильных толчков глубоко внутри. Могла бы чувствовать его тяжёлое дыхание, слышать низкий шёпот с хрипотцой и жадно подаваться бёдрами навстречу каждому движению, насаживаясь на напряжённый член по самое основание.

Могла бы. Но не могу. Не должна.

Но и фантазий оказывается более чем достаточно — наслаждение накатывает и отступает горячими волнами, а перед глазами ощутимо темнеет в преддверии такой необходимой разрядки. Невольно задерживаю дыхание, и кислородное голодание обостряет стремительно нарастающее удовольствие.

По позвоночнику бегут мурашки.

Сердце заходится в лихорадочном ритме.

Ещё несколько быстрых грубых прикосновений к клитору — и всё тело пронзает мощным электрическим разрядом.

Жаркая волна оргазма накрывает меня с головой — и с искусанных до крови губ срывается сдавленный протяжный стон.

Несколько минут уходит на то, чтобы унять сбитое дыхание и дождаться, пока пульс придёт в относительную норму. Последние отголоски острейшего наслаждения отзываются приятной истомой в расслабленном теле.

Заметно дрожащая правая рука перепачкана горячей влагой, поэтому приходится стягивать джинсы и насквозь промокшее белье одной левой — благо, во время одной из последних стоянок на мосту Макинак мы успели перестирать все вещи. Наспех переодеваюсь в чистую одежду, но неприятная липкость между бёдер никуда не исчезает. Чертовски хочется искупаться, но вблизи нет ни одного водоёма.

Поэтому довольствуюсь тем, что выхожу из машины и достаю из багажника канистру с неотфильтрованной водой, чтобы умыть руки и горящее предательским румянцем лицо.

Прохладный ночной воздух и ледяная вода со слабым душком речной тины окончательно отгоняют проклятое неуместное возбуждение.

Прежде чем вернуться в салон джипа, привычно осматриваюсь по сторонам в поисках возможной опасности — но всё тихо.

Вещь снуёт возле потухшего костра, тыкаясь носом в опустевшие пластиковые тарелки.

Мой взгляд невольно падает на трейлер.

Хренов герой по-прежнему сидит на крыше спиной ко мне, неотрывно всматриваясь в бархатную черноту небосвода, усеянного россыпью ярких созвездий.

А я вдруг думаю, что созвездия — это слегка иронично. Ведь на самом деле звёзды, объединённые астрономами в одну группу, находятся бесконечно далеко друг от друга.

Следующее утро приносит ворох привычных забот, благополучно избавивших меня от необходимости разговаривать с Торпом.

Да и что мне ему сказать?

Прости, три года без секса сыграли со мной злую шутку, но я не приемлю даже мысль об отношениях, поэтому просто забудь. А ещё мне кажется, что я начинаю испытывать к тебе иррациональную привязанность, поэтому держись от меня подальше.

Нет, я точно не произнесу вслух подобную ересь. Вчерашней короткой реплики было более чем достаточно — и хотя я пару раз замечаю на себе его пристальный цепкий взгляд, хренов герой не старается завязать заведомо бесполезный диалог.

Мы быстро складываем походный столик и стулья, дежурно проверяем количество припасов, сверяясь со списком, разливаем по канистрам свежеотфильтрованную воду. Тщательно чистим оружие и пересчитываем патроны каждого калибра — десятимиллиметровых для винтовок Бердана осталось всего полторы обоймы.

Не помешало бы пополнить арсенал.

Благо, мы находимся совсем близко от границы с Канадой, и карта извещает, что на как раз юге провинции Онтарио расположена военно-воздушная база Кингстон.

Расклад более чем благоприятный. Если поспешить, мы пересечём границу и доберёмся до цели менее чем за сутки.

Рассевшись по машинам, мы продолжаем путь.

Проезжаем несколько мелких городков вроде Су-Сент-Мари и Тессалона — шоссе тянется вдоль северного побережья озера Гурон, и иногда на горизонте по правую руку смутно виднеется блестящая водная гладь.

Колонну как всегда возглавляет мой внедорожник, следом пристраивается уродливый Фольксваген Бьянки, за ним вяло плетётся огромный гроб на колёсах, а в арьергарде утробно рычит мощный Шевроле Камаро. Из динамиков аудиосистемы звучат аккорды The Rolling Stones, и я невольно вспоминаю, как в юности играла инструментальную версию одной из их песен на виолончели — ещё одна попытка матери сделать из меня настоящую леди, потерпевшая тотальный крах. Едва закончив школу, я нарастила острые и длинные стилеты вместо привычных коротких ногтей и гордо объявила, что больше никогда не притронусь к виолончели.

Так и случилось. Я не играла четыре года.

А потом дорогая антикварная виолончель, по слухам ранее принадлежавшая самому Казальсу, взлетела на воздух вместе с родительским поместьем.

Вещь самым наглым образом принимается грызть обивку пассажирского сиденья, отвлекая меня от унылых мыслей о безвозвратно утерянном прошлом. Шикнув на пса, я опускаю для него боковое стекло — и мой лохматый компаньон с удовольствием просовывает голову в окно, вывалив язык. Встречный ветер треплет его уши и мои изрядно отросшие волосы, собранные в высокий хвост.

Вчерашняя непогода отступила, и теперь на безоблачном небе висит омерзительно яркий диск палящего солнца. Чёрный металл внедорожника нагревается очень быстро, но тратить бензин на включённый кондиционер совершенно нерационально. Поэтому немного сбрасываю скорость, чтобы стянуть кожанку и забросить её на заднее сиденье.

Канареечно-жёлтый Камаро мгновенно вырывается вперёд, бесцеремонно нарушая правильный порядок колонны. Бьянка как-то шутила, что мы напоминаем волчью стаю — более сильные особи движутся впереди, чтобы расчистить путь для остальных, а убогий вечно ломающийся трейлер тащится в хвосте. И один только хренов герой как истинный вожак мечется туда-сюда, чтобы контролировать всех и вся. Кретинизм и примитивизм.

Очередной лагерь мы разбиваем в парке штата Пресквил на берегу озера Онтарио.

Я совсем не чувствую усталости, но Аякс начинает жаловаться, что у него болит спина после целого дня и половины ночи, проведённых за рулём. Понятия не имею, что именно вечно бодрая и жизнерадостная Энид нашла в этом скудоумном хлюпике — он ноет целыми сутками по поводу и без, регулярно раздражая меня до зубного скрежета.

Но стоянка возле водоёма весьма кстати.

И хотя в марте температура воды в озере не превышает четыре градуса, я с наслаждением ныряю несколько раз и выбираюсь на берег лишь после того, как конечности начинает сводить судорогой. Зато ледяные волны окончательно смывают следы позорного вчерашнего самоудовлетворения.

Мои спутники купаться не рискуют — и в итоге мы тратим непозволительно много времени, чтобы нагреть воду на костре и организовать походный душ. Впрочем, назвать это душем можно лишь с большой натяжкой — всего-навсего пятилитровая канистра, прикреплённая кверху дном позади трейлера. Подача воды регулируется откручиванием крышки.

Чушь, да и только.

Гораздо приятнее нырнуть с головой в бодряще-прохладные волны.

И уж точно быстрее.

На востоке уже вовсю занимается рассвет, а мы так и не тронулись в путь.

— Как дела? — кудрявый миротворец усаживается рядом со мной на большое пожелтевшее от времени полотенце, раскинутое на светлом песке. Награждаю его бесстрастным вопросительным взглядом —