Последняя тайна Лермонтова - Ольга Тарасевич

Если чего-то не знаешь – в твоем мире этого не существует. Я очень люблю свою работу, но она приоткрывает ворота в ад, кишащий людскими пороками, и ведь приходится по долгу службы наблюдать за самыми грязными грешниками...

Вопрос «кто виноват?» папеньку Марины совершенно не занимает, «что делать?» – намного актуальнее.

– Наталия Александровна, хочу с вами посоветоваться. – Его пальцы выбили звонкую дробь на подлокотнике. – Как надо поступить в этой ситуации? С учетом произошедшего? Хочется, чтобы все по-человечески было. Может, стоит отменить венчание? Или перенести? Не знаю...

Терпение не относится к числу моих многочисленных достоинств, однако я снова спокойным тоном повторяю:

– Думаю, откладывать не стоит. Переносить – тем более. Погибшую девушку жаль. Но это же не родственница, чтобы траур устраивать.

– Да, но...

Честное лицо честно отражает честные мысли.

Откладывать церемонию не хочется.

Однако что подумают окружающие?

А вдруг они решат, что эта процедура преждевременна, что праздновать, когда произошла трагедия, не стоит...

Никогда не понимала людей, которые так заморачиваются по поводу общественного мнения. У большинства окружающих мнение о любом действии, кроме собственного, будет негативным всегда. Стопроцентный позитив – это только стодолларовая купюра, вот она всем без исключения нравится. Все остальное воспринимается с изрядной долей скепсиса. Так стоит ли пытаться получить эфемерное маловероятное одобрение, жертвуя для этого удовольствием самостоятельного выбора?

К счастью, когда я была уже готова все это выпалить безмятежному, не подозревающему о близком урагане упреков Кириллу Алексеевичу, в дверь комнаты постучали.

Андрей и Марина.

Вы-то мне и нужны, дорогие.

Но... говорить ли с Андреем при жене и ее отце? Впрочем, они же все теперь – свежеиспеченная ячейка общества. Я так понимаю, что в семье тайн друг от друга быть не должно – иначе зачем вообще весь этот огород городить с занудным совместным бытом и долгими юридическими процедурами.

– Андрей, у твоей бывшей, подозреваю, поехала крыша. Ты только послушай, что она придумала...

Закончить свой рассказ я не успеваю. Соколов, похлопав по карманам джинсов, вытащил сотовый телефон и скрылся за дверью.

До нас доносится его голос:

– Алло, могу я поговорить с Леной? Жду...

– Знаете, Наталия Александровна, я думаю, – симпатичное личико Марины напоминает солнце, вдруг затянувшееся тучами, – что при всем ужасном Ленином поведении... Она ведь и мне звонит, просит отдать ей Андрея, угрожает. Я номер телефона даже поменяла, только она все равно как-то вычислила... Вы правы, Андрюшина бывшая – неадекватна. Но не настолько, чтобы убивать по такому смешному поводу. Тогда она меня бы скорее на тот свет отправила. Мне, конечно, этого бы не хотелось. Кстати, а вы смерти боитесь?

– Боюсь?.. Знаешь, думаю, что нет. Но я ее не тороплю. Как там оно потом – все только предполагают. А точно ведь никто не знает. Только про жизнь все известно – хорошая штука.

Кирилл Алексеевич побледнел и нервно воскликнул:

– Девушки, девушки, ну что за разговоры!

Марина его перебила:

– Папка, вечно ты не вовремя. А я вот как раз у Наталии Александровны спросить хотела, как в морге поступают, если свои умирают? То есть если умирают те люди, которые там работают... Не представляю, как я бы вскрывала тело знакомого человека!

– Я тоже не представляю, да у меня и необходимости такой не было. Когда нашего заведующего гистологией убили, вроде, в областной морг отправили, где у покойного знакомых уж точно нет. Хотя... это, наверное, раз на раз не приходится. Я вот вспомнила, привезли к нам в таком качестве санитара. Он на пенсии, пожилой дядечка – а раньше у нас работал. Кто-то из молодняка, который устроился после его увольнения, им занимался. Грустно все это. И смешно в какой-то степени. Знаешь, помню, когда я только начинала работать, один наш преподаватель замерз пьяненьким. А ему благородно поставили не охлаждение на фоне алкогольной интоксикации, а благородную ИБС. Хотя ему самому в общем-то уже все по барабану, наверное, было.

– Во всей этой истории с горничной Лена совершенно ни при чем. Я уверена! – снова заявила Марина, ревниво поглядывая на дверь. – Только что это он так долго с ней говорит?!

– Ага, жена бывшая ни при чем. Ты еще скажи, что с горничной произошел несчастный случай. Деточка, я смотрю, сейчас в мединституте вообще ничему не учат!

Марина покачала головой, и от этого движения по черным длиннющим волосам прокатилась волна.

– Это действительно несчастный случай, – она покосилась на отца, но потом продолжила: – Мы говорили с Михаилом. Знаете, он такой человек... Внимателен к каждой мелочи, до всего ему есть дело. Все сам лично контролирует, каждого сотрудника может вызвать и допрос учинить.

– О да, я слышала, как он терзал учителя танцев! Профилем тот не вышел, получил по первое число!

– И вот накануне того, как все это случилось... Наталия Александровна, Таня просто ему подвернулась под горячую руку. Оказывается, проводку в замке неудачно сделали, в части номеров пробки вылетают с регулярностью в полчаса. И вот он идет такой злой, за перила взялся, рука соскользнула – а там же завитки на решетке, литье, и пыльно, в таких местах пыль всегда скапливается... Таня, как назло, ему на глаза попалась. Он потребовал протереть лестницу и люстру, причем срочно, и чтобы нигде ни пылинки! А там до люстры – вы обратили внимание? – как раз с верхней площадки можно дотянуться. Я уверена, она не удержалась, и... Кстати, как раз-таки, судя по травмам на теле, она работала, тряпку в правой руке большинство людей держит, а при падении основной удар именно на правую часть туловища.

Первая реакция – волна возмущения. Буржуй хренов, человека угробил, и хоть бы хны ему! Виноват не виноват, такие все равно всегда выкручиваются из любой ситуации!

Однако... ведь Панин не требовал, чтобы Таня перегибалась через решетку. Можно было взять швабру с длинной ручкой или щетку. Получается, действительно, роковое стечение обстоятельств? Но я не видела тряпки... Она должна была выпасть из рук бедной девушки. Впрочем, я ведь и не осматривала пол холла, пространство там огромное...

Похоже, вырисовывается следующая картина. Таня, которая хотела со мной о чем-то поговорить, отправилась к лестнице. Ее увидел Панин и очертил фронт работ. Она, может, решила, что до встречи как раз успеет смахнуть пыль. Но, перегнувшись через перила, не удержала равновесия.

Все понятно. Кроме одного. Что же собиралась мне рассказать горничная?..

Андрей вернулся мрачнее тучи. Сел в кресло и, уставившись в пол, машинально вытащил пачку сигарет.

Вот это совершенно лишнее! Мне тут спать, между прочим! А в клубах дыма я этого делать не намерена!