Берсерк забытого клана. Холод и тьма Порубежья - Юрий Москаленко

– П-с! П-сс… – Сивый привлёк внимание Барри и мотнул головой в сторону закутка с умывальником.

Здоровяк оторвался от своей порции свежайшей зайчатины и глянул на старшего ватажника. Сивый приложил палец к губам и жестом заговорщика указал на дверь.

Барри кивнул и стал подниматься с места, что не осталось без внимания Ефима.

– Какие-то секреты у вас родилися? – старый вояка подкрутил ус и глянул на Сивого с пониманием. – К-хем-м, м-да. Негоже мыслить что-то, да супротив воли господина Феликса, – добавил Ефим предупреждение. – Али у вас другого рода нужда к секретам возникла-то? Вы, Остапий, не думайте, что за князя Великого никто не вступится-то, из простецкого-то люда… Чревато таковое заблуждение, ой, как чревато последствиями мести лютой.

– Свят-свят, я чай не окаянный какой-то! Да я, да за благодетеля своего… да я и сам кого хош… Да на лоскуты и ремни казённыя пораспущу! – Сивый отпрянул от солдата и выставил ладони, мол, да такие мысли и рядом не пролетали. – Наоборот, – Остапий приблизился к Ефиму и перешёл на шёпот. – Беспокойство у меня, нешутошное, да-а-а… Пропали оне, в аккурат, с молодым аристократом-то, председательствующим на собрании общественности девиц и господ Благородных Рунных Магов, – он пояснил причину, покосившись на шумную компанию гуляющей молодёжи.

Сидящие за столом аристократы подняли вверх разномастную посуду, наполненную крепчайшим и провозгласили очередной тост, за будущие победы в кровавых баталиях на границах с тёмными землями Прихребетья. Господа и дамы так увлеклись, что не придали значения долгому отсутствию двоих своих товарищей.

Да и толчея наметилась большая, когда дело до танцев дошло. Довольные лица молодёжи наблюдаются сплошь и рядом. Беззаботные они все стали этой ночью, полной веселья и удовольствия от общения.

Ну и радость с гордостью родовитые призывники испытывают, так как впервые, в этом вагоне и вообще в общественной жизни людей благородных, вышел в свет совместный документ. Постановление, составленное и подписанное уважаемыми представителями поколения молодой знати двух непримиримых сообществ. Мужского и женского. Которые постоянно спорили и боролись друг с другом в повседневной жизни и делах аристократических.

А тут – совместный документ невообразимого веса и авторитета, способный заставить прислушиваться представителей любых сообществ великой Империи. Как государственных, так и военных, и даже иной магистрат.

Эти представители молодого поколения благородных дворян, потомственных магов, обсудили и подписали очень весомый документ. Так что, получился отличный повод для проявления радости и величайшего удовлетворения всех собравшихся, с какой стороны ни смотри.

Тук-тук-тук… Тук-тук, тук…

В створку двери вагона тихонечко постучали с улицы. Ефим с Остапием быстренько отстранились друг от друга, и старый солдат поднялся с лежанки, как старший в этом вагоне.

– Я взгляну, кого там стужей намело, – пояснил он, вставая.

– Ежели что, я с тобою, – заявил Сивый. – Коли нет возражения, – добавил он и дождался кивка от старого солдата.

Музыка стихла и молодые аристократы проследили за тем, как Ефим и Сивый отодвинули створку и выглянули наружу.

К ним присоединились Элеонора и ещё какой-то парень из благородных гостей, среагировавшие быстрее остальных присутствующих. Ну, или просто по элементарной причине большей трезвости, по сравнению с гуляющей молодёжью.

– Дед Ефим, Остапий, – обратилась к ним Элеонора, очень обеспокоенно. – Мне Сверп заряжать? А-нн нет, по-моему, это по поводу результатов собрания кто-то пришёл, не правда ли? Ну, кто там? А? Дед Ефим?

– Есть дума такая, раз там Илья Никанорыч, один-одинёшенек дожидается, без сопровождения и соглядатаев нечаянных, – Ефим назвал ей личность визитёра с некоторыми подробностями мимолётного наблюдения за заснеженным окружением снаружи вагона. – Пойдёмте, госпожа Элеонора, да и вы, молодой барин, тоже собирайтесь. Ох, чую я, что разговор особой важности намечается, так что и свою бумагу с печатями сургучовыми прихватите, над которою баре все вместе так долго старалися…

– Всё с собой! – Элеонора ухмыльнулась. – Такими документами не разбрасываются, и без надлежащего присмотра надлежащего не оставляют!

– Вот и славненько, вот и славненько, – удовлетворённо произнёс Ефим, повторяя, и открыл дверь одной из своих бытовок. – Чуйка у меня, что разговор сурьёзный намечается. Ох, чуйка не обманывает, – добавил он, покачивая головой. – Одевайтеся, студёно там нынче-то.

Сопровождаемые заинтересованными взглядами, они накинули на плечи тулупы, поданные старым солдатом. А после короткого перекидывания парочкой фраз с подпоручиком Воронцовым, терпеливо ожидавшим их снаружи, все четверо выпрыгнули из теплушки и исчезли в сумерках и холоде ночи.

Оставшийся в теплушке Барри подал знак родовитым господам с дамами, призывающий к продолжению праздника и задвинул за вышедшими створку двери вагона.

Ну, а уже тем молодым джентльменам и леди, которые начали проявлять беспокойство, здоровяк продемонстрировал своим невозмутимым видом образец полного спокойствия и уверенности в хорошее.

Ребята, мол, да ничего там такого страшного не происходит, продолжайте гулять и веселиться, и всё там под контролем… Да и всё в этаком, да таком роде.

И молодые вельможи ему поверили, причём, абсолютно и безоговорочно. А куда им деваться, коль такой Бармалей господам благородным искренне улыбается? Правильно – некуда деваться! Только лишь верить ему…

Комендант призывников эшелона терпеливо дождался молодых господ, сопровождаемых Ефимом и ещё одним человеком, которого подпоручик ещё не встречал. Илье Никанорычу не составило труда догадаться о том, что это вероятный претендент в инспекторы, о котором упоминал молодой князь Рюрик.

Проследив за тем, как створка двери вагона задвинулась за спрыгнувшими, подпоручик жестом попросил всех подойти к себе. Выбрав место для ведения срочных переговоров между вагонами, собравшиеся господа сосредоточились и приготовились к важному диалогу.

– Представьте мне уважаемого господина, Ефим, – обратился подпоручик к старому солдату, решив начать со знакомства.

– Остапий, – старый вояка назвал Сивого по имени. – Это тот человек, что давненько знаком с господином Феликсом, – пояснил он.

– Илья Никанорыч Воронцов, – назвался комендант. – Нет нужды разводить долгие вступления, посему я перейду сразу к делу? – скорее утвердил, чем попросил подпоручик.

– Так будет правильнее, – Элеонора Врангель подтвердила готовность за всех.

Господа приблизились друг к другу, прежде чем продолжить. Комендант ещё раз смерил Сивого изучающим взглядом и кивнул своим мыслям, видимо соглашаясь с каким-то выводом.

Что ни говори, а личность Остапия обладает заметным и неповторимым колоритом, так как род его деятельности наложил определённый отпечаток. Причём, как на внешность, так и на манеру держаться, что бросается в глаза.