Ричард Длинные Руки - курфюрст - Гай Юлий Орловский

Я кивнул, посмотрел открыто.

— Скажу честно, хитрость есть. И немалая. Если будете добывать руду открыто и без помех со стороны людей или всяких там терьярдеров, то добудете ее намного больше. Начнете ковать мечи и доспехи на поверхности — снизите себестоимость за счет издержек. Нам выгоднее покупать дешевле, разве не ясно?.. Часть наших кузнецов и оружейников разорится и бросит это дело, это хорошо, мне лесорубов недостает и плотников, корабли строю… В общем, я просто заинтересован как умелый хозяйственник! А я еще та цаца, всем гномам гном.

Он посмотрел исподлобья.

— Да? А почему же раньше все старались истребить наше племя? Да и сейчас, как только увидят…

— Я не все, — ответил я гордо.

— Чем ты лучше?

— Я же сказал, — напомнил я, — я сам золотце еще то! Даже блещу. Меня здесь не было, вот и творилось всякое непотребство. Зато когда моя власть укрепится, все будет по-новому. В древние времена люди были слабые, а у гномов были целые королевства! Страшно, вот и воевали с вами. Сейчас вы под землей, а это нехорошо. Вас надо спасать как исчезающие виды. Я уже присмотрел для вас Опаловую гору, и ее окрестности… гм… можно бы выделить вам для поселения. С запретом людям пересекать границу! Вам будет можно выходить и оттуда, бывать в городах и селах людей. А людям запретим, чтобы не искажали ваш уклад и ваши священные нравы в резервациях.

Долгое молчание было ответом, наконец Атарк спросил с недоверием:

— Опаловую? Ту самую? Нам?

— Да, — подтвердил я. — Открыто! Не таясь. Как и мы, когда разрабатываем всякое-разное.

Он покосился на своих, те молчат, сопят, оправдывая репутацию существ серьезных и глубокомысленных, что ничего с бухты-барахты не решают.

— Это надо подумать, — сказал наконец Атарк. — И обмозговать.

— Мозгуйте, — согласился я, — у вас мозги настоящие, тяжелые, добротные, такие и мыслят медленно и основательно. Не эльфы какие-то, которым все ха-ха, а то и вовсе хи-хи.

Атарк повернулся ко мне всем корпусом и посмотрел в упор тяжелым, как Великий Хребет, взглядом.

— Не хитри, — прорычал он мощно, — говори сразу, что хочешь? Не поверю, что вот так из-за доброты своей душевной, ха-ха, смотрите на него, красавца!

— Красавца, — подтвердил я с достоинством. — И как раз из-за бесконечной душевной доброты и ничего более!.. Я вот весь такой, я же гном в душе, разве не видно?.. А кое-где и снаружи. Потому и бьюсь, как рыба об лед, за гномство, за гномьи принципы и гномье виденье действительности, что единственно правильное и верное!.. Хотя, конечно…

Гномы слушали внимательно, стараясь ничего не упустить, Атарк же сразу ухватился за последние слова:

— Ага, вот и пошли это «хотя»! Ну-ну?

Я пожал плечами.

— Я отдаю вам Опаловую гору задаром, вы же свои, однако меня не поймут мои рыцари, я же все-таки их вождь, обязан и о них заботиться, защищать всякие там их интересы!.. Потому я придумал, как сделать так, чтобы и мои лорды увидели, какие вы замечательные, как помогаете в войне с преступным режимом узурпатора и захватчика, посмевшего и дерзнувшего, и тогда все скажут, что да, гномам нужно отдать эту гору, раз им нужнее.

Гномы молчали, сразу потускнев, Атарк сказал твердо:

— Извини, дорогой друг, но такое не по нам. Мы, гномы, хоть и недолюбливаем вас, но никогда не воевали против людей!

Я напомнил:

— Говорят, вы часто пакостите людям!

Он нахмурился.

— Пакостить — одно, воевать — другое. Да и пакость ли — еще надо разбираться. Когда гном сопрет кувшин молока, а взамен оставит кусочек золота — пакость ли? А если кого в болото заведет или в ловушку, то неча у нас в сараях шарить, все ломать, клады искать.

— Ладно-ладно, — сказал я нетерпеливо, — зато подумай про Опаловую гору.

Он вздохнул.

— Подумал. И все мы подумали. И решили. Хоть мы и жадные, как вы считаете, до всяких драгоценных камешков, но все равно… воевать с людьми не будем. Это наше древнее правило, мы его никогда не нарушали.

Сердце мое сжалось в комок, в животе болезненно дернулось.

— Атарк… подумай! Я знаю, драгоценности вам нужны не для красоты, вы умеете из них извлекать нечто… А там целая гора!.. На сто лет хватит рыться в ее недрах. А то и на тысячу!

Он покачал головой.

— Мы сказали — нет. Ты пей, мы все-таки отмечаем победу над терьярдером, а ты не просто чуточку помог, как скромно говоришь, а ты почти все сделал!.. Ты все равно наш друг отныне.

Гномы оживились, снова шумно сдвигали чаши над столом, проливая вино, пили, ели, орали песни, бахвалились отвагой и силой. Атарк и Урант как будто чувствуют вину, что отказали мне в таком важном для меня деле, ухаживают и подливают в кубок лично, выказывая высшую степень уважения к гостю.

На пятом или шестом кубке в одурманенный, но постоянно бешено работающий мозг над этой идеей пришла новая ослепительная мысль.

— Погоди, — сказал я им обоим, — вы абсолютно правы. Вам не стоит воевать против людей, раз для вас это не армландцы, торнедцы или фоссане, а просто люди… однако вы можете оказать мне одну небольшую услугу.

Атарк сразу же исполнился подозрительности, лицо стало мрачным и суровым.

— Что ты задумал?

— От вас потребуется пустячок, — сказал я. — Совсем-совсем. Именно по вашей части.

Он уточнил хмуро:

— Что, воевать не придется?

Я помотал головой.

— Даже забудьте про оружие. Вам вообще не надо подниматься наверх…

Атарк подумал, Урант его дважды пихнул в бок, наконец Атарк проговорил с сомнением:

— Так что там насчет Опаловой горы?

На обратном пути я останавливался перевести дыхание всего дважды, наконец поднялся по тайной лестнице и вышел в первый подвал, где из стены торчат крюки, а на цепях можно удерживать мамонтов, затем в средний, и наконец вышел в хмурое утро. Солнца не видать за низкими тучами, воздух после раскаленных подземелий особенно сырой и холодный.

Стражники ахнули, один даже ухватился за сердце, тайный интеллигент, наверное. Я прошел мимо с таким выражением лица, словно выходил цветочки нюхать.

Во дворце сразу начался переполох чуть ли не раньше, чем меня увидели. Статуйно неподвижные слуги сдвинулись с мест, кое-кто исчез, остальные провожают выпученными глазами. По ним уже можно понять, никто не ждал моего возвращения, кого посылают ловить терьярдера, того посылают на верную смерть… Ну, спасибо за искренность, Ваше Величество…

Принца Роднерика я увидел в большом зале, вокруг него придворных больше, чем бывает возле самого Фальстронга, он говорит им нечто безапелляционное таким командным голосом, что в ответ надо либо бить в морду, либо покорно склонять головы.