Ева. Колыбельная для Титана - Инна Георгиева

— В каком смысле? — не поняла готесса. Я хохотнула:

— Да в самом прямом, Полечка! Ибо сегодня закончился пятидневный эксперимент, который показал нам всю мощь хлорного отбеливателя. Заметь, я уже не спрашиваю: нафига ты все вещи в нем разом замочила. Ты мне только скажи, какая была концентрация этого супер-средства, раз оно сумело растворить Богданчиковы труселя до состояния молекул и атомов?

— О, мой Бог! — всхлипнула Полина. — Неужели все так плохо?!

А я уже почти рыдала от смеха:

— Ну, относительно, конечно. И вообще: все зависит от того, чего именно ты хотела добиться. Да и в любом случае, у тебя есть, по крайней мере, три дня, чтобы загладить перед Богданом вину. Если он, конечно, переживет эту потерю.

Полина гневно забулькала что-то на другом конце провода, но ничего толкового в ответ так не придумала. Наверное, понимала, что в данной ситуации виновата только она. И ей действительно придется как-то все исправлять.

Ну, а я решила, что пятница, начавшаяся с улыбки, просто не может закончиться плохо и, весело подхихикивая, отправилась в душ. Похоже, лыжный уикенд обещает быть веселым. Кто знает? Быть может, и мне, наконец, удастся одолеть хотя бы один спуск? А если даже и нет, скучать нам все равно не придется.

Полина Казакова

Черт, да что же это делается-то, а?! Я же никогда раньше так страшно не тупила. Нет, ошибки, конечно, случались — у кого их не бывает? Но чтобы такого масштаба… Да если папа узнает, он мне диагноз «лох» поставит даже без обследования. И будет прав!

Я перевернулась на спину и уставилась в потолок:

«Соберись, Полина! — приказала сама себе. — У тебя остался последний шанс. Третьего провала Богдан тебе не простит».

Да я бы и сама не простила! А Соколов, конечно, терпеливый, что аж не верится, но его точно нельзя назвать великомучеником. Не дай Бог счет за испорченную одежду выставит — там же одних только свитеров на мою месячную стипендию было!

К сожалению, идеи для решающего «поступка», должного выстлать белой скатертью путь к моему личному счастью, не было еще даже в зародыше, потому пришлось выползать из постели и приступать к творчеству. В смысле: к подготовке к походу в универ с одной стороны и попыткам придумать что-нибудь эпическое, великое, имеющее стопроцентную вероятность успеха — с другой.

— Ну, давай, Полина, — минут через десять приказала своему отражению в зеркале, — ты всегда была сообразительной Знахаркой. Блесни интеллектом, не позорь седины!

Увы, ничего толкового на ум не приходило. Наверное, потому, что было слишком рано. А у меня талантливые мысли рождаются ближе к закату. И пусть Ева сколько угодно доказывает, что все люди по природе жаворонки и насильно изменяют свой график, превращаясь в сов, — пофиг! Пусть я буду не человеком, но встать на рассвете и сгенерить что-то умное просто выше моих сил.

Но сдаваться ведь тоже не выход!

Посмотрела на себя в зеркале: блин, красавица! Не девушка — пэрсик! Чего ему еще надо, этому Соколову? Глазки как… ну, не алмазы в три карата, но точно какой-то драгоценный камень напоминают. Брови в разлет, как крылья хищной птицы… или, скорее, вороны, но это ведь не так поэтично? Губки тоже все из себя, хотя…

Покосилась на черную помаду в руке, вздохнула и пошла копаться в закромах. Минут через пять достала другую — темно-красную, почти бордовую. Провела по губам:

— Ничего, — подмигнула себе с утешением, — мужики любят Кармен. А тому, кто меня в универе первый шалавой назовет, я нос сломаю. И остальные сразу поумнеют.

Жалко, конечно, что сейчас не Хеллоуин — я этой помадой только на этот праздник губы и крашу. А то бы натянула корсет и явилась к Богданчику с бюстом «а-ля Эльвира». Он бы мне сразу по всем грехам индульгенцию выписал. Но жизнь, как говорится, полна несправедливостей.

«И вот, например, одна из них: сидит на кухне и смотрит на меня большими голодными глазами. Чем же я тебя заслужила-то, а?», — пробормотала себе под нос, и уже вслух добавила:

— Привет, мистик с труднопроизносимым именем. Как жизнь?

Он скривился, даже слишком выразительно для его инфантильной натуры, так, что я сразу поняла: жизнь у парня — не сахар, и спросил:

— А ты куда-то собралась?

— Да тут недалеко, — кивнула с улыбкой. — В универ. Хочешь со мной?

— А там кормить будут? — серьезно уточнил он. Ну, ясно: опять всю морковь из холодильника выжрал. Сумел бы — и лед поотковыривал. Не повезло бедняге: у меня техника с No Frost: ничего лишнего.

Хотя странный парень какой-то, честное слово. Вроде, взрослый, даже умный, а чтобы в магазин сходить — так ноги, видимо, не оттуда растут. Я думала: посажу на диету, не стану кормить «с ложечки» — он сам как-то догадается, что провиант надо добывать и, желательно, за пределами моей кухни. Нифига! Сидит, мучается, одну морковку грызет, уже волосы рыжиной отдают, а как-то ситуацию исправить — ни в какую. И что прикажете с ним делать? Я же на двое суток уезжаю, вернусь — тут один скелет будет. Как мне потом ментам доказывать, что он был не привязанный? Ни один же трезвомыслящий человек не поверит, что парень, у которого в кармане почти пять кило убитых енотов умер от голода, живя в соседнем подъезде с продуктовым магазином.

— Ладно, собирайся, — приказала этой бестолочи. — Поедешь со мной.

— Кушать? — подпрыгнул египетский троглодит. Закатила глаза:

— Ну, если повезет, то и кушать тоже. А так: пристраивать тебя в хорошие руки. Меня в городе до понедельника не будет. Боюсь, придется тебя на время отдать другому хозяину.

Он уставился на меня долгим тяжелым взглядом, сведя на переносице широкие брови.

«Неужели, обиделся на хозяина?» — удивилась я. Как-то непохоже. Обычно он все мои колкости мимо ушей пропускает…

А-н, нет! И сейчас не подкачал: подумал, прикинул что-то в своей не в меру умной голове и деловито попросил:

— Лучше чтобы он был поваром.

Блин, ну что за человек!

— Мечтать не вредно! — буркнула, натягивая пальто и демонстративно кивая на настенные часы: мол, пора двигать булками к выходу. Ну, а чего ждать? Есть-то в доме уже все равно нечего. Финита, завтрак! Теперь придется что-то по дороге искать, а на это нужно время. Так что: «вставай, мальчик, соловьи уже пропели, кузнечик прочирикал». — Хочешь повара, а получишь недоучку-хирурга. Но если будешь хорошо себя вести, он тебе с работы ножку притащит.

— Куриную? — сразу заинтересовался мистик. Я фыркнула:

— Костик — патологоанатом! Откуда у него в морге куриные ноги?

Ева Моргалис

Вечером на вокзал ехали двумя партиями: я, Алекс и Наташа в одном такси; Богдан с Егором — в следующем. Полина явилась раньше всех и ждала нас у выхода на перрон. Причем, ждала в лучших традициях Хатико: безмолвно глядя в сторону особняка, почти не шевелясь и искренне радуясь моему появлению. Правда, Богдану пятнадцатью минутами спустя она радовалась еще сильнее, но это уже мелочи. Тот, кстати, тоже был счастлив ее видеть. И вообще — добраться, наконец, до поезда и смыться из-под чрезмерной и такой неожиданной опеки Егора. Так и сказал, яростно сжимая кулаки: