Любовь крестоносца - Александра фон Лоренц

― Прекрати, мне очень больно! ― она стала сталкивать его с себя.

— О Боже… — прохрипел он, — так ты и в самом деле девственна!

Но это открытие уже не могло остановить его, но движения мужчины стали медленными и бережными, он осторожно входил в нее все глубже и глубже и, войдя полностью, затих.

― Сейчас не больно? ― нежно спросил Ульрих, находясь глубоко в ней. Он полулежал, опираясь на локти, и не двигался, хотя это ему стоило огромных усилий.

Боль постепенно прошла, и когда он стал выходить из нее, опять накатилась истома. Радмиле было приятно ощущать его в себе, и она обхватила его мускулистые ягодицы ногами. Почувствовав перемену в ее настроении, он резким толчком снова погрузился в ее тело.

Он входил и выходил из нее, все глубже проникая внутрь тесного лона. Покрытый бисеринками пота, Ульрих сдерживался изо всех сил, тяжело дыша, как загнанный зверь….. нужно было и ей доставить удовольствие. Это было невероятно трудно, после стольких месяцев воздержания. И конечно, он не смог удержаться…

Девушка перепугалась, когда он вдруг напрягся всем телом и издал хриплый рык. Его тело забилось в судорогах, он обмяк, излив себя в огненном взрыве ошеломительного оргазма.

Радмила же застонала от болезненного ощущения неудовлетворенности, расходившегося по ее телу от того места, где глубоко внутри нее пульсировало мужское естество

― Слишком быстро! ― хрипло пробормотал он, довольный, хотя и измотанный, ― прости! Ты не успела… Ну ничего…я немного отдохну и доставлю тебе удовольствие.

― Ты бессовестный, наглый грубиян… мне от тебя ничего не нужно!

Приятная нега разлилась по всему телу, когда Ульрих вышел из нее и, еще дрожа от наслаждения, откинулся в сторону на край кровати.

Радмила свернулась в клубочек, лишь через несколько минут осторожно потянула на себя край одеяла. Ее глаза смотрели в потолок, губы были прикушены, что придавало ее лицу такой вид, как будто внутри у нее затаилась огромная боль, и она боялась пошевелиться, чтобы не испытать ее снова.

Ульрих молча встал, отчего видавшая виды кровать заскрипела, и, захватив с собой свою одежду, пошел к выходу. Радмила услышала, как стукнула дверь бани.

Тевтонец посмотрел на свои руки ― бедра и живот у него тоже были перепачканы доказательством невинности Радмилы. Казалось, он получил желанную разрядку, испытал большое удовольствие, о котором мечтал все эти дни, но все произошло как-то не так. Где-то затаилась холодная тягучая тоска. Она постепенно разливалась по всему телу, заполняя собою и грудь, и сердце, и Ульрих понял, что это глубокое сожаление. Почему оно так тяготит, он так и не мог себе объяснить. Потом понял — это чувство вины. Радмила оказалась девственницей, а он решил, что она изменяет ему с этим боярином. Да и почему изменяет? В конце концов, она ведь ничего ему не должна. Наоборот, это он ее должник.

Мужчина долго и тщательно отмывался. Как — то не очень хорошо получилось с соблазнением девицы. Вроде и не назовешь это насилием — она и сама трепетала, Ульрих это чувствовал, но все же он навалился на нее как дикий зверь. Сказались долгие недели воздержания, да и разрядился он слишком быстро. Скорее всего, девушка испытала только боль и горькое разочарование от своего первого опыта любви с мужчиной. Ульрих даже не знал, что и думать… может, он был слишком груб? Почему она отвернулась и замолчала?

— А почему ты сам ничего ей не сказал? — спросил его внутренний голос.

А что я должен был сказать?

― Ну, что обычно говорят в таких случаях! — возмутился кто-то внутри.

Что обычно говорят в таких случаях, Ульрих не знал и мысленно промолчал. Его горло словно сдавил сильнейший спазм. Но все же мужчина взял себя в руки и пошел к дому. Дверь оказалась распахнутой, и в душе рыцаря шевельнулась тревога.

Он быстро вбежал в избу и увидел, что Радмилы нет. Около кровати на полу печальным холмиком валялось изорванное платье. Мужчина кинулся искать по всему дому, ― девушки нигде не было. Взволнованно заржал Лотарь, и тевтонец побежал на конюшню. Так и есть! Ни Радмилы, ни ее Голубы!

Нескольких секунд хватило рыцарю, чтобы накинуть седло и вскочить на жеребца. Лес встретил его тревожным шумом высоких крон и порывами свежего ветерка вперемешку с редким моросящим дождем.

— Сейчас я догоню ее, — подумал Ульрих, но, проскакав с сотню саженей, притормозил коня.

Крестоносец прислушался. Где-то далеко перекликались птицы, шумела листва под порывами ветра, но никаких других звуков он не услышал. Куда ехать? Где искать? Немец в сердцах дернул поводья, Лотарь оглянулся на него и медленно побрел по мягкой траве.

— Как мне быть? — размышлял расстроенный тевтонец, — я уже не могу без нее. Даже сам не думал, что так затянет эта простая девчонка! Жениться? Но я же обещал принять обет. Придется покинуть орден. К тому же она не благородной крови, и никакого приданого за ней не будет…. Может, хватит и того, что и ему не досталось никакого наследства. Не жить же в этой нищей избе в лесу! Нет, жениться надо разумно. А как жить без нее?

Ульрих прислушался. Вдалеке послышался треск веток падающего дерева, и сердце его дрогнуло. Мужчина натянул поводья, и жеребец послушно пошел рысью, уклоняясь от ветвистых стволов. Но и целый час поисков не дал ничего. Лес становился только гуще и непролазней. Впереди он уже потемнел и ощерился колючим стлаником на чужеземца.

— И бросить ее не могу, — продолжал размышлять рыцарь, — запала в сердце. Как представлю, что надо уезжать — все сжимается внутри. Хорошо хоть, что с этим русаком у нее ничего не было.

Ульрих довольно улыбнулся. Ему было приятно, что Радмила оказалась девственницей. Но сразу же стало жаль ее, и глаза тевтонца опустились вниз.

Как она останется одна в этой избе?

— А что, разве надолго она здесь останется? — опять съехидничал каверзный голос, и тугой комок подкатил к горлу рыцаря.

— Она действительно одна не останется, — подумал он, — этот красавчик боярин быстро приберет мою лесную фею к своим рукам…

Ульрих представил, как Юрий обнимает Радмилу, как она сначала сопротивляется, а потом стонет в его объятьях от острого наслаждения, которого он сам не смог ей доставить. Теперь уже она стала женщиной, и у нее появятся потребности в мужчине. Раскроются новые яркие чувства. Ульрих знал это. И она, конечно, не будет жить одна в лесу, слишком она красива и чувственна.

От таких мыслей крестоносец совсем расстроился, соскочил с коня и опустился на траву. Мужчина присел на корточки и обхватил гудящую голову руками. Лес безразлично шумел, не обращая внимания на его страдания, а Лотарь недоуменно поглядывал на своего хозяина, забыв даже про соблазнительную траву. Потом тихонько заржал.

Удивленный Ульрих посмотрел на него, и увидел, что конь побрел куда-то в сторону. Странно, жеребец никогда не бросал своего хозяина, особенно в трудные минуты, а теперь вдруг куда-то направился. И вдруг его осенило. Надежда всколыхнула душу рыцаря, он потихоньку поднялся и последовал за жеребцом. Лотарь как будто понял мысли хозяина и пошел быстрее.