Кремлевское дело Бешеного - Виктор Доценко

Не обращая больше .внимания на труп, Савелий принялся делать пассы руками над коробками. Ему с огромным трудом удавалось терпеть страшную боль: казалось, он висит над огромным костром и длинные языки пламени уже вовсю лижут его тело.

Часовой механизм Савелий обнаружил за нескольких секунд, но отключать его не торопился, тем более что рассмотрел бегущие цифры: времени до взрыва оставалось немногим более двадцати пяти минут.

Двадцать пять минут! Много это или мало? Если через двадцать пять минут прогремит мощный взрыв, который унесет сотни, а может, и тысячи жизней, эта страшная утрата во многом изменит дальнейшую жизнь их родных и близких, оставшихся в живых. И кто может с уверенностью сказать, что живым будет легче, чем погибшим?..

Савелий склонился над взрывным устройством, простер над ним ладони и прикрыл глаза. Ладони ожгло огнем, пот выступил по всему телу, одежда мгновенно намокла, а он все еще не знал, с чего начать.

Время стремительно шло, и оставалось все меньше и меньше секунд до взрыва, однако в Савелии жила твердая уверенность, что он справится, разгадает хитроумную загадку той сволочи, которая решилась на такое страшное злодеяние.

Постепенно перед ним предстали руки злодея, готовящие ловушку. Это были отрывочные видения, но именно они и подтолкнули Савелия к пониманию того, как следует выстроить их последовательность, и тогда он начал медленно, словно по слогам, читать мысли хозяина этих рук: «Попробуй реши мою загадку! Найди мою ловушку! Найдешь одну, а за ней тебя ожидает другая, третья…» — этот внутренний голос подлеца будто издевался над ним.

Казалось, Савелий вошел в душу злодея, стал думать, как он, жить его ощущениями…

В какой-то миг ему показалось, что он ненавидит самого .себя, готов разорвать себя на куски, появилась ненависть даже к своему названому брату Андрею Воронову, которого он так любит! Тем не менее даже промелькнула мысль: вызвать его сюда, чтобы погиб и он при этом адском взрыве…

— БОРИСЬ, БРАТ МОЙ… БОРИСЬ С ЭТИМ ЗЛОМ! ТЫ ДОЛЖЕН ПОБЕДИТЬ! — неожиданно послышался Савелию голос Учителя. — СОСРЕДОТОЧЬСЯ ТОЛЬКО НА УСТРАНЕНИИ ЗЛА!

«Господи, Учитель, помоги мне!» — мысленно воскликнул Савелий.

И в тот же момент на душе его стало спокойно, а мысли вновь обрели стройность и последовательность, к Савелию пришла уверенность, и он принялся активно действовать. Его пальцы принялись быстро прикасаться то к одному контакту, то к другому… Их то обжигало огнем, то они ощущали приятную прохладу…

Через несколько минут все было кончено. Савелий медленно открыл глаза и увидел, что таймер остановился за девять секунд до взрыва…

Хотя Виктор Илларионович Фадеев занимал должность заместителя начальника Службы безопасности Президента и почти ежедневно находился рядом с главой государства, поговорить им с глазу на глаз было делом весьма трудно осуществимым.

Близость к Президенту и возможность видеть его, минуя многочисленных референтов и помощников, была не просто проявлением его доверия, а большим политическим капиталом, из которого извлекались весьма солидные дивиденды, выражающиеся в цифрах с многими нулями. Именно поэтому члены его большой «семьи» и их близкие друзья обладали влиянием куда большим, чем многие министры или влиятельные политики-депутаты.

Эти люди, составлявшие сплоченную едиными интересами группу (в газетах ее открыто нарекли «семьей») из пятнадцати — двадцати человек, ревниво оберегали Президента от постороннего влияния и делали все, чтобы тот получал информацию только через них.

Наверняка многие помнят, каким был первый Президент России в начале своей деятельности: азартно играл в волейбол и теннис, был весельчаком и балагуром. Постепенно поднимаясь все выше и выше по служебной лестнице, он оставался простым и доступным, любил общаться с обычными людьми, умел выслушивать их, а возглавив партийную организацию Москвы, не гнушался самолично пройтись по магазинам, проехаться в общественном транспорте. Причем его никогда не сопровождали толпы телохранителей.

Известно, что «короля играет свита». Когда Борис Николаевич стал Президентом, его ближайшее окружение, которое он сам лично и подбирал, постепенно начало оттеснять от сановного тела посторонних, не входящих в «ближний круг» людей.

В этом «круге», то есть вокруг Президента, идет такая подковерная борьба за каждый шаг, приближающий к Самому, что соваться туда простому смертному бесполезно да и опасно.

Президент, естественно, знал об этой борьбе и часто нервничал, понимая двусмысленность своего положения, однако ничего поделать не мог: правила власти таковы, что малознакомому, непроверенному человеку высшие государственные рычаги доверить так, с кондачка, не дозволялось. А всех членов «семьи» Президент видел, как он считал, насквозь и верил, что имеет еще достаточно сил и волю, чтобы обуздать зарвавшихся «родственничков».

Конечно, притчей во языцех была младшая дочь Президента: во время предыдущих выборов он приблизил ее к себе, назначил на официальную должность в свою администрацию, прислушивался к ее советам…

Но, как чаще всего бывает, главный не тот, кто чаще других попадает в объективы фото — и телекамер. Как в свое время кардинал Ришелье правил Францией из-за спины своего короля Людовика (за это и прозвали всех дальнейших тайных властителей «серыми кардиналами»), так и сейчас основное влияние на Президента имела вовсе не его младшая дочь, а мало кому заметный, занимавший скромную должность председателя совета директоров некой государственной фирмы, муж младшей дочери Президента — Алексей Бакурин.

Влияние его выросло не сразу, но теперь и глава президентской администрации Валентин Николаевич Щенников, и начальник Службы безопасности генерал Скворцов, и банкир Долонович, и управделами Петр Петрович Можаев, не говоря уж о персонах помельче, — все эти люди, входящие в костяк «семьи», так или иначе прислушивались к мнению Бакурина и старались ему поддакивать, когда тот отстаивал у Президента тот или иной выгодный ему вариант очередной кадровой «рокировочки» или проекта нового президентского указа.

Однако теперь над головой Бакурина начали сгущаться тучи. Как только начальник охраны генерал Скворцов рассказал ему, что Президент случайно услышал радиопередачу, в которой особенно зло громили «семью», он немедленно насторожился. Они оба досконально изучили характер Президента и теперь готовились к тому, что тот попробует самостоятельно получить правдивую информацию, минуя обычные каналы «семьи».

— Думай, Семен Макарович, сейчас все от тебя зависит, — внушал генералу-охраннику Бакурин, — чтобы и муха к Президенту не пролетела без твоего ведома! Ты понимаешь это? Иначе всем нам не сносить головы.

— Дерьмо вопрос, Леха! — успокоил его Скворцов. — Ты же знаешь, у меня все схвачено, комар носа не подточит! Давай лучше еще по рюмашке…

Бакурина коробило от генеральского самодовольства, но он, не возражая, подчинился, понимая, что в данной ситуации вынужден во всем положиться на этого краснорожего, туповатого, но хитрого солдафона, которого, кроме водки и баб, ничего и никогда в сущности не интересовало.