Природа советской власти. Экологическая история Арктики - Энди Бруно

и средство передвижения, и источник побочных заработков». Он также доказывал, что саамские методы выпаса, отличавшиеся от методов коми, были более подходящими для Кольского полуострова. Кольские саамы испытывали «глубокое негодование» приемами «использования ягеля, применяемы[ми] ижемцами», потому что они без необходимости вытаптывали и уничтожали пастбища в результате чрезмерного выпаса оленей. Согласно Чарнолускому, саамы сочувствовали «совершенно условному обозначению естественными признаками пределов некоторых участков земли (вообще земли, никому не принадлежащей), необходимыми во избежание смешения стада». Описывая свое видение того, как можно было бы улучшить кольское оленеводческое хозяйство, Чарнолуский настаивал на том, что к «расчетливому ведению стада» у коми и ненцев нужно было бы добавить методы саамов, «бережно относящихся к пастбищам своего края, которые гибнут на наших глазах»474.

Геоботаник Александр Салазкин из Мурманского отделения Комитета Севера также считал, что саамские практики выпаса были лучше, чем у коми. Его детальное исследование флоры кольских земель показало, что оленеводы использовали только четверть всех доступных ресурсов. Но «несмотря на далеко неполное использование кормовых ресурсов, наблюдается местами пастбищная теснота». Большая часть проблем крылась в том, что «ижемско-ненецкая система пастьбы в стадах в течение всего года совершенно не отвечает особенностям местных ягельных пастбищ и весьма вредно отражается на их состоянии во время летней пастьбы». Экология Кольского полуострова отличалась от условий тех мест, где коми первоначально развивали оленеводство. Хотя в регионе было много лишайников, они в основном росли в лесу, а не в тундре. Салазкин указывал, что обилие земель, покрытых лесом, делало кольскую среду более подходящей для саамских методов выпаса, в том числе свободного выпаса оленей в летнее время. Акцентируя внимание на правильных методах питания оленей, Салазкин, как и Чарнолуский, утверждал, что историческая саамская практика оленеводства может стать подходящей основой для развития «социалистического оленеводства»475.

КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ ОЛЕНЕЙ

Масштабная сельскохозяйственная реформа столкнулась с этнической политикой в тундре. Начиная с конца 1920‐х годов советское руководство настаивало на коллективизации оленеводческого пасторализма. Какой бы спорной, запутанной и жестокой ни была коллективизация, эта политика преуспела в том, чтобы сделать оленеводческую экономику более понятной и управляемой для государства в качестве сельскохозяйственной деятельности. В этом смысле коллективизация позволила распространить государственный контроль на самые отдаленные уголки, а также сконцентрировать средства к существованию в сельской местности преимущественно в форме одного вида млекопитающего.

В первую очередь коллективизация была программой, ориентированной на установление централизованного контроля над производством продуктов питания. В большинстве случаев она включала реорганизацию крестьянских хозяйств, занимавшихся выращиванием сельскохозяйственных культур и животноводством, ради улучшения возможностей государства по приобретению зерна и придания социалистического окраса крестьянству. Как видно на примере спецпоселенцев в Хибинах, классовая война против зажиточных крестьян (раскулачивание) была неотъемлемой частью коллективизации и завершилась экспроприацией земель, собственности и скота в пользу коллективных государственных хозяйств. Хотя в теории крестьяне из бедных и средних слоев населения должны были добровольно создавать колхозы или вступать в них, на практике многие из них были принуждены к этому партийными активистами476. Вместо того чтобы поддержать сельскую экономику, коллективизация нарушила производство зерна на ближайшую перспективу и вызвала широкое недовольство среди крестьянства. Однако заложенная коллективизацией институциональная структура в дальнейшем стала моделью советского сельского хозяйства.

Чтобы провести коллективизацию на Кольском полуострове, государственные руководители и консультировавшие их специалисты поставили в план астрономическое увеличение масштабов оленеводства. Согласно этим планам, олени должны были использоваться для производства мяса, молока и шкур с целью накопления капитала, а не просто для обеспечения продовольствием и одеждой местного населения. Повышение показателей производства мяса требовало увеличения количества оленей и больших размеров стад. Некоторые «реформаторы» хвастались, что запасы лишайников в Мурманском регионе могли прокормить до 300 тысяч оленей, и даже Алымов соглашался, что «многочисленность малооленных хозяйств» сдерживала темпы роста домашнего оленеводства477. Чтобы достичь десятикратного увеличения продуктивности кольского оленеводства, первоначальный план коллективизации предполагал объединение к 1933 году 91% хозяйств в 14 колхозов и организацию одного совхоза478. Первые планы по организации совхоза предполагали, что в нем будет 50 тысяч оленей, что соответствовало численности всех особей на полуострове в это время479.

Государство также старалось контролировать передвижение оленеводов и оленей. Один исследователь оленеводства выражал распространенное советское пожелание превратить кочевые народы в оседлых животноводов, чья профессия, в отличие от образа жизни, требовала бы некоторых сезонных перемещений: «Мы считаем, что наиболее прогрессивной и соответствующей интересам социалистической реконструкции оленеводческого хозяйства является система круглогодовой стационарной пастьбы, при условии увеличения размеров стада и организации постоянного окарауливания их»480. И хотя руководители признавали, что оленям необходимо кочевать во время выпаса, они хотели использовать коллективизацию для ограничения мобильности и переселить общины коренных жителей Севера, чтобы ими легче было управлять.

В то же время некоторые местные эксперты предпочитали использовать знания об окружающей среде Кольского полуострова, полученные на местах, с тем чтобы смягчить правительственные планы. Настаивая на том, что «наблюдения лопарей над погодой и географическими явлениями в тундре» и «над жизнью и привычками дикого и домашнего оленя» могли быть полезны советской науке, Чарнолуский описал «местное знание» так называемых «знатских» оленеводов в восточной части полуострова481. Опираясь на некоторые биологические аспекты исследований Чарнолуского, в том числе его классификационную систему разных типов оленей, один партийный деятель предложил ввести модель многоотраслевого оленеводства. Он утверждал, что «эксплуатация стада давала бы гораздо большие результаты, если бы часть его специально подобранных и подходящих для этой цели оленей культивировалась на мясо, другая часть – на шкуры, третьи были бы выделены как молочный скот, четвертые употреблялись бы как ездовые и т. д.»482 Алымов дополнительно попытался использовать эти знания, утверждая, что «каждое оленеводческое селение, каждый погост требуют, при организации колхозов, своего особого подхода». Он считал, что для увеличения численности домашних оленей оленеводческие сообщества в первые годы коллективизации должны были уменьшить число забиваемых оленей, сократить экспорт оленины и больше полагаться на дополнительные источники пропитания, такие как занятия рыболовством и охотой483. Частично в ответ на все эти опасения Мурманский Комитет Севера разработал сокращенный план для совхоза, который требовал завоза меньшего количества оленей из других частей страны и тем самым снижал вероятность заболеваний среди животных484.

Эти исследователи и преобразователи региона сыграли менее похвальную роль, позволив этническим различиям в оленеводческой экономике Кольского полуострова влиять на классовую политику. Сторонники такого подхода в Комитете Севера первоначально пытались обойти классовые различия в общинах коренных народов, ассоциируя их с примитивной коммунистической стадией развития. Однако они уступили позиции после того,