Флобер - Бернар Фоконье

И все же главное, что побудило Флобера осуществить такой непростой и таящий множество подводных камней замысел, — это его ненависть ко лжи и фальши во всех проявлениях, твердое убеждение в том, что нельзя жить в мире своих иллюзий, и в особенности неприятие «романтической лжи», по выражению Рене Жирара[232]. Что двигало революционерами 1848 года, которые не были простым отчаявшимся людом, что было бы понятно, а «интеллектуалами», витающими в облаках идиотами наподобие Ламартина? Заблуждение, что социальные или экономические кризисы можно уладить с помощью «воспитательных» речей, — это и есть утопия и иллюзии. Гюстав хорошо помнил, какие глупые речи произносили на банкетах «прогрессивные деятели». «Воспитание чувств» — это ниспровержение устаревших ценностей романтизма, разоблачение преступной глупости интеллектуальных болтунов.

Выбором автора определяется эстетика романа, в том числе и его язык, когда Флобер употребляет прошедшее время несовершенного вида, словно заставляет главного героя застыть в состоянии полной неопределенности. Для того чтобы этот процесс носил воспитательный характер, автор должен оставаться исключительно беспристрастным и проявлять почти научную объективность, за которую больше всего доставалось Флоберу от критиков. В действительности миф о том, что реализм в эстетическом плане мало интересует Флобера, — не что иное, как заблуждение. Он использует этот метод как средство, чтобы расстаться с иллюзиями молодости. И не столько с заблуждениями, поскольку известно, что у него никогда их в избытке не было, сколько с химерами его поколения. Он стремится покончить как с историческими, так и с любовными иллюзиями. Автобиографическая часть романа формируется на фоне исторических событий. Автор «Воспитания чувств» своим мастерством искупает вину человека за негативные черты его характера, а не писателя, брюзгу и ворчуна, претенциозно выражающего свои мысли, когда в письмах он изливает душу и заводит речь о политике. Впрочем, это обстоятельство ставит под сомнение его рассуждения о «реакционных» тенденциях развития. Флобер тем не менее не верит идеям писателей-социалистов о счастливом будущем, «которые требуют для всего человечества казарменных условий»[233]. Он сыт по горло их литературными произведениями, которые считает бредом пустых мечтателей. Он также не питает иллюзий относительно «фанатизма интересов»[234], превращающего охваченных паникой добропорядочных буржуазных обывателей в преступников. Если описанное в романе французское общество порой делится на отпетых мошенников и наивных идиотов, то, похоже, первые вызывают у Флобера большее омерзение. Вот что он пишет Жорж Санд: «Я сейчас описываю на трех страницах безобразия, творимые национальной гвардией в июне 1848 года. Представляю, как на меня окрысятся буржуа! Я тыкаю их носом в их же дерьмо, как только могу»[235].

Фредерик Моро, незадачливый отпрыск умирающего романтизма, сбегает со своей любовницей Розанеттой в лес Фонтенбло не когда-нибудь, а именно во время жутких событий июня 1848 года. Флобер пользуется случаем, чтобы высмеять повадки напыщенных болтунов, которые часто упускают главное и не видят дальше своего носа. «Ах да! Это восстание, — говорил Фредерик с презрительной жалостью, ибо все эти волнения казались ему ничтожными по сравнению с их любовью и вечной природой».

«Воспитание чувств» — жестокая книга. И не только потому, что главный герой в конце романа приходит к выводу, что жизнь его не удалась, и не по причине его собственной пассивности или глупости, а так как жизнь сама по себе является трагическим фарсом. Все описанные автором персонажи, за некоторым исключением, таким как Дюссардье или малышка Рокк, один хуже другого. Например, Сенекаль представляет собой отталкивающий образ слепого и преступного идеолога, каких можно встретить во всех политических радикальных движениях. Дамбрез, коррумпированный финансовый воротила, который «заплатил бы, чтобы продаться». С одинаковым цинизмом он чувствует себя как рыба в воде при любом политическом режиме. Роман Флобера вовсе не выносит приговор тому или иному лагерю, а всему роду человеческому, его низости, словно литература иносказательным языком способна взять на себя не только моральную, но и этическую роль.

Во время очередного пятилетия Флобер, как это вошло у него уже в привычку, работает над второй редакцией «Воспитания чувств». Он проводит много времени в Париже, что позволяет ему на месте проверить и уточнить все детали романа. Помимо всего прочего, поездки в Париж немного сглаживают его повадки вышедшего из берлоги медведя.

В Круассе к нему часто приезжает Жорж Санд. Их дружба, основанная на взаимоуважении, обоюдной симпатии и взаимном восхищении, растет и укрепляется с каждой встречей. «Милая дама из Ноана» в восторге от пребывания в Круассе. Гюстав трогательно ухаживает за ней. Он находит ее очаровательной до тех пор, пока «она не оседлает своего социалистического коня»[236]. Он читает ей свои сочинения, в том числе и находящийся в работе роман, который она находит «очень хорошим». Они ведут бесконечные беседы, продолжающиеся далеко за полночь. Однажды они так увлеклись разговором, что проголодались, и в четыре часа утра уплетали на кухне холодного цыпленка.

До салона принцессы Матильды в Компьене, любимой резиденции императора, расстояние небольшое. Наполеон III изъявляет желание увидеться с Флобером. И писатель соглашается совершить над собой усилие и не отказывает императору в его просьбе. Отныне все салоны Парижа открыты для Гюстава. Он становится человеком, которого повсюду встречают с распростертыми объятиями. И тем хуже для его репутации дикаря. «Как он меня нашел?» — интересуется императрица после его первого визита к ней…

В августе 1866 года Флобер даже получает по протекции принцессы Матильды орден Почетного легиона. Из скромности, по крайней мере как кажется на первый взгляд, он утешает себя тем, что орденская ленточка «доставляет удовольствие тем, кого он любит»[237]. Что же касается братьев де Гонкур, то они терпят на этот раз неудачу. Добряк Гюстав пытается их утешить после провала их пьесы «Генриетта Марешаль», которая была признана безнравственной. После шести представлений ее сняли с афиши «Комеди Франсез». Никто и ничто не спасло ее: ни восторженный отзыв принцессы Матильды, ни усилия Гюстава в день премьеры, не жалевшего своих ладоней, чтобы аплодисментами выразить свое одобрение авторам пьесы.

Гюстав переживает нелегкие времена. Надо сказать, что в глубине души ему совсем не нравится его роман. По его мнению, «порочна» даже сама концепция произведения. «Мне кажется омерзительным описывать современных французских буржуа», — пишет он своей дорогой подруге Жорж Санд в декабре 1866 года. К тому же у Гюстава возникают денежные проблемы. Он все чаще укрывается в Круассе, чтобы поменьше сорить деньгами и жить по средствам, как подобает «мелкому деревенскому рантье»[238]. Мать Гюстава, которая является его казначеем, пытается сократить его расходы. На весь год она выделяет ему сумму в семь тысяч франков. Кроме того, она вносит арендную плату за квартиру на бульваре дю Тампль. Какое-то время Комманвиль, муж Каролины, выступает в роли банкира и дает ему деньги в долг. Увы! Это длится совсем недолго. Вскоре дела мужа племянницы приходят в упадок. На тот момент супружеская пара все еще ведет буржуазный образ жизни и сохраняет видимость семейного благополучия. Каролину, как красивую женщину, не обходит вниманием префект Руана, барон Ле Руа. Он влюбляется в нее, но это любовь без ответа.