Несущая смерть - Джей Кристофф

обладают таким даром, великий даймё, – наконец проговорил Кин. – Женщины тихо отходят в сторону и оставляют нас одних со своими проблемами.

– Ах, какая мудрость…

– Для некоторых, возможно.

Хиро шагнул к Кину. Теперь их лица находились в паре дюймов друг от друга.

Между ними, как помехи в эфире, стоял гул двигателей, приправленный вонью чи и обещанием черного дождя.

– Но кем же ты станешь, когда все будет сказано и сделано? – пробормотал Хиро. – Когда она, я и прочие участники драмы сгинут. Когда не останется никого, кроме фермеров, копающихся в умирающей почве, и марионеток на тронах дзайбацу, и Гильдии, торжествующей, когда земля с каждым днем сотрясается все сильнее. Интересно, будешь ли ты ощущать вкус крови во рту?

– Мне тоже кое-что интересно…

– В самом деле?

– Почему вы столь сильно ее ненавидите?

– Ты забыл, что мой сёгун убит ее рукой? – Хиро сплюнул. – Речь идет о чести. Мысль может показаться странной, но такова жизнь самурая.

– Конечно, – проронил Кин. – Вы считаете, что ваша славная смерть неким образом улучшит ситуацию. Но я рассуждаю по-другому. К примеру, вместо того чтобы тратить силы на ненависть к ней, вы бы лучше поблагодарили ее. Все вы. Прямо перед тем, как вонзите лезвия в животы.

– Поблагодарить? – Хиро отшатнулся. – Что за безумие?

– Вы – воин, и она дала вам войну. Вы ищете смерти, и она даровала вам то, за что стоит умереть. Почему же вы ее до сих пор ненавидите?

– Это не имеет никакого значения…

– Если бы я сомневался в тебе, я бы заподозрил, что ты не хочешь умирать за Империю, Хиро-сан. Возможно, ты предпочел бы продолжать жить. Найти женщину, которую можно полюбить по-настоящему. Создать семью… Начать все заново в тихом уголке и, пожалуй, обрести счастье. Допускаю, что такой поворот был бы лучше, чем умирать за Империю, которая уже близка к гибели.

Они пристально посмотрели друг на друга. В оглушительной тишине мгновенья тянулись медленно, с каждой секундой приближая обоих к последней главе.

– И что же в этом славного? – Кин развернулся и ушел, глухо топая по качающейся палубе, скрывшись в облаке дыма, оставив повелителя тигров наедине с прощальными словами.

В разуме звучал гимн мехабака, мелькали мысли о том, что могло бы быть, если бы только…

Если бы только…

Но вслух он не сказал ничего. Совсем ничего.

14

Дымящий и кричащий

Юкико находилась в подземельях под Дворцом Пяти цветков, но мысленно снова пребывала в тюрьме Кигена, а рядом с ней был Хиро, идущий к камере, где сидел ее отец.

Рука потянулась к танто на талии, а сознание вернулось к кружащему где-то в вышине арашиторе.

Просто бессловесное прикосновение, будто слегка сжал руку старого друга, чтобы дать ему понять – ты здесь. Юкико почувствовала тепло Буруу, ощутила, как пробежало по перьям тигра статическое электричество. Желание быть наверху, с ним, усилилось. Она спрашивала себя, насколько ядовитым будет черный дождь, проходящий так близко от Йиши, насколько сильно он обожжет, если они попадут под ливень.

Будь осторожен, брат. Дожди тут не такие, как в Краю вечных бурь и как в горах.

ВОДА МОКРЕЕ?

Дожди ядовитые. Черные, как ночь. Обжигают кожу, если пробыть снаружи слишком долго: разъедают даже металл через некоторое время.

Я ОБЕЩАЮ ПРОВЕРИТЬ, КОГДА ПОЛЬЕТ ДОЖДЬ, МАМОЧКА.

Она невольно улыбнулась, задержавшись в сознании тигра. Впереди Юкико различила силуэт генерала Кицунэ в доспехах о-ёрой, с высоко поднятым вольфрамовым фонарем с ручным приводом. Мисаки шагала рядом, Мичи позади, а за ней следовали четыре самурая в древних доспехах.

Остальная часть группы осталась в обеденном зале даймё. Юкико спросила Акихито, не хочет ли он пойти с ней в подземелье, но у него стал такой вид, словно она ударила его кулаком в живот. Девушка сразу поняла, что он думает о Касуми, о том, как та погибла в тюрьме Кигена во время спасения ее отца.

Юкико обняла здоровяка и велела ему доедать ужин. Он тоже обнял ее в ответ, причем так крепко, что у девушки хрустнули ребра.

Коридоры подземелья оказались тесными, утыканными ржавыми железными дверями. Частично пребывая в Кеннинге, Юкико чувствовала, как здесь рушатся жизни: в гнилой соломе посреди темных помещений дрались сотни крыс. Тут томились десятки запертых в темноте гильдийцев, которых кормили черствым хлебом и поили грязной водой только из милосердия. Юкико знала, что они являлись ее врагами – а если бы все было наоборот, она бы подверглась гораздо худшим испытаниям, прежде чем ее бы потащили к Пылающим камням. Однако все внутри перевернулось при воспоминании о страданиях отца в застенках Йоритомо.

Возможно, сейчас точно так же страдал Даичи, если еще был жив. И какая-то часть Юкико задавалась вопросом, почему и гильдийцы должны испытывать схожие мучения.

Мне их жаль, Буруу. Сколько из них действительно знали, что творят? Сколько действовали из слепого повиновения или потому, что их так воспитали?

НЕ СТЫДИСЬ ЖАЛОСТИ. ОНА ОТЛИЧАЕТ ТЕБЯ ОТ НИХ.

Я не стыжусь. Но все равно чувствую себя дерьмово.

МЫ ДОЛЖНЫ ЖИТЬ, ДЕЛАЯ ВЫБОР И ОСОЗНАВАЯ ПОСЛЕДСТВИЯ.

Кстати, Кайя наверху, с тобой?

ГДЕ-ТО.

Она уже разговаривает с тобой?

НЕТ.

Однажды тебе придется рассказать мне эту историю, Буруу.

ОДНАЖДЫ.

Надеюсь, скоро.

НЕ РАЗДЕЛЯЮ Я ТВОЮ НАДЕЖДУ.

– Пришли. – Голос генерала Гиндзиро вырвал Юкико из сознания тигра, вернув в недра подземелья.

От вони заслезились глаза, и Юкико с Мичи прикрылись платками. Мисаки же наслаждалась новыми запахами и зрелищами, когда ее лицо было открыто, и глубоко дышала, несмотря на вонь.

Они замерли перед железной дверью, в которой не было ничего примечательного, кроме того, что находилось за ней. Юкико приоткрыла Кеннинг ровно настолько, чтобы заглянуть внутрь. И ощутила невероятный клубок человеческих эмоций – калейдоскоп мыслей, чрезмерно ярких и многочисленных, невыносимых, если долго на них «смотреть». Череп сжало тисками боли так сильно, что Юкико почудилось, он сейчас расколется.

– Хм… – проворчал Гиндзиро, нахмурившись. – Кажется, с ним что-то не так. Отойдите, – предупредил он. Генерал сдвинул в сторону пластину, закрывавшую смотровое окно, и заглянул внутрь, прищурившись в сумраке.

Отперев дверь, он сперва впустил в камеру самураев. Юкико услышала возню, тихий стон. Гиндзиро снова появился в дверях, жестом пригласив троицу войти.

Фонарь генерала висел на стене, освещая голый гладкий гранит, кучу грязной соломы в одном углу и пустое, покрытое коркой грязи ведро в другом. Шесть на шесть.

Два самурая схватили Инквизитора за локти, подняв с пола, а третий слегка сжал его горло. Заключенный был едва ли на дюйм выше Юкико. По болезненно-серой коже струился пот, запястья сковывали наручники.