Призрачный огонь - Уилбур Смит

в Мадрасе. Это воспоминание заставило бы ее заплакать, но она не могла вызвать слезы.

У нее не было никакого сопротивления. Ее разум отключился, отделившись от страха и надежды. Она похоронила свой дух так, чтобы никто не смог до него дотянуться. Она стала отстраненным наблюдателем своей собственной жизни, как будто плыла вне своего тела, наблюдая за тем, как разворачивается ее жизнь с легким любопытством.

Вернулись охранники. Они повели ее по крытым дорожкам, мимо других палаток, где женщины развалились, как кошки, на коврах и подушках. Они смотрели на Констанцию без жалости и презрения, но узкими оценивающими глазами. Музыканты играли на музыкальных инструментах, и воздух был насыщен ароматами духов.

Они вошли в самый большой шатер из всех. Босые ноги Констанс исчезли в толстых коврах. Стены были увешаны позолоченными зеркалами и расписными ширмами, на которых были изображены обнаженные женщины, скачущие в сложных сексуальных позах. Единственным предметом мебели была широкая кровать, стоявшая в центре комнаты, как жертвенный алтарь.

Внезапно охранники сильно толкнули Констанцию в поясницу. Она споткнулась и упала на кровать. Прежде чем она смогла выпрямиться, они подняли ее руки и ноги и распластали лицом вниз на матрасе. Она сопротивлялась, но они крепко держали ее. Одна из женщин последовала за стражниками, неся с собой ленты ткани. Она методично завязала ткань вокруг запястий и лодыжек Констанс и прикрепила их к угловым столбикам кровати.

А потом они оставили ее.

Связанная и одинокая, Конни уткнулась лицом в подушку. Если бы она повернула голову, то увидела бы фигуры на раскрашенных экранах - женщины неестественно сгибались, а мужчины с обнаженной грудью проникали в них воображаемым образом. Она закрыла глаза и напряглась, напряженно прислушиваясь. Ковры были такими мягкими, что она могла даже не услышать приближения.

Она пролежала так довольно долго. Было ли это частью садизма наваба, или он просто был занят осмотром своего завоеванного города, она не знала и не заботилась об этом. После Черной дыры она начала учиться выдержке.

Она начала проверять свои путы. Хозяйка гарема знала свое дело и крепко связала их, но Констанция пыталась. Она разминала запястье взад-вперед, освобождая ткань, напрягаясь при каждом звуке. С рывком ее рука высвободилась. Она повернула запястье, чтобы кровь снова потекла. Теперь она могла развязать узел, который держал ее вторую руку.

Но даже если она освободит обе руки, ее ноги все равно будут связаны. И не было никакой надежды сбежать, когда вокруг было так много охранников.

Что-то привлекло ее внимание. В изголовье кровати была трещина. Она содрогнулась при мысли о том, что же могло вызвать такой ущерб. Она увидела длинную щель в дереве и принялась ковыряться в ней ногтями. Дерево было крепким, но она настойчиво отламывала его. Теперь у нее была заноза длиной около девяти дюймов и толщиной с большой палец, сужающаяся к зазубренному острию. Это было самодельное оружие, достаточно твердое, чтобы попасть Навабу в глаз или живот. Ей не придется беспокоиться о том, чтобы подобраться достаточно близко.

Она услышала, как снаружи палатки стражники вытянулись по стойке смирно. Она засунула щепку себе под грудь, а затем снова засунула руку в петлю ткани.

Складки дверного занавеса мягко зашуршали, когда кто-то вошел. Ковер смягчал его шаги, но она слышала, как он приближается. Его доспехи звякнули, когда он двинулся, а затем остановился. Она услышала скрежет пряжек, тяжелый глухой удар, когда доспехи упали на пол, а затем шорох ткани на коже, когда он снял свою тунику.

Она чувствовала его запах - несвежие духи, пот и запах. Кровать заскрипела и прогнулась, когда он забрался на нее, устраиваясь между ее распростертыми бедрами. Она чувствовала исходящий от него жар на расстоянии нескольких дюймов. Ее тело сжалось, но она попыталась расслабиться.

Он провел пальцами по ее светлым волосам. Затем его хватка стала крепче. Он накрутил ее волосы вокруг своих пальцев и резко дернул, оттягивая ее голову назад. Она почувствовала, как острая холодная сталь прижалась к основанию ее позвоночника там, где ее ягодицы раздвинулись.

Острие клинка пронзило ее прозрачное платье. Он разрезал ткань. Он разорвал ее на части, наклонившись вперед так, что его эрегированное мужское достоинство уперлось в нее. Она взяла себя в руки.

С криком ужаса он отпустил ее волосы и отскочил назад. Она не могла видеть, что происходит. Он кричал и ругался. Прибежали стражники и слуги, испуганные тем, что на их хозяина напали. Констанция быстро отодвинула осколок в сторону и бросила его под кровать.

Наваб завопил от отвращения и вышел из комнаты. Стражники начали яростно совещаться между собой.

Констанция рискнула вытащить руку из петли ткани. Вытянув шею, она мельком увидела свою спину в зеркале на стене и ахнула. Каждый дюйм ее кожи покрылся ярко-красными нарывами. Перекатившись на бок, она увидела, что они были и спереди, и на животе, и на бедрах, и на груди. Она выглядела как прокаженная или жертва чумы.

Она начала сильно бояться. С ее нетронутой красотой она представляла некоторую ценность для своих похитителей. Без нее у нее ничего не было. Она видела, как стражники жестикулировали, держа руки на рукоятях мечей. Может быть, они спорили, оставить ли ее себе для собственного развлечения или перерезать ей горло? Она пожалела, что отпустила деревянную щепку. Она скорее убьет себя, чем позволит им прикоснуться к себе.

Один из стражников выхватил меч. Констанция напряглась, ожидая смертельного удара, или, возможно, они выберут медленную смерть, чувственность ее постепенного кровотечения.

Но стражник не ударил ее. Он разрезал ее путы и жестом велел ей встать.

Он взял ее за шею и поставил на колени. Он встал над ней, приподнял тунику и обеими руками схватил ее за голову. Остальные мужчины столпились вокруг, подбадривая его. Констанция закрыла глаза. Вставшее мужское достоинство охранника прижалось к ее лицу, злое и непристойное.

“Qu’est-ce qui se passe ici?”

От двери донесся крик, и вся сцена замерла. Вошел французский офицер с красным от гнева лицом. - “Laissez-la partir maintenant!”

Охранники не говорили по-французски, но поняли выражение его лица. Он похлопал себя по эполетам на плече - Констанция не знала, какое звание они означают - и отругал их на смеси французского, арабского и бенгальского языков.

Затем она услышала другой голос. Констанция повернула голову.

Это был французский генерал с