Выхожу тебя искать - Анна Данилова

Стало очень тихо. Лора стояла, прижав руку к своей левой груди, театрально закатив глаза к потолку: она, оказывается, боялась мертвецов.

– Так вы зайдете или нет? – Юля уже несколько раз задавала ей один и тот же вопрос.

– Нет, я, пожалуй, вернусь домой, а вы мне потом позвоните, хорошо? У меня там все спят… Мне их будить через три часа, у них самолет…

И ушла, так равнодушно вдруг отнесясь к судьбе подруги. Явно, что мозг Лоры начал постепенно разрушаться, только вот выяснить, давно ли начался этот процесс или же он находится в самой ранней стадии, было невозможно.

– Нам надо действовать как можно быстрее, – оживился сразу же после ухода Лоры Игорь, запирая за собой двери и слегка подталкивая Юлю вперед, вдоль теперь уже освещенной светильником прихожей к распахнутой в темноту одной из комнат двери.

Юля остановилась на самом пороге, принюхиваясь. Трупный запах был ей хорошо известен, но в квартире пахло какими-то дивными, дубово-ванильно-персиковыми духами вперемешку со сладковатым запахом пыли.

Вспыхнул свет, и перед ними предстала уютная и богато обставленная гостиная с дорогой мебелью, картинами на стенах… Судя по размерам квартиры, она занимала практически четверть этажа этого элитного двухподъездного дома. Из гостиной, минуя арку, можно было пройти в столовую, за которой начиналась просторная кухня и ванная, слева от них белела мраморная лестница, ведущая на второй этаж – со спальнями, кабинетом и еще одной ванной комнатой.

Бюро красного дерева просто заколдовало Юлю, которая некоторое время стояла перед ним в замешательстве, не зная, прилично ли это вообще – вот так копаться в чужих бумагах и искать нечто, быть может, не имеющее к смерти Оленина никакого отношения.

Документы, которыми бюро было просто забито, касались деятельности ее фармацевтической фирмы «Авиценна». Ни одного письма, ни одной открытки от Оленина, и лишь его фотопортреты в большом количестве, вставленные в изящные, стильные застекленные немецкие рамочки.

Юля хотела себе представить хозяйку этой роскошной квартиры, но не нашла ни одной ее фотографии. Словно кто-то побывал здесь раньше и позаботился о том, чтобы ни одного изображения Веры Лавровой в этих стенах не осталось. И это было более чем странным.

– Думаю, что она просто не успела заняться своими фотографиями или портретами… Насколько я понял, она недавно сюда вселилась… Дом-то сдали весной, об этом еще писали газеты, ругали этих… «новых русских»…

Они осматривали квартиру почти целый час, но ничего интересного для следствия не нашли. У Веры был сейф, вмонтированный в стену, должно быть, именно там она хранила что-то очень важное, деньги, например, или наиболее секретные договоры или расписки, – так заведено у всех деловых людей. Что касается ее украшений, то они спокойно лежали в китайском фарфоровом сундучке, расписанном розовыми и зелеными с желтым райскими птицами. Здесь были массивные золотые перстни, серьги, в палец толщиной цепочки, браслеты, украшенные драгоценными камнями, двое часов с золотым корпусом, брошь, усыпанная бриллиантами…

В шкафах висели преимущественно костюмы известных европейских домов моделей, по которым было нетрудно догадаться, что Вера Лаврова – женщина высокая, стройная и обладающая вполне приличным вкусом. Было несколько вечерних платьев, но все закрытые, почти глухие…

И только в прихожей, возле телефона, Юля обратила внимание на клочок бумаги с записанными на нем номерами телефонов. Она забрала этот листок к себе в карман и, взглянув на молчаливого и сосредоточенного Шубина, пожала плечами:

– Что, негусто, а, Игорь?

– Если и эти телефоны нам не помогут, то будем ждать, как и когда сработает Корнилов… Я так думаю, что, если в ближайшее время твоя Лаврова не появится, на нее будет объявлен всесоюзный розыск…

– Так уж и всесоюзный? Сейчас и Союза-то нет…

– А ты не придирайся к словам, поехали-ка отсюда, а то как бы чего не случилось… Ты, я надеюсь, работала в перчатках?

Юля показала ему руки, растопырив пальцы, – на них, как вторая, прозрачная кожа светились тончайшие полиэтиленовые парикмахерские перчатки.

– Умница. Ты Лоре звонить будешь?

– Конечно. Надо же ей отдать ключи…

И хотя Лора вышла из своего подъезда к ним навстречу сонная и утомленная, Юля, подведя ее поближе к свету, вернула ей ключи и попросила внимательнейшим образом осмотреть свою сумку и карманы:

– Вот, видите, я ничего не взяла… Борис, покажи и ты свои карманы…

Шубин, изумленно взглянув на Юлю после «Бориса», пожал плечами и принялся выворачивать карманы своих джинсов и куртки. Носовой платок, деньги, ключи…

– Ой, что-то выпало… – сказала рассеянно-детским голоском Лора, показывая на полетевшую на асфальт серебряную легкую штучку, которую никто толком и не успел разглядеть.

Шубин наклонился, поднял и показал пакетик с презервативом.

– У меня вопросов нет… – зевнула Лора, показывая тем самым, что разговор окончен, что она вполне удовлетворена таким завершением дела. – А то знаете как бывает…

– Тогда спокойной ночи? – несколько раздраженно произнес Игорь, которому уже не терпелось поскорее уйти отсюда и больше никогда не видеть эту полоумную.

– Спокойной ночи… – прошелестела ему в ответ Лора и повернулась уже к двери, как вдруг услышала голос Юли:

– Лора, неужели вам не интересно знать, жива ваша подруга или нет? Или вы уже все заспали и ничего не помните?

– Да нет, мне интересно… Но раз вы ничего не говорите, значит, она жива… Кстати, я вспомнила, куда она собиралась…

– И куда же? – Юля затаила дыхание, она смотрела на Лору и с трудом сдерживала себя, чтобы не влепить ей пощечину, не за что-то конкретно, а за то, как она смотрит, говорит, как вертит головой, двигается, как виляет бедрами, причмокивает губами, дышит… Все в ней было приторно, фальшиво, пошло.

– На море…

– Это она вам сказала?

– Нет, она сказала, что хочет позагорать, поплавать… Просто надо знать Веру… она не станет отдыхать где попало…

* * *

Они ехали по ночному городу, светлеющему на глазах, превращающемуся из черно-синего в бирюзово-золотистый, и некоторое время молчали – в ушах у Юли продолжал звучать голос Лоры.

– Игорь, как ты думаешь, что помешало ей жить по-другому? Я не ханжа, ты знаешь, но как можно вот так, изо дня в день заниматься такими вещами?.. Неужели ей не жалко своего тела?

– Она привыкла. Но ведь ты хочешь меня спросить не только об этом, а? Тебе хочется услышать мое мнение о ней как о женщине, чтобы ты могла сама себе ответить на вопрос: что такого особенного нашли в ней все эти мужики из нашей администрации: прокуроры, судьи, директора – словом, все те, кто сейчас властвует в нашем городе. Отвечу – им в ней нравится все. И главное, они знают, чувствуют: эта хрюшка получает удовольствие от того, что они делают с ней, искреннее удовольствие, которое прикрывает, словно наготу, вот этими дурацкими разговорчиками о своей несчастной жизни… Она, видимо, создана для таких дел. Имей ты такое же тело, но свои мозги – ты бы не подошла им, просто не смогла бы вести такой образ жизни. И давай-ка не будем судить ее за то, что она получает от этого наслаждение, равно как и те, кто приходит к ней… Это не насилие, это образ жизни, и его надо принимать как данность. Для подобных людей.