Обручённая с Тёмным Богом - Рианнон Шейл

Я встала, съежившись от холода, обняла себя руками, словно это могло меня как-то согреть. Ледяной ветер обозначил границы, разрезав мое и без того тонкое платье острыми порывами, словно лезвиями, и оставив на мне кровоточащие полосы.

Острая боль настигла меня. Тело стало тяжелым, кожа покрывалась тонким слоем льда, который я не успела с себя стряхивать, в надежде, что не превращусь в окоченелую статую. Что я из себя возомнила? Зачем вошла во врата? Неужели я наивно полагала, что смогу что-то изменить? Да у меня ведь даже силы нет! А теперь, к смерти короля можно приписать и мою… Горесть и огорчение болезненно оставляли в душе кровавые следы, пока я держалась на последних силах. В то время как жестокая стужа довела меня до такой трясучки, что я не могла сделать больше ни шагу. Снова упала.

Неужели это все?

Холодный снег карябает щеку. Я поднимаю взгляд и вдалеке вижу свет. Тянусь к нему, но мне не достать его. Мне больше никогда не коснуться тепла, не почувствовать его на своей коже. Не ощутить обжигающие губы Темного Бога.

Темная Бездна поглощает меня в свой огненный водоворот. Тепло нежно охватывает меня, согревает, потом начинает причинять боль. Обжигает, заставляет гореть изнутри. Я пытаюсь кричать, но не могу. Крик, только в моей голове и я без конца проваливаюсь в темноту. И где-то вдалеке слышу голос. Я не могу разобрать ни слова, пытаюсь закричать в ответ. Огненное черное пламя охватывает меня раз за разом. И я вспоминаю, как горели души, как кожа сползала с тела, оставляя кости, которые заново покрывались плотью. Адский водоворот не прекращался там, не прекращался и здесь, со мной.

– «Эль» – громоподобно ворвалось в мою голову. Я пыталась найти эту нить, связывающую меня с жизнью, прочувствовать теплоту моего имени кем-то произнесенного. Голос становился все громче и громче, прогоняя от меня тьму и обжигающий огонь.

– Маленькая, – ощутила теплое прикосновение к своим губам и открыла глаза.

Пронизывая до самых костей, алые глаза, смотрели на меня устало, обезумевши и недоверчиво. Не сдержав слезы, я уткнулась носом в шею Бога и обняла его. Никогда не думала, что буду так рада кого-то видеть. Мне хотелось бы рыдать навзрыд от всего пережитого, но единственное на что были силы, это обнимать Агросса.

– Я жива? – спросила, всхлипывая, ощущая, как горячие руки гладят меня по спине. Осознание того что я без платья пришло не сразу, но именно после того, как я поняла, что совсем голый Бог бесстыдно прижимает меня к себе и я не сопротивляясь льну к нему только крепче.

– Это я еще не решил, – выдохнул негромко, но достаточно раздраженно, что моя неловкость не заставила себя долго ждать. Может быть, лучше было бы лежать в снегах? А то не ясно, какую пытку придумает Бог, расценив мой уход, как побег.

– Огонь, не моя стихия, – приподняла голову, чтобы встретиться с его взглядом. Нахмурив брови, он смотрел на меня сердито, словно придумывал пытки, и я, не мешкая, потянулась к его губам. Это больше было нужно мне, чем ему. А может и обоим, но он не ответил. И в грудь забралась тягучая боль не хуже той, что я испытывала несколько минут назад.

– Лучше бы вы меня отругали, чем так презрительно смотрели.

Верховной властью – силою творящей,

Любовью, знаньем был я сотворён.

Я – скорбный дух, над бездною парящий,

Со всем, что вечно, ставший наравне.

Оставь надежды, всяк сюда входящий. (Дантэ)

АГРОСС

– Мирэль, – врываюсь в спальню, но девчонки там нет. Что удивительно, ведь обычно она спит по несколько дней, восполняя жизненный ресурс. В купальне девчонки тоже не оказалось. Начинает охватывать нервозность и беспокойство, что чуждо мне по природе.

В крепости не так много мест, куда бы она смогла сходить, а из крепости она выйти не может. Во всяком случае, так было раньше. Тревога за маленькую нахалку нарастала, и от этого становилось совсем не по себе. Хотя бы, потому что такого я еще не испытывал. А если и испытывал, то настолько давно, что уже и не припомню таких поганых чувств как тревожность.

– Как вы могли её упустить? – пронзительно ору, сокрушая свой гнев на тех, кто надрывно рыдает у меня в ногах. – Вы не должны были оставлять её ни на секунду!

– Господин, – влетевший Рэгласт принимает человеческий вид, и по его взгляду я понимаю, что дела обстоят так же как на четвертом кругу Ада. Полнейшее дерьмище.

– Если скажешь, что какой-то демон вынудил её отдать душу, я сверну тебе шею.

– Нет, господин. Она вошла в Эглиф.

– Вот же Бездна! – бешено подрываюсь, свирепо осуждая взглядом каждого. – Лучше бы ты молил, чтобы я тебе шею свернул.

– Таризиаль сказал, что человек прошел моста Беспомощности. Принцесса видимо ищет своего отца.

– Какого, Архидьявола, спрашивается, он пропустил её? Тоже мне, ангел покоя. Упокою его тело прямо там, под мостом!

Восполнить себя хладнокровием удается плохо. Рабыни упали в ноги и молят о прощении, явно осозновая, что живыми из крепости скорее всего не выйдут. Демон же встал столбом. Понял, что его жизнь целиком и полностью зависит от сохранности девчонки. Девчонки, которая пошла прямо в объятья смерти. Еще и добровольно.

– Рэгласт, если с ней что-то случится… Моли Бездну, чтобы я тебе свернул шею быстро и безболезненно.

Если кто узнает, что человечка бродит безутешно по Аду еще и без сопровождения, беды не миновать. Через секунду портал выбрасывает меня к вратам. Впервые прихожу сюда не в свое «рабочее время». Кто бы еще платил за неустойку. Вхожу сквозь первые врата, сжимая кулаки от злости. Голос яро пробивается в мою голову и вещает:

– «Оставь надежду всяк сюда входящий» – протяжно как-то и с горечью. Аж хребет хочется из него вынуть. Жаль привратник невидимый.

– Иди к Дьяволу, – шепчу. – Совсем ополоумел что ли? Я кто, по-твоему?

Злость доводит до сумасшествия. Я смотрю сквозь толпу грешных душ в попытке отыскать девчонку. А в голове все оттенки адских мук которых она будет удостоена, если я не найду ее во время.

Приблизившись к Таризиалю, почувствовал, как тот сразу напрягся, и рукой остановил души, что шли к мосту.

– Зачем пожаловал ко мне? – спросил, не сдвинувшись ни на миллиметр с места.

– Говорят, человек тут пробегал, – бросаю не принуждённо, почти что незаинтересованно. Пытаясь виду не подать о своей маниакальной зависимости к человечке.

– Может ты и сын Хаоса, но если по твоей вине разгуливает живой человек в мире падших и мертвых, наказание тебе не избежать.

– Дай мне пройти, – шипел сквозь зубы, но тот стоял, не шевелясь, загораживая проход. – Я сам пройду.

Задевая его плечо, иду вперед к мосту. Он старый, еле держится. Но душа, не имеющая вес, спокойно по нему проходит, чего не сказать обо мне... Стоит черному солнцу подняться и укрыть небо, что расстилается за вратами, хилый мост превращается в надежный, каменный. Таким я его обычно и видел. А висящее подобие моста над пропастью я лицезрел впервые. Я вполне себе осознавал, что он может и не выдержать меня. Но ждать когда чернота укроет грешников, не было времени. Здесь каждая секунда на счету. Оставалось надеяться, что от живой принцессы не отделилась душа.